Умер японский нобелевский лауреат Кэндзабуро Оэ

Умер великий японский лауреат Нобелевской премии по литературе, борец за мир и противник ядерной энергетики Кэндзабуро Оэ. Он умер от старости 3 марта в возрасте 88 лет, сообщило его издательство Kodansha.

Будучи одним из самых значительных представителей японской послевоенной литературы, Оэ до глубокой старости был постоянным увещевателем и предостерегателем и не стеснялся занимать четкую позицию против попыток правящих консерваторов изменить пацифистскую послевоенную конституцию. В то же время он был в авангарде движения людей в своей стране, призывавших к постепенному отказу от атомной энергетики после ядерной катастрофы в Фукусиме, произошедшей ровно 12 лет назад в результате землетрясения и цунами.

Переписка с Гюнтером Грассом

Оэ был чем-то вроде социальной совести Японии. Бывший канцлер Германии Вилли Брандт однажды сказал, что Оэ «играет в своей стране ту же роль, что и Гюнтер Грасс в Германии – разорителя гнезд». Оба лауреата Нобелевской премии по литературе – переписка Оэ с Грассом появилась в Германии в 1995 году – в своих произведениях и поступках обращались к урокам болезненного прошлого своих стран.

Для многих Оэ стал первым современным японским писателем с сильным европейским влиянием и отпечатком, не в последнюю очередь французского экзистенциализма. Однако литературного прорыва Оэ добился благодаря своему раннему рассказу «Уловка» (1958) о переживаниях детей на войне. Его не всегда было легко читать, «потреблять» – особенно для читателей в западном мире.

Оэ был рад перевернуть европейские привычки чтения с ног на голову («Я не облегчаю жизнь своим читателям»), но его литературный ранг вскоре был признан, еще до того, как он был удостоен Нобелевской премии – Генри Миллер даже поставил Оэ в один ряд с Достоевским. Сам Оэ называл свой стиль повествования «гротескным реализмом» и любил ссылаться на французского поэта Франсуа Рабле (1494−1553).

Но он также был под впечатлением от немецких авторов, таких как Гриммельсгаузен и Гете. Незадолго до его 80-летия в немецком переводе были опубликованы его автобиографические очерки «Свет сияет на моей крыше». Они посвящены его умственно отсталому сыну Хикари, который сочиняет классическую музыку.

Рождение сына также стало темой его, пожалуй, самого известного романа, шедеврального «Личный опыт» 1964 г. «Акт саморазоблачения, подобного которому европейская литература почти не видела», – написал о нем один критик.

Уорнер, назидатель, критик

В Японии Оэ был одним из основателей организации граждан, которая боролась за сохранение 9‑й статьи послевоенной конституции о мире. Оэ, которого долгое время считали литературным мавериком или левым интеллектуалом, «гражданским террористом», неоднократно высказывался по этому вопросу.

Когда правительство недавно убитого правоконсервативного бывшего главы правительства Синдзо Абэ приняло, в частности, закон об ужесточении наказания за разглашение секретов и добивалось усиления роли военных, Оэ уже предупреждал о возвращении Японии к временам, приведшим ко Второй мировой войне. «Я чувствую, что Япония достигла поворотного момента».

Другим ключевым вопросом для Оэ, который родился 31 января 1935 года на острове Сикоку на юго-западе Японии в семье знатного самурая и остался под влиянием своего сельского происхождения, стала атомная бомбардировка Хиросимы, где в мае этого года пройдет саммит G7 западных экономических держав.

«Хиросима должна быть выгравирована в нашей памяти: это катастрофа еще более драматичная, чем природные бедствия, потому что она рукотворная. Повторить ее, проявив такое же пренебрежение к человеческой жизни на атомных электростанциях, – это худшее предательство памяти жертв Хиросимы», – сказал Оэ в интервью после ядерной катастрофы на Фукусиме.

Шведский комитет по Нобелевским премиям, присудивший Оэ Нобелевскую премию по литературе в 1994 году, отдал должное не только литературному творчеству Оэ, но и его роли социального критика и предостережения против некритической вестернизации его родной страны. Оэ, который однажды назвал себя «черной овцой» японской литературы, причисляет Томаса Манна к своим образцам для подражания, когда речь заходит о сочетании литературного и социально-политического значения.