С востока на запад и наоборот
С востока на запад и наоборот
Строительство внутригерманской границы началось 13 августа 1961 года. В течение 28 лет она должна была наглядно демонстрировать разделение Западной Германии и ГДР. Многие осознали это только тогда, когда границы между двумя немецкими государствами вновь были открыты. Репортаж с места событий.
Около 20 лет назад я познакомился с Александром Таушером. В то время мы оба работали на разных радиостанциях. Александр, как я узнал, «попробовал кровь» во время посещения тогда еще берлинского РИАСа, где он познакомился с директором радиостанции. Это было весной 1990 года. Сегодня он ведет программу «Радиорайз» для многих немецких радиостанций. Моя связь с радио на пять лет старше: стажировка на Радио Люксембург, самой известной в то время коммерческой немецкоязычной станции в Европе.
Только несколько дней назад я узнал, что у нас есть что-то общее: в ту же субботу 1989 года мы отправились в путешествие в другую Германию. Александр – на поезде «D» из тогдашнего Карл-Маркс-Штадта (ныне Хемниц) в Западный Берлин, я – на «Тойоте» из Ганновера в Магдебург. Александр знал Западную Германию по западногерманскому телевидению и РИАС: «Мы жили двумя жизнями: Днем мы были гражданами ГДР, а вечером слушали ARD, ZDF и западногерманское радио из Мюнхена, Берлина и Гамбурга». Восточную Германию я знал в основном по рок-музыке и молодежной радиостанции ГДР DT64, которую я постоянно слушал во время воссоединения ГДР.
Поездка в туалет
Своей первой поездки на Запад Александр ждал несколько недель. Ему было тогда 16 лет, и он ходил в школу «EOS Friedrich Engels» на Хоэ Штрассе – единственную в Хемнице «расширенную среднюю школу», где можно было изучать четыре языка. В 1992 г. она была преобразована в гимназию. Как и во всех гимназиях ГДР, в ней была шестидневная неделя, которая была отменена в декабре 1989 года. Александр поехал в Западный Берлин только через несколько недель после открытия границы, в шесть утра. «Поезд D, на котором мы ехали, был настолько переполнен, что не всем хватило места. Один из нас даже проделал этот путь в туалете. Когда кому-то надо было выйти, он так долго стоял в коридоре», – вспоминает Александр.
Первый яркий момент: «Аэропорт Берлин-Шенефельд. Перед самой остановкой поезда там уже виднелись башни Нойкёльна. Это был мой первый взгляд на Запад». Далее путешествие продолжилось на S‑Bahn, и вот, наконец, вокзал Берлин-Шарлоттенбург. Александр и его родители приехали туда поздним утром.
Мы с семьей отправились в ГДР на машине в ту субботу. Неторопливо едем по Нижней Саксонии. Но чем ближе мы подъезжали к границе, которая в то время еще существовала, у меня появлялось тревожное чувство. На западной стороне несколько таможенников бесстрастно смотрят нам вслед. Потом граница и невольная мысль: надеюсь, мы не наедем на мину. Машин в нашем направлении немного, и нам хорошо видны сторожевые вышки на стороне ГДР. На них по-прежнему стоят пограничники ГДР. Нам разрешают проехать. Никто не подходит обыскивать наш багажник. Но у нас в нем все равно ничего нет. Из соображений безопасности. А то мало ли что.
Как Армстронг во время высадки на Луну.
Длинный ряд машин в противоположном направлении, все «Трабби» и «Вартбурги». И много детей на нашей стороне. Они машут и машут, радуясь визиту с Запада. У нас слезы на глазах. И вот, наконец, Магдебург. Мы паркуемся в центре города. Я выхожу из машины, предвкушая вонь двухтактного бензина, на котором работают «Трабби». Делаю осторожный вдох. Ничего. Тем не менее, я чувствую себя, как Армстронг, высадившийся на Луну.
Но инопланетян нет. Там вообще никого нет. Центр Магдебурга пуст. Никто не ходит по магазинам, хотя несколько магазинов есть. Но все они закрыты, витрины пусты – за исключением салями в витрине мясной лавки. Яркое осеннее солнце делает центр города еще более безлюдным. Картина не меняется до полудня. Вместе с нами по Магдебургу прогуливаются приветливые, улыбчивые люди, модно одетые и радующиеся удивительно теплому дню. Утро они провели на западе, делая покупки в западном супермаркете. Рождество не за горами. И наконец-то можно отправиться на Запад, чтобы насладиться праздником. Может быть, потом границы снова закроют, как знать.
С Александром так не получилось. На станции метро «Шарлоттенбург» мы проходили мимо турецкого фруктового ларька, – рассказывает он. «Это было первое, что я осознанно почувствовал на Западе: Тропические фрукты. Я никогда этого не забуду». И далее: сбор приветственных денег. Это быстро и просто: идешь в банк, стоишь в очереди, показываешь удостоверение личности. На нем ставится штамп, затем вы переходите в следующую очередь и получаете свои первые 100 западных марок.
Александр использует полученные деньги, чтобы сходить в музыкальный магазин и купить кассеты для записи места встречи RIAS. «Кассеты у нас были время от времени, но стоили они по 20 марок ГДР за штуку», – вспоминает он. Но сначала было время обеда: «Мой отец очень хотел поесть горохового супа в закусочной. Для меня это было слишком дорого».
«Повар – один из них»
Мой обед в Магдебурге – княжеский. Трудно найти открытый ресторан, а тем более открытую закусочную. Но вот рядом с главным вокзалом есть ресторан, в который мы заходим. Других посетителей нет, меню отсутствует. На доске написано меню дня. Мой первый обед в ГДР состоит из супа с лапшой, огромной порции жареной свинины с кнедликами и красной капустой, а на десерт – клубника со взбитыми сливками. Мы в восторге – до тех пор, пока не принесли счет. И тут мы понимаем, что совершили ошибку. Мы находимся в «ГДР», «Немецком демократическом ресторане», и нам разрешено расплачиваться только деньгами ГДР. Мы об этом забыли. Решаем: Мы заплатим западногерманскими деньгами, и заплатим по соответствующей западногерманской цене. Подходим к очень приветливой официантке. Она видит, что мы задумали, показывает в сторону туалета и исчезает. Чуть позже мы с отцом встречаем официантку в указанном месте. Она радуется огромным чаевым, показывает в сторону кухни и говорит: «Повар не должен этого знать, она одна из них». Значит, она – информатор Штази. И вдруг мы понимаем: Штази по-прежнему вездесуща, даже после открытия границы.
Меню стоит пять марок ГДР на человека. По неофициальному курсу, когда восемь марок ГДР стоили одну марку ГДР, каждый из нас должен был бы заплатить за роскошный обед из трех блюд 25 центов в сегодняшней валюте!
Прогулка по городу
Вторая половина дня у нас с Александром проходит примерно так же: мы гуляем по городу. Купить мы ничего не можем: магазины в Магдебурге закрыты, а Александр потратил свои долгожданные деньги. И все же: «Разноцветные витрины, рекламные штендеры – вот что мне запомнилось. Даже лица людей выглядели более свежими и здоровыми».
Особенно запомнился мост через Эльбу, который опасно трясся, когда по нему проезжал трамвай. И приветливый человек, который помог моим родителям. В вокзальном туалете они обнаружили, что по действующему пятилетнему плану там нет бумаги. Мужчина смог помочь: Субботним выпуском газеты «Zentralorgan», т.е. Neues Deutschland. Взамен он хотел получить от меня одноразовую зажигалку, которых в ГДР почти не было. На случай, если границы снова закроют. Как знать.
Во время моего первого визита в ГДР у меня все время было такое ощущение: границы закрывают, а ты все еще внутри. Так скоро после открытия границ могло произойти все, что угодно: от «новой» ГДР до объединения двух Германий к началу тысячелетия. Но почти никто не верил, что для достижения «немецкого единства» потребуется всего лишь еще десять месяцев.
Слезы на глазах
Обратный путь для Александра на Восток, а для меня – на Запад, прошел незаметно. Александр говорит, что ему хотелось как можно быстрее вернуться в райский Западный Берлин.
А я понимаю, что количество машущих людей за это время увеличилось в три раза: Теперь машут и взрослые. И пока Александр в набитом битком поезде до Карл-Маркс-Штадта переполнен грустью и тоской по Западу, я испытываю жалость и стыд. У нас обоих на глаза наворачиваются слезы.
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
