Национальная идентичность советских немцев в годы Великой Отечественной войны и жизни на спецпоселении в 1942–1956 гг. (По материалам Молотовской (Пермской) области)
Источниками анализа национальной идентичности советских немцев в Молотовской области служат воспоминания и публицистические работы российских немцев; письма, архивные документы по депортации, мобилизации в трудармию и спецпереселению советских немцев, материалы электронных баз данных (картотека Пермского мемориала содержит нетолько краткие сведения, но и интервью, воспоминания репрессированных). Мы проанализировали 120 воспоминаний немцев-трудармейцев Усольлага, Широковского ИТЛ, Ныроблага и других лагпунктов и спецпоселков. Основными источниками воспоминаний являются базы данных пермского Мемориала и опубликованные воспоминания российских немцев, находящиеся в библиотеке общественных центров российских немцев («Wiedergeburt» – с нем. «возрождение»).
Для анализа воспоминаний был использован идентификатор, разработанный лабораторией «Историческая информатика» НТГСПА, под руководством В.М. Кириллова. К сожалению метод контент-анализа, в его классическом понимании, мы смогли реализовать лишь частично, нам не удалось провести подсчет смысловых высказываний в связи с малой выборкой и различным содержанием воспоминаний, ряд которых не содержит понятий, выражений, вопросов, касающихся национальной идентичности. Результаты в большей степени носят качественный, нежели количественный характер.
Что касается терминологии, то под идентичностью мы понимаем представление человека о самом себе, своем «я», о том, кто он есть в этом мире (в соотнесении с категориями – социальный статус, социальная роль, группа и т.д.). В отношении термина «национальная идентичность» мы разделяем точку зрения профессора К.С. Гаджиева. По мнению исследователя, «национальная идентичность включает в себя множество компонентов, таких как мировоззрение, национальное самосознание, менталитет, национальный характер, историческая память, этнонациональные образы, национальные традиции, мифы, символы и стереотипы поведения и др.
Немаловажными составляющими идентичности являются исторически сформировавшиеся, относительно формализованные и зачастую конкурирующие между собой представления о месте страны в мире, ее культурно-цивилизационной принадлежности, национальных интересах, геополитических приоритетах и т.д.». В связи с этим стоит отметить один весьма важный момент в истории формирования такой этнической национальной группы, как российские немцы. В целом, можно утверждать, что немецкий этнос сложился в Х веке (когда появилось самоназвание – «Deutsch»), но до середины XIX века единой немецкой нации не было, а существовали многочисленные народности (баварцы, саксонцы, швабы, франконцы и др.).
Они разделялись границами государств, политическим устройством, образом жизни, диалектами, ментальностью, традициями и обычаями. Таким образом, в Россию переселялись не представители единой нации, а люди из различных национальных групп. В то же время, как отмечает профессор В.А. Михайлов, с 1941 г. произошел «выход из состояния кастовости», который привел к формированию общности российских немцев. Значительным и впечатляющим фактом становится «участие немцев в общероссийской жизни», особенно в хозяйственных вопросах помощи фронту и тылу. В первую очередь м ы х отели бы рассмотреть представления советских немцев о Родине, что позволит определить их национальное самосознание, отношение к родной стране и ее месту в мире в годы войны (1942–1945 гг.).
Подобное исследование уже было проведено в Нижнем Тагиле профессором В.М. Кирилловым. Мы стремимся дополнить это исследование, уточнить и проанализировать данные по Молотовской области. С помощью специального идентификатора, разработанного тагильскими учеными, в воспоминаниях трудмобилизованных российских немцев можно выделить группы сюжетов, с помощью которых воссоздается «цельная картина этнической и гражданской идентичности трудмобилизованных в лагеря Урала». Так, уже в первом сюжете воспоминаний – восприятие немцами своей «малой» и «большой» Родины – мы видим общие черты, показывающие идентичность трудмобилизованных как в Свердловской, так и в Молотовской области. «Длительная история проживания в России, а затем в СССР, развивали не только чувство «малой родины», т.е. узколокального места проживания, но и чувство «родины большой» – всей страны.
В то же время тяжелые условия жизни – «депортация, трудовая мобилизация, заключение в лагеря, спецпоселение, послевоенная дискриминация по национальному признаку породили тяжелый духовный кризис и актуализировали понятие «Родина предков». В некоторых воспоминаниях вместо «двух Родин» встречаются слова и целые рассказы о нескольких родных местах или домах. Так, Ф.К. Граф писала: «Многие из нас (девушек-трудармеек) связали свою судьбу с Краснокамском, он стал для нас вторым родным домом, городом нашей судьбы». В целом же общая позиция немцев того времени лаконично изложена Э. Домке в своих воспоминаниях: «Я так и стою на перепутье: русская и немка, кто перетянет. В 1956 г. в комендатуре при снятии со спецпоселения комендант мне сказал:«Раз у вас мать русская, то и вы – русская. А в 1941 г., когда нас выселяли из Саратова, сказали: «Раз отец немец, значит – немка»… Сколько можно, я просто гражданин Советского Союза! И если я буду хорошим, честным человеком, работником, меня будут уважать независимо от национальности!».
Длительное время советские немцы разделяли стереотипы восприятия всех советских людей. Им был присущ интернационализм, лояльность к государству, они активно участвовали в социалистических соревнованиях, сборах средств для государственного займа, помощи фронту. В 80 % воспоминаний детей трудармейцев содержатся высказывания, демонстрирующие гордость за своего отца, мать, дедушку или бабушку, об их роли в общественной, политической жизни страны, о труде в о имя Победы : «он, она усердно трудился (ась) на благо Родины», «во имя или для Победы», «получил(а) или имеет медаль «За доблестный труд», «Победитель социалистического соревнования» и т.д.
В докладной записке от 25 июля 1943 года, в пункте «участие комсомольцев в хозяйственной и государственной деятельности» отмечаются высокие заслуги бригад мобилизованных немцев – Эккермана, Бака, Майера и Вольфа. «Эти бригады стали подлинными энтузиастами труда, … они отличаются слаженностью работы и производственным авторитетом, … являются застройщиками соц. соревнований». Двухсотниками (т.е. теми, кто перевыполнил план работы в 2 раза) этих комсомольских бригад стали: Рихерт, Шехтель, Корбахер, Гофнер, Рудель, Киллинг. Также в Пермском государственном архиве новейшей истории содержится документ, согласно которому в 1945 г. подписка на 4‑й государственный займ среди трудмобилизованных немцев составила 99,6 %.
Как справедливо замечает В.М. Кириллов, «лояльность к государству, в том числе советскому, российские немцы выражали законопослушанием и дисциплинированностью».Не последнюю роль в определении этнической и национальной идентификации играют взаимоотношения внутри этнической группы и контакты с окружающим населением. 90 % воспоминаний и интервью свидетельствуют о том, что российско-немецкая диаспора еще более сплотилась в трудармии и на спецпоселении. «Встречались», «общались», «пели песни на немецком языке», девушки, женщины «готовили национальными блюда». Наиболее часто встречаются следующие названия российско-немецких блюд: Krepli(крепли – картофельные), nudelsuppe (чит. нудельзупппе, нудель суп – куриный суп с домашней лапшой),riwwelkuchen (риввелькухен – это сдобное печенье, посыпанное тестяной крошкой) Schnittsuppe (шниттзуппе, шнит суп – десертный суп из сухофруктов,иногда с добавлением маленьких клецок). Из воспоминаний мы узнаем, что большинство советских немцев, независимо от вероисповедания (лютеране, католики, православные) отмечали такие религиозные (светские) праздники, как Пасха, Новый год и Рождество.
По мнению Д.И. Ваймана, проводившего в 2006 году опрос среди различных возрастных групп российских немцев, для старшего поколения немецкая национальная принадлежность заключается, прежде всего, в знании языка. Однако, судя по воспоминаниям мобилизованных, для большей части советских немцев знание языка не может являться признаком идентификации. Имеются в виду и старшее, и младшее поколения, так как в период Великой Отечественной войны, а также позже, находясь на спецпоселении, немцы либо общались на немецком языке только в кругу семьи, либо вообще старались не показывать свои знания (даже собственным детям). В большинстве воспоминаний и интервью Пермского мемориала мы встречаем информацию о том, что часть семей, которые стремились максимально ассимилироваться и забыть ужасы трудармейских будней, не привили младшему поколению любовь к родному языку, родной культуре.
Уровень образованности мобилизованных в Молотовскую область советских немцев был невысок, большинство закончили 4 класса (в 50 % воспоминаний), некоторые из мобилизованных получали образование уже будучи в трудармии или на спецпоселении. По социальному происхождению это были крестьяне, реже – рабочие, служащие (например связисты). Они интересовались политикой постольку, поскольку, как мы уже писали, почти все разделяли ценности партийно-общественной жизни, испытывали патриотические чувства и единение со всем российским народом, трудились на благо победы над фашисткой Германией. Что касается политической культуры, то стоит отметить, что многие либо были в партии, либо вступили в нее во время мобилизации. По документам встречаются немцы – председатели, секретари первичных партийных организаций батальонов, либо рядовые члены, читающие лекции на темы политической пропаганды.
В воспоминаниях мы также находим отношение к политической системе – либо ее принятие, либо позицию нейтралитета, а также осознание мобилизации как части репрессивной политики (около 80 %). Контакты с окружающим населением у советских немцев складывались по-разному. Есть воспоминания людей, которые чувствовали на себе откровенную дискриминацию (30 %). Например, у А.И. Сайбель читаем: «На Урале нас встретили не очень доброжелательно. Бывало, идешь в город, на рынок, что-то купить (когда деньги стали выдавать), идем семь, то ли восемь километров, захочется пить – никто не давал воды, все двери наглухо закрыты.… Чуть что, слышим: «Немцы – фашисты». Таких воспоминаний довольно много, порядка 40 %. Так, в рассказе И.Я. Клоц встречаем следующий пример: «Идешь, бывало, по улице, и если кто навстречу идет, то обходит нас стороной. Местные жители нас боялись, считали, что мы плохой народ».
В целом же, в 60 % воспоминаний отображается положительная картина взаимоотношений российских немцев с другими трудармейцами, спецпоселенцами, а также с местным населением той территории, предприятия, куда их мобилизовали. Из воспоминаний А.П. Бабинцева, бетонщика строительного участка СМУ‑2, г. Лысьва: «В 1949 году я устроился землекопом-бетонщиком на промышленный участок… меня направили в бригаду строителей (бригадир – Кербель А.Ф.). В коллективе было 20 человек, состав многонациональный. Бригадир – немец, остальные – русские, чуваши, удмурты, евреи, татары. Условия работы были тяжелые. Закон бригады был суров, не было случаев нарушения дисциплины, прогулов, пьянства. Тон задавал бригадир. Александр Федорович был строг, не терпел разгильдяев. Не помню ни одного конфликта между членами бригады на почве национальных отношений».
Как справедливо отмечает П.П. Петерс, в отношении идентичности и проблемы самоидентификации российских немцев «невозможно не учитывать тот факт, что в годы Великой Отечественной войны и после нее многие вступали в брак с людьми других национальностей и создавали смешанные семьи. Так, н а 1 октября 1962 года в области проживало 28 650 людей из смешанных семей (0,89 % от всего населения области), в Березниках – 4 000 человек (2 %), в Краснокамске – 2 600 человек (3,4 %), в Кизеле – 980 человек (1,7 %), в Перми – 4 100 человек (0,3 %) и т.д.». Условно можно выделить несколько факторов, показывающих национальную идентичность советских немцев в годы Великой Отечественной войны: языковые особенности (большинство российских немцев говорили на двух языках – немецком и русском), кризис в самоопределении «свой», «чужой», патриотический настрой, сочетающийся с непониманием отношения к ним со стороны властных структур, лагерной администрации и некоторой части российского населения (путающих их с фашистами) и многое другое, указанное выше.
Таким образом, у советских немцев, особенно периода Великой Отечественной войны наблюдается «амбивалентная», или сдвоенная, этническая идентичность, они ощущают себя представителями нескольких этнических групп – немецкой и русской. Отсюда и некоторые особенности политической, культурной и материально-бытовой сфер жизни и деятельности советских немцев, синтезирующих элементы обеих этнических групп. Стоит также отметить, что большая часть воспоминаний отражает причины и ход депортации, материально-бытовые условия пребывания в трудармии, на спецпоселении; лишь пятая часть позволяет рассмотреть политическую и этническую сферы ментальности советских немцев.
Воспоминания имеют и гендерные различия: мужская часть отличается большей конкретикой, фактологией, стремлением к объективности, в то время как женские воспоминания содержат эмоциональные переживания, показывают позитивный и/или негативный настрой. Данное исследование, в отличие от исследований В.М. Кириллова (где идентификация носит негативный характер), показывает положительную идентичность и самоидентификацию. На наш взгляд, общность советских немцев определялась сплоченностью в культурном плане, осознании себя предками немцев-колонистов, синтезе советско-немецких национальных черт.
зам. декана по НИРС, зав. учебно-методическим кабинетом.
Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет.
Читайте также:
Самые последние новости
