Когда насилие поглощает все счастье
Когда насилие поглощает все счастье
Тем, кто родился в ГДР в конце 1980‑х годов, возможно, повезло. Но многие укоренившиеся правила по-прежнему действуют без ограничений. В книге «Возможность счастья» Анн Рабе рассказывает о наследии, которое трудно назвать и которое трудно вынести.
Стину было три года, когда рухнула Стена. Руссенберг, Карл-Либкнехт-штрассе и редкость бананов и апельсинов уходят в прошлое. Но как бы быстро ни рухнула ГДР, страна внутри народа оказывается долговечной.
Анне Рабе также родилась в 1986 году в городе Висмар, в бывшем районе ГДР Росток. Однако ее роман «Возможность счастья» рассказывает не только о ее собственной истории и не только о разрушениях, вызванных ГДР в недрах ее семьи. Семья состоит из отца, матери, Стине и ее брата Тима. Другие семьи рассказывали друг другу истории о неудачном рождественском жарком, казусах или неуклюжести, пишет Рабе. «Мы же с Тимом рассказываем друг другу, когда говорим о своем детстве, истории о том, как мы учились быть тихими».
Семья Стине подчинялась системе, ее дед был верным сторонником СЕПГ, который впоследствии не нашел ничего плохого в идеях, разрушивших не одну страну. «Новая страна была другой на вкус, но правила, которым мы должны были подчиняться, оставались теми же». Стина и Тима воспитывают в строгости, граничащей с жестокостью. Нет ничего нежного, только обесценивание, унижение и суровость. Мать бьет их даже за мелкие проступки, а отец все это допускает. «Я сказала Тиму: «Ты не должен плакать. Иначе она будет счастлива». (…) Конечно, Тимми сразу же начал плакать. Ему было всего три года, и он еще не успел взять себя в руки». Стина же, напротив, контролировала себя, и ее били все сильнее, пока даже ее мать не смогла больше этого выносить.
Чувство вины и побои
Даже спустя годы все мысли о детстве оказываются «темным сном, от которого я не могу проснуться». Со стороны это детство после воссоединения в семейном фотоальбоме выглядит как свечи на днях рождения, семейные праздники и лагеря отдыха, «но стоит мне войти внутрь, как передо мной разворачивается темный лабиринт. Из него нет выхода». Так много можно сделать неправильно, так много можно не понять. Постоянное насилие настолько привычно, что даже сексуальное насилие с трудом можно назвать таковым. Стина с раннего детства привыкла к насильственным «поцелуям», но только с собственными детьми она осознает всю чудовищность, в том числе и отцовской руки под одеялом.
Все нагружено чувством вины: солнечный ожог, грохот сушилки, пролитый шпинат. Это как минимум удар головой или настоящая порка. Даже родительские вопросы напоминают судебные разбирательства, на которых ты должен был признаться в чем-то, в нарушении правил, о котором до этого даже не подозревал. Но ты гарантированно нарушил какое-то правило, другого выхода не было.
Позже девушка будет ограничивать себя в жидкости, пока не восстанут почки. Она будет резать себя и засыпать раны солью. «Боль давала мне странную уверенность. Она также доказывала мне, что я сильнее всех остальных». Даже позже она разрывает контакт с родителями, поддерживая связь только с Тимом. Это оказалось гораздо труднее, чем она могла себе представить.
«Жалкое молчание»
Ужас таится в ее родителях, бабушках и дедушках, от которых Стайн надеется получить и любовь, и признание. Были ли они рядом с ней во время нацизма и позже в ГДР? Потеряли ли они всякое сочувствие, стремясь не думать о своих собственных путах? Есть только «скорбная тишина», от которой главный герой пытается спастись, исследуя собственные воспоминания и посещая архивы.
В одном из интервью Рабе описывала себя в момент воссоединения как «маленького ребенка в дополитическом государстве». Ее поколение не воспринимали всерьез, почти ничего не объясняли. Наоборот, время потрясений принесло новую суровость и насилие. Автор неоднократно находит в романе новые сюжеты, иллюстрирующие эту жестокость. Издевательства в школе, неонацисты, захватывающие целые улицы, борьба за контроллер при игре в Mario Kart в отделе игрушек Karstadt.
Ее роман о том, как политическое насилие XX века и ГДР проникает в семьи, отношения и дружбу, рассказала она RBB. «Как оно разрушает и доминирует над этим». Но это также и о том, как можно разорвать этот круг. Жизнь Стине – это попытка эмансипироваться от этого опыта насилия. Имея детей Клару и Курта, она быстро достигает предела своих возможностей как молодой матери и боится воспроизвести отпечатки своего детства; последствия насилия и молчание о нем кажутся непреодолимыми. «В какой-то момент я села плакать рядом с кроватью Клары и сказала: «Я больше не могу». Тогда Клара перестала плакать и серьезно посмотрела на меня: «Но мама, ты еще можешь это сделать»».
И так снова и снова в романе Рабе: еще мгновение назад речь шла о первой сигарете или о том, как развлекаться с шумящей сушилкой в ванной. В следующих строках внезапно разворачивается эта жестокость и ярость, которая, кажется, захлестывает всех одинаково непредсказуемо и разрушительно. О ГДР, в том числе и о поколениях после воссоединения, написано уже немало. Но заслуга Рабе в том, что он затрагивает и называет ту разруху, которую трудно осознать.
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
