Я – берлинец: фраза на все времена
Я – берлинец: фраза на все времена
Кеннеди хотел выразить солидарность и поддержку западным берлинцам после возведения режимом ГДР Берлинской стены, разрезавшей город на две части.
Читайте также: “Ich bin ein Berliner”: 60 лет назад Кеннеди был берлинцем
Но в его послании было и понимание того, что Стена является глобальным символом размежевания, поляризации мира, символом холодной войны. Это декорации всемирного театра. И берлинцы оказались в средоточии мировой драмы.
Джон Кеннеди, берлинец
Важен тот контекст, в котором Кеннеди дважды повторил свою фразу в речи. Сначала так: «Две тысячи лет назад слова, произносимые с особой гордостью, которые мог сказать человек, были «civis Romanus sum» («Я гражданин Рима»). Сейчас, в свободном мире, самые гордые слова есть «Ich bin ein Berliner»». И затем: «Все свободные люди, где бы они ни жили, – сейчас граждане Берлина, и поэтому как свободный человек я горжусь словами «Ich bin ein Berliner»».
Это не просто признание в любви. Так декларировались несколько вещей.
Во-первых, был провозглашен глобальный Свободный мир – и в полярном контексте мировой Запад стал его воплощением. Это была одна из ключевых идей Кеннеди вообще. Она легла в основание миропонимания во второй половине ХХ века (да и сейчас не так чтобы совсем не актуальна).
Во-вторых, Берлин, по сути, объявлен в речи Кеннеди средоточием Свободного мира. Средоточием Германии, Европы, Запада, человеческого сообщества, объединенного осознанием свободы как высшей ценности.
В‑третьих, это было выражением солидарности и для Берлина своего рода гарантийной распиской. В напряженный момент мирового противоборства слова Кеннеди означали, что Западный Берлин не будет отдан на волю случайных обстоятельств. Присутствовавший на площади очевидец, Эд Кох, вспоминал сегодня: «Мы жили здесь, в Берлине, в довольно критическое время. …Честно говоря, мы чувствовали угрозу со стороны Советского Союза. Мы всегда боялись, что они каким-то образом захватят Западный Берлин. И мы не смогли оценить, просто ли западные союзники принимают это или они что-то делают против этого. Всем нам было ясно, что из-за Западного Берлина может начаться третья мировая война. …Конечно, мы хотели гарантии, поэтому американцы говорили нам: не волнуйтесь, вы в безопасности, ребята».
Но это была еще и программа для Берлина на будущее. И она, заметим для себя, реализуется и сегодня. Она стала способом понимания реальности и автопропиской для многих из тех, кто сейчас живет в Берлине или ощущает свою связь с этим необыкновенным и исключительным городом.
Необыкновенным и исключительным не за счет памятников архитектуры, прусских традиций, имперского самоутверждения, жуткой травмы ХХ века. А прежде всего – за счет открытости возможностям и перспективам.
Когда теперь говорят, что Берлин – самый свободный город в мире, то это и имеют в виду.
Джон Кеннеди – пророк и предтеча этой новой миссии берлинского мегаполиса.
Про пончик
Эксперты разъяснили один казус. В 1988 году журналист Уильям Дж. Миллер (обозреватель и автор книги «Значение коммунизма») решил пошутить в «New York Times». Или сам чего-то не понял. Он уличил составителей речи Кеннеди в лингвистическом невежестве. «Чего они не знали, но легко могли узнать, так это того, что граждане Берлина никогда не называют себя «берлинцами». Они резервируют этот термин для любимого кондитерского изделия, которое часто жуют за завтраком. Так что, хотя они поняли и оценили чувства, стоящие за страстным заявлением президента, жители хихикнули между собой, когда он буквально воскликнул: «Я пончик с желе»».
Потом про это не написал только ленивый. Помню давнишние российские (а может, еще и советские) публикации на сей счет.
Защищать или порицать Кеннеди вроде бы уже поздно. Но упрощать сложное и тривиализировать высокое нужно с умом.
Эта легенда, оказывается, базируется на искажении действительной фразы из речи Кеннеди, где тот якобы допустил грамматическую ошибку, произнеся будто бы ненужный здесь неопределенный артикль ein. Тем самым его фраза «Я – берлинец» («Ich bin Berliner») вроде как превратилась по смыслу в «Я – берлинский пончик» («Ich bin ein Berliner»), чем и вызвала смех у немцев.
Но у Кеннеди был достаточно опытный переводчик, текст речи был заранее написан, каждое слово тщательно подобрано и очевидно озвученная президентом фраза была им не раз отрепетирована. В немецком языке для «берлинеров» (замечательных и сегодня пончиков с начинкой) используется название Berliner Pfannkuchen, а не Berliner, как в англоязычных странах. Несмотря на то, что человек, рожденный в Берлине, действительно скорее скажет Ich bin Berliner, Кеннеди по определению не мог воспользоваться подобной конструкцией. С другой стороны, добавление артикля ein позволяет придать утверждению смысл «по духу, в душе». Таким образом, фраза Ich bin ein Berliner является вполне грамматически верной и выражает именно то, что Кеннеди хотел сказать: «(Ментально) я – берлинец».
Смех же публики в середине выступления президента был вызван его благодарностью переводчику, «переведшему» эту фразу с немецкого на немецкий. Эта же фраза, повторенная Кеннеди в конце его речи, была встречена овацией многотысячной публики.
Эд Кох сегодня вспоминает на rbb24 Inforadio, что в итоге эта знаменитая и имевшая важные последствия фраза прозвучала четыре раза.
В общем-то, она звучит и сегодня, когда каждый, кому дорога личная и общественная свобода, может сказать себе и всем: я – берлинец.
Читайте также:
- Речь Кеннеди в Берлине – спустя 60 лет
- Сотни людей на праздновании 60‑й годовщины речи Кеннеди
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
