Плохие места
Полвека назад снесли квартал Пруитт-Айгоу в Сент-Луисе. А между тем в Сибири истлевает старинный Ачинск. Между ними мало общего. Кроме того, что в Пруитт-Айгоу мало кто хотел жить, мало кто хочет и в Ачинске, где на днях случился трагический казус.
Постмодерну – полвека
Есть ли на свете места, предназначенные для злодеяний? Накопители зла? Средоточия мрачного нуара? Кровавые земли. Города, выросшие из мрака. Кварталы смерти. Запущенные парки и лесные чащобы. Унылые закоулки и подворотни, откуда вас провожает хищный взгляд.
Читайте также: Жан-Луи
В общем-то, если и есть, то появляются они не столько вследствие игры случая, но, скорее, как результат фатального просчета. Да и вообще: разум сопротивляется гипотезе о власти среды, которая заедает и провоцирует, подчиняет и обрекает на преступление.
История хорошо известная, живописно-поучительная: еще в 70‑х годах прошлого века в США, в Сент-Луисе, снесли целый спальный район, Пруитт-Айгоу, построенный за полтора десятка лет перед тем. Там не удалось решить проблему сегрегации. По замыслу, в Пруитте должны были жить черные жители, а в Айгоу белые, хотя обе половины и составляли единое целое. Но уже к моменту завершения строительства эта логика разделения была признана неконституционной, район попытались интегрировать, но безуспешно. Бедность, криминализация, депрессивность и деградация стали отличительными приметами этого «проклятого» места – и местные власти однажды капитулировали, не в силах справиться с ситуацией.
Современные интеллектуалы ведут отсюда отсчет культуре Постмодерна – с ее фантазмами, утопиями и меланхолией. Великий теоретик архитектуры Чарльз Дженкс, книга которого «Язык архитектуры постмодернизма» стала одним из ключевых текстов конца минувшего столетия, объявлял: «Модернистская архитектура умерла в Сент-Луисе, штат Миссури, 15 июля 1972 года в 15 часов 32 минуты» – это день и час, когда было взорвано первое здание Пруитт-Айгоу. Пятьдесят лет назад.
Дама с ножом
Но не везде события развиваются столь же революционно. Да и не везде полный снос – средство для исправления положения.
Есть, например, в центре Сибири городок Ачинск. Третий по численности в огромном Красноярском крае, после миллионника Красноярска и заполярного Норильска. Местные златоусты назвали его «западной столицей края», имея в виду не только географическое положение, но и кое-какие воспоминания, тешащие самолюбие.
Город, по общему суждению путешественников, с уникальным историческим ландшафтом старого центра. Но отчего-то никого из них не радует состояние этого центра – и общий колорит Ачинска.
На днях «западная столица» попала в новостную повестку. Вот строка из городского паблика: «Кто слышал? Баба какая-то зарезала мужчину».
Через несколько часов сюжет этот раскрылся в деталях. О нем судили и рядили. Люди начитанные (хотя таких немного) перебрасывали литературные мостки. Некоторые говорят, что тут не обошлось без Достоевского. А кому-то покажется, что будет достаточно и Лескова. Мир безумных идей или бытовая монструозность?
История такая (по версии следствия). В прошлом году суд выставил на торги квартиру 60-летней жительницы Ачинска «за неуплату кредитных обязательств». Недвижимость эту выкупил работающий с недвижимостью 44-летний бизнесмен Дмитрий Монахов. Между прочим – боксер-любитель. Он позволил старухе какое-то время пожить в ее теперь уже бывшей квартире. Днем 16 июля пожилая ачинка встретилась в Toyota Camry с новым владельцем квартиры и его приятелем, чтобы, предположительно, просить позволить ей еще немного пожить в квартире. Но что-то пошло не так, и сработал запасной план. Пенсионерка, находясь на заднем пассажирском сиденье, достала из дамской сумочки, приготовленный заранее кухонный нож и нанесла им находившемуся на переднем пассажирском сиденье Монахову несколько ударов в шею и грудь.
Друг-водитель довез жертву нападения до больницы, благо там недалеко, тот вышел из машины, сделал несколько шагов, упал и умер. Дама с ножом метнулась вроде как и к приятелю Монахова, однако того спасли ноги. Тогда пенсионерка попыталась скрыться, но ее задержали по горячим следам.
В России, какой криминальный сюжет ни возьми, какую ниточку «преступления и наказания» ни потяни, выйдешь на символ или хотя бы на знак. Но в этом случае читать в сердцах мы не можем, нет фактуры, нам даже имя подозреваемой в преступлении неизвестно. Страдания и душевный ужас отложим до следующего раза.
Но большие нарративы места говорят сами за себя.
Несостоявшийся Каркассон
Город в старые времена развивался как периферия большой пересыльной тюрьмы. Википедийная статья с некоторой наивной простотой фиксирует: «Ачинск был важным центром на пути ссылки политических преступников и южных малорусских областей Российской империи. Многие побывавшие здесь образованные люди внесли вклад в развитие города». В XIX веке Ачинск стоял на Московско-Сибирском гужевом тракте и активно развивался. Тут были гостиный двор, богатые купцы и промышленники – евреи и русские. Четыре православных церкви и синагога.
В годы Первой Мировой здесь устроили концентрационный лагерь для военнопленных. «А в советское время – вредное производство и опять-таки тюрьма, – пишет один скептически настроенный сибиряк. - Городок изгажен советской промышленностью навсегда, увы. Градообразующие предприятия принадлежат путинским друганам и подконтрольным источникам финансирования режима – РУСАЛ и Роснефть – а им ничего не надо, кроме ограбления и спаивания населения».
Кой-какая правда в этой пристрастной оценке имеется. Крупнейшее предприятие городка – Ачинский глиноземный комбинат – принадлежит группе «Российский алюминий», одному из крупнейших в мире производителей алюминия и глинозема. Примерно в тех же руках и Ачинский цементный завод (входит в «Базовый элемент» Олега Дерипаски – холдинг «БазэлЦемент»), использующий в качестве сырья отходы от производства глинозема. Еще в городе есть нефтеперерабатывающий завод, который ранее принадлежал «ЮКОСу», а затем – игрой всем памятных, наверное, причин – приобретен структурами, аффилированными с «Роснефтью». Была когда-то и другая промышленность, но давно пребывает в разореньи.
Как и старый купеческий центр Ачинска, с трудом, но доживший в междуречье Чулыма, Тептятки и Ачинки до XXI века и теперь представляющий собой пышное и жалкое зрелище нищеты и разрухи.
Один блогер пишет так красноречиво, что не грех и дать цитату пообъемнее: «Старый город Ачинска – это самое страшное и прекрасное, что я видел в России. Если вообще не в своей жизни. Время здесь застыло в 1900 году и не двигалось больше никогда. Десятки кварталов, сотни, если не тысячи зданий стоят с XIX века без изменения. Изуродованные, изувеченные, сгоревшие, обрушившиеся, необитаемые, облезлые, обитые сайдингом. Целый русский город, настоящий русский город, живая ткань более чем столетней давности. Возьмите любое фото «русский город до революции». Вот он. Вот деревянные домишки, вот срубы и избы, вот купеческие кирпичные дома с лавками, вот церковно-приходская школа и магазины, вот склады и больница, – здесь сохранилось всё. Сломанное, измученное, но сохранилось.
В этом районе нет хрущевок, нет брежневок, нет ничего позже 1900 года, здесь случился апокалипсис и люди умерли 100 лет назад, и всё это стоит, ждёт, квартал за кварталом неимоверной красоты и кошмара. Это мог бы быть звёздный город Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это мог бы быть русский, не знаю, Каркассон. Это мог бы быть музей-заповедник «как жили русские города в XIX веке». Если бы всё это взять и перенести в Италию. Или Англию. Они бы там сделали. Бережно, по кирпичику. По мостовым бы ездили брички, а в лавки бы открыли ставни. Но Ачинску не повезло со страной. С крепкими хозяйственниками у власти. С теми, кому насрать.
Поэтому всё это снесут. Поэтому на домах таблички «ваш дом будет расселён», поэтому надписи «памятник архитектуры XIX века» украшают обгорелые руины. Через 10–15 лет ничего этого не будет. Здесь будут пустыри, человейники и «Пятерочка» в качестве культурного центра. Это твоя Родина, сынок». (Кто не знает – «Пятерочка» это бюджетный маркет.)
Сегодня город целиком зависит от прихоти владельцев глиноземного комбината и нефтеперерабатывающего завода. Чьи обитанье и мысли скорей всего далеки от захолустного Ачинска. Ну а многих визитеров город вдохновляет на мечтания о невозможном. Каждый, почти каждый уверен, что это вероятная, но нереальная туристическая Мекка. Памятник исторической России, растаявшей на далеком горизонте былого, когда партизан Щетинкин устанавливал здесь советскую власть, а его сподвижники, не задумываясь, застрелили главного энтузиаста-патриота местного просвещения, нотариуса Трескова, отобрав у него предварительно его дом, печально разрушающийся еще и сейчас. «…Ну правда, есть ли еще в Сибири город, который имея такое огромное историческое и архитектурное наследие, находился бы на самой загруженной трассе в Красноярском крае и одной из самых загруженных в Сибири, а также на ТрансСибе, благодаря чему, имеет огромный потенциальный транзит туристов, более того, максимально удобно расположен между крупнейшими центрами всего Сибирского региона (Красноярск, Кемерово, Томск, чуть дальше Новосибирск, Новокузнецк) И где в добавок есть внутренний платёжеспособный спрос? Ну просто идеальные условия!»
Нет, – отвечают пессимисты в сетевых дискуссиях, – «всё должно быть уничтожено. Родина решила так». Возможно, сама о том не ведая, ачинская пенсионерка с ними солидарна.
Ачинский затворник
Закончим на доброй ноте. Между тем, и человек иной раз красит даже всякое место. В нашем городке есть часовня-храм, посвященная Даниилу Ачинскому. Меня тронула его история.
Данила Делие (Делиенко) родился в конце XVIII века в казачьей семье под Полтавой. В 1807 году его забрали в солдаты. В армии он стал артиллеристом и выучился грамоте, обучившись в воинской школе. Воевал с Наполеоном, дошел до Парижа, дослужился до высшего для его статуса чина унтер-офицера.
Но – зачем-то начал читать духовные книги. И стала его тяготить его служба войне, начал он просить командиров, чтобы те отпустили его Христа ради в монастырь. А для тех тут была лишь блажь и попытка дезертирства.
В 1820 году унтер-офицеру Делие дали три дня отпуска. Приехав в свое село, он отдал родным все свои деньги, а брату Ивану, который поехал провожать его, сказал на прощанье, чтобы более не ожидали его прихода в дом: «Залезу в щель, как муха, и там доживу».
За такой вот свой пацифизм казак и унтер-офицер, наотрез отказывавшийся воевать с турками, был судим военным судом. Из старинного сказания о нем: «Достоверно не известно, сие ли только поставлено ему в вину как противление власти, или к сему присоединилась какая на него клевета; только взяли его под строгий арест. Долгое время находился он под судом; потом ему сказали, что его должно расстрелять. Он на сие ответствовал: «Буди воля Господня». Через несколько дней сказали, что надобно наказать его проведением сквозь две тысячи строя. На сие он отвечал: «Мало мне этого». Потом, по милостивому решению, без наказания послали его в Сибирь», пожизненно, в кандалах, в Нерчинские заводы.
Здесь бывший артиллерист немало претерпел, но как-то удачно исцелил или направил местного пристава, за что получил свободу. После этого он поселился в келье в Ачинске, в затворе, зарабатывал рукоделием и жил, помогая бедным, чем мог. Останки его почитали еще в XIX веке, а в 1920‑х, ясно-понятно, изъяли и уничтожили. В 1999 году он был прославлен в лике святых. В то время в Ачинске и возвели часовню, освященную в честь Даниила, не весьма характерного и не слишком актуального святого.
Ну, в общем-то, я лишь к тому, что Даниилу ничего не мешало идти своим путем и жить в согласии с совестью. Жить там, где пришлось. Или как вам кажется?..
Читайте также:
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
Замечательный и очень печальный рассказ. Боже, как грустна Россия.