Райнгольд Шульц «Юралла» (повесть)

ЮРААЛЛА

Эту влюблённую парочку невозможно разлепить. Когда они под ручку выходят на ежедневную прогулку, все прохожие просто любу-ются ими, их соответствию и харизматической красоте. Они, как ангелы – светятся изнутри любовью.

Это такая парочка, с которой все женатики смело могут брать пример. Они никогда не ссорятся, живут душа в душу, а душа – глав-ный орган человеческого организма и бездонное вместилище всех жизненных впечатлений. Величие души реально так же, как здоровье. Нельзя душой и блекнуть, и цвести. Они не блекнут, а расцветают и становятся с каждым годом серебристее, так как вместе под ручку прошли сквозь жизнь и дружно дошли до своей золотой свадьбы.

У всех людей есть фамилия, имя, отчество, у некоторых есть кличка или псевдоним. Я зову своих лучших друзей ЮРАЛЛА. Их невозможно разлепить, ЮРА АЛЛА одно имя на двоих и буква «А» у них общая, связующая.

Имя Алла произошло от древнеарабского и значит «буква», мне кажется, заглавная. Её описание надо начинать с красной строки с большой заглавной буквы. Алла – броская, стройная, красивая жен-щина, выглядит празднично и нарядно от неё пахнет вкусными духа-ми. Она энергична, устремлена ввысь.

Алла всегда ласкова и нежна, любит красиво и уютно обставить своё гнёздышко. Все слова у неё заканчиваются непременно на «чка». Самое часто употребляемое слово Юрочка!

Её Юрочка спокойный, седой, несколько погруженный в себя че-ловек. Его имя по­гречески означает «земледелец». У него сдержан-ное поведение и философский склад ума, он в курсе всех событий, много читает, много знает, про таких говорят – ходячая энциклопе-дия. Юрий совсем не заботится о том, чтобы обратить на себя внима-ние, наоборот, он скромен, даже чуть­чуть пассивен и жене часто приходиться брать инициативу в свои руки. В семейной жизни Юрий внимателен и аккуратен. Он всегда и во всём помогает жене. 

Откуда начинается род человеческий, знает только Библия. Люди теряют следы своих предков в сумрачной темноте прошлых столетий. Но есть ли для пережитого, более священное хранилище, чем сердце человеческое, но и оно, к сожалению, не вечно. Поэтому память сердца, доверенная бумаге, лучшее средство в данной ситуации. Плохой карандаш лучше хорошей памяти. Поэтому очень важно каждому, живущему на земле подвести итоги, написать отчёт о прожитом и те исторические жемчужины, восстановленные нашей памятью, будут являться надежным фундаментом для будущих поколений наших потомков. Родословная сама „с дерева“ не падает, не помнящий родства – склеротик. Историю пишут люди. «Отыщи всему начало и ты многое поймешь», Козьма Прутков.

ВСЕ МЫ РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА

Кире повезло! Детдомовку приехали забирать родственники из самого Ленинграда. Её младшего братика Ванечку увезли в какой­то военный детский дом и следы его затерялись навсегда, а она после смерти своих родителей выросла в этом детском доме. Алексеева Кира Ивановна (Эйтингин, Виноградова) – это она помнила, а когда и где родилась – не знала. Возраст определили по зубам и записали в личном деле год рождения 1917. Их, беспризорников, называли страшным словом „безотцовщина“.

Из маленькой отчаянной анархистки она превратилась в строй-ную красивую, скромную и послушную девочку. Воспитатели всегда ставили её в пример.

Теперь её разыскала тётя, двоюродная сестра матери и забрала домой, чтобы Кира помогала ей по хозяйству, вроде домработницы. Теперь у неё тоже будет своя семья.

Шабанова Анна Георгиевна была баптистка. На её голове всегда красовался чистый, светленький, ажурновязаный платочек и, уеди-нившись, она усердно молилась, встав перед Богом на колени. На ней, добродушной, голубоглазой женщине, держался весь дом и весь их род. Она нигде не работала и вела домашнее хозяйство, воспиты-вала троих сыновей, Алексея (1905), Бориса (1910), Глеба (1917).

Её муж Плугатырёв Алексей Петрович имел золотые руки и ра-ботал часовым мастером. Его дед, прибалтийский немец со шведски-ми корнями, приехал в Петербург на заработки, да так обрусев, и остался. 

Первый сын, Плугатырёв Алексей Алексеевич, 1905 года рожде-ния, после школы закончил рабфак ленинградского института и же-нился на красивой девушке Боровко Клавдии Устиновне. Она пре-данно любила его до последнего дыхания и вскоре подарила ему сына Юрочку. Алексей Алексеевич был очень общительный, солид-ный, красивый мужчина, с большими голубыми глазами и обходи-тельными манерами. Ещё до войны был директором электростанции под Ленинградом. У него там была большая дача, где собиралась вся его шумная компания.

Второй сын Борис получил средне техническое образование, но работал главным инженером первого в Ленинграде и в России завода пластмассовых изделий имени «Комсомольской правды». У него была красная корочка – удостоверение, но все думали, что он „из газеты“ и перед ним открывались все двери. Он ещё до войны женил-ся на хорошенькой еврейке Любе.

Третий сын Плугатырёв Глеб Алексеевич закончил Ленинград-ское высшее военное морское училище и служил на подводной лодке. После войны он стал отцом двух дочерей – Леночки и Наташи.

КИРА

Кира помогала тёте по хозяйству и незаметно превращалась в очень красивую девушку. Она прекрасно закончила среднюю школу, затем ФЗУ и пошла работать на завод токарем. Однажды после работы, выйдя с подружками из проходной, она нос к носу столкнулась с красивым молодым человеком. Он был военным: стройным, смелым, подтянутым. Оба замерли и загляделись друг на друга, потом он вдруг неожиданно встал перед девушкой на одно колено и стал завязывать на её ботинке развязавшийся шнурок. Все рабочие и работницы завода ласково наблюдали трогательную сцену, лишь Кира никого не видела вокруг, кроме этого замечательного кавалера. Закончив со шнурками, он выпрямился, взял под козырёк и галантно представился. 

– Старший лейтенант Эйтингин. Замполит.

– Кираааа, – неуверенно протянула девушка, заглянув в его неве-роятно красивые зелёные глаза.

– Разрешите вас проводить? – военный опять взял под козырёк.

Кира только смогла кивнуть головой, потому что голос её куда­то пропал. Они как­то очень подходили друг к другу, так и пошли рядышком, не спеша и несмело. Кирины подружки завистливо глядели им вслед. 

Лейтенант оказался очень общительным и интересным. Он столько знал, везде побывал и даже участвовал в советско­финской войне. В глазах вчерашней школьницы он был героем. Лейтенант был хорош собой, нежный, умный, внимательный. Нос с горбиночкой – орлиное племя. Волосы, как у Пушкина, кудрявые­кудрявые и эти невероятно зелёные глаза… Он рассказал, что родом из Витебска, что у него где­то есть брат, а сам он рос и воспитывался, как сын полка, в одной энной воинской части, а потом окончил военное училище и зовут его Хаим Моисеевич, по национальности еврей и что в их городе родился Марк Шагал – великий художник современности. Оказалось он не женат и старше Киры всего на десять лет. Он ещё много говорил и всё было интересно. Они встречались каждый день.

В девятнадцать лет Кира отдала ему своё сердце, они расписа-лись, а через год, 30 мая 1938 года, у них родилась маленькая Аллоч-ка Эйтингин. Они жили в маленькой комнатушке на Лиговском про-спекте и Хаим хлопотал насчёт улучшения жилищных условий. Кира весь день крутилась по хозяйству и нянчила маленькую дочурку, а папа почему­то стал приходить домой позноватенько. 

Однажды Кира нашла в его кармане ордер на новую квартиру. Она обрадовалась и удивилась, почему муж не сказал ей о такой важной для семьи новости. Кира одела Аллочку и пошла по указанному адресу посмотреть дом, в котором им придётся жить. Дом ей понравился и она решила постучаться в квартиру, может старые хозяева ещё не выехали и разрешат ей удовлетворить женское любопытство. Дверь открыла незнакомая женщина, за её спиной спешно одевался испуганный Хаим. Кира всё поняла. Она схватила Аллочку и побежала, не разбирая дороги. Ее глаза ничего не видели от слёз и вечером она не могла вспомнить, где их носило с доченькой весь день. Она простить не смогла и они развелись в сороковом. Хаим жил в новой квартире, Кира с дочкой на старом месте, на Лиговском проспекте. Время шло, Аллочка росла, хорошела, ходила в детский садик и ничего не понимала в их семейных отношениях.

По выходным дням на даче Плугатырёвых собирались родствен-ники и друзья. Кира с Аллой тоже были там частыми гостями. Ал-лочка была ангельским ребёнком. Однажды она убежала с дачи, заблудилась и горько заплакала. Малышку окружили дачники и стали расспрашивать её:

– Девочка как тебя зовут?

– Аллочка!

– А с кем ты живёшь?

– С собакой! – отвечала малышка. 

Тогда дачники всё сообразили, что ребёнок с дачи директора электростанции, потому что собаки больше ни у кого не было.

На даче было несколько детей: Ирочка (1937 г.), Юра с (1937 г.) и Аллочка (1938 г.) Бабушка Аня души не чаяла в старшем внуке. Она его любила больше всех, а Юра плохо кушал, был тощий­тощий, часто капризничал и шкодничал. Он был явно не равнодушен к Ал-лочке, всегда её задевал, стараясь обратить на себя внимание. Один раз схватил обеими руками её щеки и попытался поцеловать. Алла отчаянно отбивалась, потом вмешались взрослые. 

– Быть им вместе, – произнёс кто­то пророчество.

На лето детей из детских садиков увозили на дачу под Ленинград, где они по принципу санаториев должны были на природе набраться сил и окрепнуть. Аллочка тоже поехала со своей группой.

ВОЙНА

В первый день войны и в первый день мира, люди не верят, что это правда. Хотя с раннего утра, как разбуженные вороны, в небе гудели чужие, чёрные самолёты, а на земле от взрывов всё летело прямо в небо, всюду стоны, кровь, непонимание. Война – это эпиде-мия смерти. Воюют не муравьи, а муравейники, всё было похоже на гигантский, человеческий муравейник.

Детский садик немедленно и организованно погрузили на первый поезд, идущий в Ленинград, но по дороге налетело „вороньё“ и раз-бомбило поезд. Всюду пламя, дым, грохот, стрельба, стоны, кровь, умирающие. Дети, с широко открытыми глазами, не понимали мир. Воспитатели, не щадя себя, спасали питомцев и уводили в лес. По-том, придя в себя от шока, построили детишек парами и повели пеш-ком домой. Шли долго, почти месяц, не понимая и не зная, что тво-рится на земле. Военные и селяне подкармливали детей, как могли. 

Наконец родители, не веря в правду, смогли обнять своих милых родных ребятишек. Кира не выпускала Аллочку из рук. Вечером пришёл Хаим, принёс Кире продукты и велел немедленно эвакуиро-ваться из Ленинграда. Он был военный, разбирался и предвидел си-туацию. Он первый назвал непонятное Кире слово «Блокада». Он спешил и, уходя, положил на стол документы на немедленную эваку-ацию его семьи, хотя они уже состояли в официальном разводе. На вокзале не спрашивали куда идёт поезд, точно никто не знал, да это было и неважно, важно было попасть на большую землю, подальше от взрывов и запаха гари. Вещей с собой не брали, уезжали ненадол-го, на пару недель, ну самое долгое до осени. Кира взяла чемодан, котомку и узелок, больше не могла нести. В поезде людей набилось столько, что казалось, паровоз не сдвинет состав с места, но он под-натужился и медленно потащил вагоны на восток. 

Спустя вечность, уже в августе, состав остановился в Архангель-ской области на маленькой станции Няндома. 

НЯНДОМА

Населённый пункт Няндома возник с началом строительства уз-коколейной железной дороги Вологда–Архангельск в 1894 г. Своё название посёлок получил от протекающей здесь речки. В переводе с финно­угорского слово «Няндома» означает «богатая земля». В го-родке­посёлке работало паровозное депо, кузница и механическая мастерская. По железной дороге ходило несколько маломощных паровозов немецкого производства. 

В 1890 г. в поселке насчитывалось чуть более ста строений, поч-тово­телеграфное отделение, училище, церковь, четыре бакалей-но­мануфактурных лавки, пекарня, булочная, винный погребок, пять чайных с постоялыми дворами, харчевня, две мясные и пивная лавка, отделение магазина швейных машин Зингера. Ещё до революции в Няндоме произошел сильнейший пожар. Сгорели почти все деревян-ные здания, но со временем всё отстроили заново.

В 1922 г. в Няндоме открыли школу ФЗО, готовящую кадры для железной дороги. А чуть позже энтузиасты­атеисты, собравшись на Церковной площади, подпилили и сняли красивые купола Зоси-мо­Савватиевской церкви. В перестроенном здании располагался Районный Дом детского и юношеского творчества.

Город Няндома и сейчас невелик, а тогда был ещё меньше. Глав-ная улица бежала от железнодорожной насыпи к лесу и была корот-кой, всего десятка три домов. В сторонке возвышалась естественная горка, высокая и крутая. Зимой горка редко стояла в гордом одиноче-стве. Звонкие детские голоса эвакуированных и местных точно ука-зывали матерям, где их детки. Катались не на маленьких саночках, а на широких санях – дровнях и садились не один, и не два, а сразу человек пять и больше. Летели сани с крутой горы – аж дух захваты-вало. Сани, как на крыльях, выносили своих седоков прямо на дорогу и катились дальше… Но если вдруг по какой­то причине сани на середине горы переворачивались, то уже невозможно было опреде-лить, чьи руки, чьи ноги, кубарем все летели вниз. И всё это проис-ходило под громкий хохот тех, кто через несколько минут сам мог стать причиной ещё более громкого и радостного смеха.

Особых развлечений у детей не было. Больше и чаще была рабо-та, учёба, а горка – это праздник! По утрам, когда из каждой печной трубы шёл дым, бежали ребятишки в свою родную школу имени А. С. Пушкина, которой гордились необычайно! А была она совсем близко: переберись через насыпь – и вот она, стоит перед тобой на горе и тебя дожидается! Светится множеством окон своих двух эта-жей. 

Трехлетняя Аллочка смотрела в окно и завидовала школьникам. Зимой улица была завалена снегом, лишь санный след указывал дорогу, но весной по улице с весёлым гомоном нёсся шумный поток. Бежал он вниз, к небольшой речке, которая пересекала улицу в самом начале. Ребят не зазвать было домой, ведь живой поток уносил вниз целые самодельные флотилии. И было не последним делом узнать, чей кораблик уплывёт дальше и быстрее всех. Аллочка тоже с важным видом бегала в толпе и следила за событиями.

Летом улица тоже не пустовала. Вечером, когда все домашние дела были сделаны и становилось не так жарко, собирались маль-чишки и девчонки, человек 10­15 вместе. Любимая игра была «утки и охотники». Так стыдно было стать „подстреленным“ и каждый ста-рался увернуться от мяча, чтоб как можно дольше продержаться в круге. Игры в лапту и в чижика привлекали много зрителей. Прихо-дили даже взрослые и легко раненные из военного госпиталя посмот-реть на ребятишек, ведь игры эти требовали мастерства и умения. Войной здесь и не пахло.

Но она была! Киру сразу призвали на работу в госпиталь мед-сестрой, но она очень боялась крови и часто падала в обморок. Ране-ные её саму отхаживали, как могли. После нескольких обмороков, видя её страдания, отчисли из госпиталя и она устроилась продавцом в магазине. Отпускала по карточкам самый дорогой товар – чёрный хлебушек, а маленькая Аллочка сидела под прилавком и терпеливо ждала, когда у мамы будет свободная минутка и она сметёт хлебные крошки в бумажный кулёчек, и сунет ей под прилавок. Эти крошки ребёнок клал поштучно в рот и тщательно, с наслаждением, смаковал. Кроме этого они кушали только жмых, жарили на рыбьем жире котлеты из крапивы летом и мороженную сладкую картошку зимой. Знакомый раненый из госпиталя, по фамилии Пушкин, симпатичный и весёлый паренек, геройски перевязанный белыми бинтами, помогал, как мог, где­то добывал дрова, одной рукой колол чурки, складывал их в по-ленницы. Приносил с лугов много щавеля и цветов и какие­то про-дукты, которые получали только военные. Помогал по хозяйству и даже оставался до утра. Вскоре Кира подарила ему девочку – Галочку, но Пушкин вылечился и его сразу забрали на фронт. 

Иногда откуда­то появлялись конфетки, но мама разрезала кон-фетку на десять частей и давала доченьке к чаю одну дольку с ного-ток мизинчика, а остальное заворачивала в чистую тряпочку и прятала под замок в старый чемодан. Потом Аллочку удалось устроить в детский садик на казённые харчи, всем сразу стало легче. Как­то на город налетели немецкие самолёты, громко и противно выла сирена, всех детей увели в бомбоубежище, в большой деревянный погреб. Стены из толстых брёвен вкусно пахли смолой, детишек посадили на принесённые с собой горшочки. Постреливали и дымили в темноте свечки. Тяжело и боязливо вздыхали взрослые. Пол смешно подпрыгивал, а с потолка сыпалась земля. 

После этого в детском садике стали готовиться к какому­то празднику. Дети учили стихи, разучивали песни и танцы, а потом всей группой пошли в госпиталь к раненым солдатам. Каждый ма-лыш подарил солдату по чистому конверту и одну папиросочку, которые запасла и заранее раздала детям их воспитательница. Дети пели, плясали, рассказывали стихи. Концерт прошёл на ура. Бойцы хлопали и плакали, брали малышей на руки, целовали, вспоминали своих. 

Папа с фронта прислал Алле посылочку, в которой были краси-вые красные туфельки и большой накладной воротничок на платьиш-ко из мелкого бисера. Мама нарядила Аллочку в обновку и отвела в садик, но детки стали рассматривать невиданное чудо, дотрагива-лись, дергали и бисер рассыпался по полу, как горох, а после дневно-го сна, когда все детки проснулись, оказалось, что у Аллочки своро-вали новые красные туфельки.

ЛЕНИНГРАД

Плугатырёвы остались в Ленинграде и Юра оказался в блокаде. Ему было четыре годика, но память хранит яркие образы того време-ни. Дети и война несовместимы! Однако юным ленинградцам – детям блокадного города – пришлось вместе со взрослыми перенести всю трагедию осажденного города. Детям было хуже, чем взрослым! Они не понимали, что происходит: почему нет папы, почему мама посто-янно плачет, почему постоянно хочется есть, почему по визгу сирены надо бежать в бомбоубежище. Много детского „почему?“ Но детским чутьём они понимали, что в их дом пришла большая беда и им надо выстоять. 

С первых дней войны город страдал от бомбардировок и артоб-стрелов. Уже со второй половины августа 1941 года началась блокада города. Всего только несколько месяцев прошло с начала войны, а город уже голодал. В ноябре были введены продовольственные карточки. Все меньше и меньше продуктов стали выдавать по карточкам. 20 ноября 1941 года рацион хлеба дошел до 125 граммов иждивенцам и 250 – рабочим. Крупы давали 300 г, масла – 100 г в месяц. Потом пришло время, когда уже не выдавали ничего, кроме хлеба. Да и эти 125 г., от которых зависела жизнь, были не хлебом, а липким черным месивом, сделанным из мучных отходов, мокрым и расплывающимся в руках. Каждый растягивал свой кусок насколько мог.

Однажды Юра с мамой, отстояв длинную очередь, отошли в сто-ронку держа хлебушек и бутылку морковного сока. Подскочила не-знакомая девочка выхватила бутылку, хлеб и бросилась бежать. Лишиться 125 г. хлеба в день было равносильно убийству. Из очереди выскочили люди, её поймали и стали пинать ногами. Юра хорошо помнит эту девчонку – она была из тех, у кого животное чувство голода побеждало рассудок, они теряли человеческий облик и умирали в первую очередь. 

Люди умирали прямо на улицах и так лежали по нескольку дней. Часто можно было увидеть трупы с вырезанными ягодицами. Бывало, что, если в семье кто­нибудь умирал, старались не заявлять о его смерти, чтобы получать на умершего хлебную карточку. Матери лежали в постели с мертвыми детьми, чтобы получить еще хоть крошку хлеба, пока не умирали сами. Так и оставались замерзшие покойники в квартирах до весны. Город стал вымирать. Могильщики умирали, как все. Начинался коллапс похоронной службы. Город зарастал трупами. Надвигалась трагедия, но она секретилась.

ДОРОГА ЖИЗНИ

В конце ноября ударил сильный мороз и сразу пошел по первому льду конный обоз. Военные наращивали лёд и вскоре пошли автома-шины, они двинулись к восточному берегу озера за мукой. Ленинград стал получать хлеб. Но потребовались недели и месяцы, пока на карточки стали выдавать не 125 граммов, а 200 граммов, а потом 300 граммов. Машины шли, пробиваясь через вьюги, артобстрелы, бом-бёжки, минуя ледяные полыньи, трещины. 

«Дорога Жизни» не сразу могла восполнить тающие запасы про-довольствия в городе. Страна слала Ленинграду все, что могла. Есте-ственно, детей хотели сберечь в первую очередь, стремились укрыть от обстрелов и бомбёжек. Забота о детях в тех условиях была харак-тернейшей чертой ленинградцев. И она же давала особую силу взрослым, поднимала их на труд и на бой, потому что спасти детей можно было, только отстояв город. 

Из блокадного Ленинграда машины увозили матерей с детьми, тяжелораненых и больных. 

Это назывался ценно­драгоценный груз, потому что это были жи-вые люди, истощённые и голодные! 

Эти люди были настолько страшные, настолько исхудалые! Они были закутаны в одеяла и платки – во что придется, только бы про-ехать эту ледовую дорогу.

Двадцать тысяч солдат, офицеров, вольнонаёмных обслуживали «Дорогу Жизни». Они делали всё, что могли, да ещё и то, что невоз-можно в обыденной жизни. Героизм этих людей составляет одну из великих страниц истории Великой Отечественной Войны. Они были герои – каждый по­своему, своим неповторимым поведением. Чем толще становился лед на Ладоге, тем больше машин ездило по «До-роге Жизни», а это значит, больше еды и меньше оставалось в бло-кадном городе раненых и женщин с детьми. Всем было трудно.

Шофера под разрывы снарядов мчались, как сумасшедшие, чтобы быстрее проехать эти тридцать три километра. Труднее всего было матерям, которые везли на своих руках детей. Они были страшно истощенны. Под обстрелом машина летела по льду на бешеной скорости, её ужасно трясло, кидало, она подскакивала, на полном ходу из рук обессиленных матерей вылетал её ребёнок и ударялся об лед, но машина не останавливалась, летела дальше. Всюду взрывы, лёд трещит. Представьте себе как это было трудно… Матери чуть не сходили с ума.

На рассвете, на льду находили по пять, по шесть детских трупи-ков. Это были маленькие изможденные дети. Они уже были мертвы-ми. Военные старались узнать – чей это ребенок. Разворачивали, но там не записки, ни документов, ничего не было.

Хотя машины были закрытые, отопления не было. Нередко во время пурги у машины перехватывало радиатор, так как вода замер-зала мигом и шофёру приходилось затрачивать час, полтора, два. Хорошо если он близко остановится от палатки, тогда детей забирали в палатку, оказывали медицинскую помощь, кормили. Если видели, что ребенок себя плохо чувствовал, делали уколы – вводили камфару, чтобы сердечко билось. 

Когда в палатку приходил шофер и говорил, что можно ехать, все дети сопротивлялись, так как не хотели уходить из тепла. Много раз санитарам приходилось сопровождать их до берега и обещать, что там, на земле, будет в два раза теплее и много­много еды. Тогда дети успокаивались. Юра с мамой благополучно добрался до Челябинска. 

Бабушка Тоня (бабушка Юры со стороны мамы) тоже через Ла-дожское озеро покинула Ленинград и попала в Краснодарский край, где она пережила кратковременную оккупацию. Затем её эвакуировали в Омск. У неё было 8 детей, двоих из них она сама на саночках отвезла на Пискаревское кладбище (где были похоронены жертвы блокады). Один из её сыновей, Виктор, в начале блокады был вывезен на материк в вагоне с мертвецами (вывозили трупы, заражённые дизентерией). Случайно увидели, что Виктор жив. Ему ещё не было 17 лет. Поправившись и окрепнув, он приписал себе годы и пошёл на фронт. Освобождал Венгрию и Югославию. Провоевал всю войну, и, не получив ни одной царапины, вернулся домой.

{PAGEBREAK}

В НЯНДОМЕ

В Няндоме тоже голодали и было холодно. Однажды зимой, ко-гда маленькая Галочка крепко спала, Кира одела пятилетнюю Аллочку и решила напилить c ней дровишек. Недавно знакомые поделились и привезли пару толстых сучков от большой берёзы, которые всё ещё лежали далеко у дороги. Вечер наступал быстро, рано темнело и было морозно. Высоко в небе играло северное сияние. Они взяли пилу и стали пилить дрова, но у маленькой Аллочки не было сил тянуть эту огромную пилу, хотя мама подбадривала и требовала.

– Давай, давай тяни!

Но пила звенела, гнулась и не желала пилить дрова. Промучив-шись, какое то время, мама вдруг забеспокоилась, что Галочка долго спит и не подаёт голос. Когда они зашли домой, то остолбенели от ужаса. Из детской кроватки выскочило несметное количество огром-ных крыс. Кира кинулась к кроватке, схватила маленькую на руки, но малышка была вся в крови и уже испускала дух. Щёки, лицо крысы съели живьём. Кира чуть умом не тронулась, но люди добрые помогли похоронить и поддержали в горе; как­то все вместе перезимовали зиму и почти пережили войну. 

Уже весной Кира с дочкой пошли в кино, в зале потух свет, на экране ходили и пели счастливые люди, вдруг громкий голос на весь зал объявил:

– Кира Эйтингин, на выход! К вам с фронта приехал муж!

Кира схватила дочку и поспешила на выход, все с завистью по-смотрели вслед. На улице у входа их ждал не весёлый Пушкин, а Хаим, папа Аллочки. Он сказал Кире, что привёз разрешающие до-кументы на возвращение в освобождённый Ленинград, но отдаст их с условием, что Кира отдаст ему его дочь. 

– Что за вздор! – возмутилась Кира. – Какая мать отдаст своего ребёнка? 

Они повздорили, Хаим порвал документы и ушёл очень расстро-енный и недовольный.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Кончилась война, закрыли госпиталь, из Няндомы стали уезжать эвакуированные. Без вызова и разрешающих документов в Ленинград возвратиться было невозможно. Кира завербовалась на какой­то поезд, проходящий через родной Ленинград. Поезд шёл долго, у вербованных отобрали документы и они боялись сойти с поезда. Аллочке было уже семь лет и вместе с другими детьми она на станциях бегала с чайником за водой, а когда залезла в вагон, какой­то пьяный дядька ткнул ей папиросой в глаз, то ли случайно, то ли специально. Мама охала и с кем­то ругалась, а Аллочка громко и долго плакала, глаз проморгался и всё прошло без последствий.

В Ленинграде, как только поезд остановился, Кира схватила свой чемоданчик, одела Аллочку и без документов удрала с поезда, опасаясь военного патруля. Дрожа от холода, дворами добралась до знакомого дома семьи Шабановых. 

Когда они вошли в комнату, первое что увидела маленькая Ал-лочка – это стол, на котором было столько еды, что от одного вида у неё закружилась голова и она чуть не упала в обморок. Малышка впервые в жизни увидела колбасу, настоящий хлеб и пряники. Она никак не могла понять, как это может столько еды разместится на одном столе.

Обрадованная и постаревшая Анна Георгиевна Шабанова усадила дорогих гостей за стол. Все вернулись в свой город, знакомый до слез. Разговорам не было конца, только Аллочка не принимала в нём участия, она жадно давилась неизвестными ей очень вкусными продуктами питания.

Оказалось, что Анна Георгиевна тоже только что вернулась из Челябинска, где со всеми пережидала военное лихолетье. 

Старший сын Алексей опять строил в Орске новую электростанцию.

Средний, Борис, охраняя небо Ленинграда, служил в противовоз-душной обороне на зенитных прожекторах и вылавливал из темноты вражеские самолёты. Бойцам выдавали чистый спирт протирать лампы и стёкла прожекторов. Спирт экономили, потому что на него можно было купить на рынке всё, что там продавали. 

Младший сын Глебушка геройски воевал на подводной лодке на тихоокеанском флоте на дальнем Востоке.

Борис Алексеевич помог Кире восстановить все документы, от-воевали довоенную квартиру и всё как­то в жизни опять наладилось. 

Мирная Ленинградская жизнь. По субботам все ходили в обще-ственную баню, но там были такие очереди, что ждать приходилось часами. В тесном коридоре томились дети, женщины, старики, маль-чишки. Распаренные после бани мужчины пили в буфете пиво. „Баня без пара, что щи без навара“ – шутили они. До изобретения календаря люди исчисляли время от мытья до мытья – от бани до бани. „Банька не нянька, а хоть кого ублажит“. В предпраздничные дни обстановка усложнялась и в баню попасть было просто невозможно. Кира решила не терять зря времени и в баню сходить на праздник Пасхи. Тем более, что государством этот праздник не признавался и считался обычным рабочим днём. Бабушка Аня была очень верующей, заставляла Аллочку читать Библию, учить наизусть цитаты и псалмы. Узнав об этом бабушка была категорически против такой затеи и просила Киру не грешить. Она долго отговаривала их от этой затеи, но напрасно. Жизнь диктовала свои условия и Кира была непреклонна. Она собрала бельё, мыло, мочалки, сложила всё в чемоданчик, одела маленькую Аллочку и они пошли. Бабушка стала на колени и начала молиться за них, чтоб грех не совершился. Кира с Аллочкой осторожно обходили весенние лужицы и подошли уже к самой бане, как вдруг ни с того, ни с сего чемоданчик сам собой открылся и чистое бельё упало в грязь. Пришлось возвращаться домой не мывшись, зато бабушка было очень довольна, она поставила самовар, выложила угощенье и весь вечер весело спрашивала Киру и Аллочку:

– Ну что? Есть Бог на свете?

ШКОЛА

Первого сентября 1946 года Аллочка пошла в первый класс. Ещё через год Кира вышла замуж за Виноградова Николая Ивановича, гармониста, певца, танцора, ухажёра, уважаемого работника ТЭЦ, хорошего специалиста насосно­бойлерной станции близлежащей котельной. Они переселились на Обводный канал в коммуналку, у них на четверых была своя комнатка, общая кухонька и туалетик, а бывшая жена Виноградова въехала в комнату Киры. 8 февраля 1948 года Кира родила Танечку.

В школе в ту пору девочки и мальчики обучались раздельно, в мужских и женских школах. У всех была обязательная школьная форма. У девочек было коричневое платье, чёрный фартучек на каж-дый день и белый в праздники и огромные банты на голове. У ребят форма была наподобие солдатской, только брюки клеш и ботинки. На военной фуражке была кокарда с большой буквой «Ш» – школьник. Длинная рубаха, как гимнастёрка, заправлялась под широкий ремень с блестящей бляхой, на которой тоже была буква «Ш».

За опрятностью следили специально избранные ученики в каж-дом классе. Санитары проверяли внешний вид каждого, причёску, чистоту рук и ушей, опрятность. Всегда должен был быть подшит свежий беленький воротничок и лишь убедившись, пропускали в класс, а грязнуль отправляли привести себя в порядок. 

Дежурные по классу поливали цветы, проветривали помещение на переменках, приносили из учительской наглядный материал, сле-дили, чтобы у доски всегда был мел и влажная тряпка, а после уроков мыли в классе полы. 

Учебники выдавали в школах бесплатно, но в конце учебного го-да их надо было сдавать в школьную библиотеку такими же опрят-ными, какими они их получили осенью. Странички должны были оставаться чистыми, не помятыми, не рваными и не разрисованными. На последней страничке был длинный список фамилий, кто уже пользовался этой книжкой. Так учили бережливости. 

Аллочка училась хорошо, её сразу приняли в октябрята. У октяб-рят были свои правила. Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут. Октябрята – будущие пионеры. Октябрята – прилежные ребя-та, любят школу, уважают старших. Октябрята – правдивые и сме-лые, ловкие и умелые. Октябрята – дружные ребята, читают и рису-ют, играют и поют, весело живут. Октябренок – это маленький сме-лый первооткрыватель. 

Октябрят объединяли в группы, по звёздочкам, по пять человек в каждой звёздочке. На груди они носили значок – пятиконечную ру-биновую звезду с портретом маленького Ленина. У каждой звёздочки был вожатый пионер – всем ребятам пример. Мы – активные ребята, потому что октябрята. Октябрёнок, не забудь: в пионеры держишь путь!

В третьем классе, во Дворце пионеров, Аллочку одну из первых приняли в пионеры. Не всех принимали в пионеры, а только лучших из лучших, у кого было отличное поведение и хорошая успеваемость. Остальные завидовали пионерам и тоже старались подтянуться, чтобы и их как можно скорее приняли в пионеры. Дети выучили наизусть торжественное обещание юного пионера.

– Я, Алла Эйтингин, вступая в ряды Всесоюзной пионерской ор-ганизации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза.

– К борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов! – говорил вожатый.

– Всегда готов! – звучал многоголосый пионерский ответ.

Всё было красиво и торжественно. По улице ходили строем. Со-бирали макулатуру и металлолом. Постоянно проводились школьные линейки и пионерские слёты, под звуки горна и бой барабанов торжественно вносили знамя пионерской организации. Перед строем хвалили старательных пионеров и отчитывали провинившихся. Общественное мнение было важным. Дети гордились красными галстуками, учились сами их стирать и гладить, чтобы выглядеть всегда красивыми и опрятными.

Для детей были открыты Дворцы пионеров, в них бесплатно можно было заниматься в многочисленных кружках по интересам.

Потом был комсомол. Всесоюзный Ленинский Коммунистиче-ский союз молодёжи (ВЛКСМ), также известный, как общественная молодёжная организация. Ленин – партия – комсомол. 

Октябрёнок, пионер, комсомолец, коммунист – это была карьер-ная лесенка к краснознамённому горизонту.

Аллочка любила читать, ей легко давалась математика, а ещё она очень любила танцевать, но бабушка Аня протестовала против такого увлечения.

– Всё эти балерины чахоточные! – говорила она, – Погляди, какие они худющие!

Тогда Аллочка увлеклась чтением. Она записалась в библиотеку и читала с утра до вечера. Её любимыми писателями стали Валентин Пикуль, Александр Дюма, Морис Дрюон, Натан Эйдельман, Влади-мир Войнович, Андре Моруа и Шарлота Бронте. Она прочитала очень много книг, особенно про красивую любовь. Так и жили. 

Денег всегда не хватало, хотя Кира получала на Аллочку алименты от Хаима, который тоже жил в Ленинграде и каждый раз под Новый год присылал дочке подарки, но сам к ним домой никогда не приходил. Зато приглашал доченьку к себе. Хотя он служил подполковником в политуправлении, жил бедненько в коммуналке на Московском проспекте с новой женой. Детей у них не было. Он очень болел и часто лежал в госпитале: у него было высокое давление. Хаим очень переживал, что Аллочка называла не его, а отчима «папой».

Бабушка Аня умерла зимой в 1953 г. Горе было для всех огром-ным. Лучше всего о человеке говорят на поминках. Пастор из её церкви на кладбище произнёс очень яркую и трогательную пропо-ведь. Он подробно рассказал про всю бабушкину жизнь. Бабушку в церкви очень уважали, она была примерной прихожанкой и хорошим спонсором. Церковный хор очень красиво пел христианские песни. Потом все стали прощаться и целовали её холодный лоб. Лишь лю-бимый внучек не смог это сделать, хотя многие просили его об этом и говорили, что так надо. Юра не слушал. Если ему говорят надо, он делал с невероятным упрямством всё наоборот. Своя воля страшней неволи.

От неё осталась очень красивая старинная Библия, но в её семье никто не стал верующим. Все дети были партийными, занимали со-лидные посты при советской власти и придерживались официально атеистических взглядов. Партийные в церковь ходить не имели права, хотя в душе бабушкины наставления и христианские заповеди никогда не забывали.

В 1953 году 5 марта по радио прервали передачи и объявили важное правительственное сообщение. Умер Сталин. По всей стране гудели гудки на фабриках, заводах. Долго и протяжно гудели паро-ходы, паровозы, автомобили. Все люди плакали навзрыд. Волосы от страха поднимались дыбом. Что же будет с людьми, со страной? Взрослые, как дети, рыдали по отцу всех народов. Казалось страна развалиться, на неё нападут капиталисты. Опять начнётся мировая война. Все боялись страшного будущего, которое их ожидает. Буду-щее без Сталина невозможно – казалось всем. Страна погрузилась в чёрный траур. Кругом висели чёрные флаги, огромные портреты вождя. По радио передавали траурную музыку. Казалось, наступил конец света. Конечно, был культ, но была и личность.

В стране подул свежий ветер, ввели совместное обучение и с 9 класса девочки и мальчики стали учиться вместе, и даже сидели друг с другом за одной партой.

На все советские праздники бабушка Аня часто собирала вместе всех своих родственников. И хоть Кира с Аллой была дальняя родня, „седьмая вода на киселе“, бабушка Аня не делала никакой разницы. Все были равны. Лишь Юра в домашней обстановке не обращал на Аллу никакого внимания, хотя были знакомы с детства, часто виде-лись и дома, и на улице. Однажды Юра пришёл к бабушке и увидел, как Алла сидела в кругу своих ровесниц и так интересно и увлечённо о чём­то рассказывала, что Юра заслушался, открыв рот. Он вдруг прозрел, увидел Аллу совсем другими глазами. Он увидел, что Ал-лочка удивительно красивая, умная, интересная девушка, ну, прямо королева, не чета другим. Юра стал оказывать её знаки внимания: то в кино пригласит, то в театр, потом стали вместе ходить на футбол.

В 1955 году, гуляя по городу, к Алле подошла родная сестра вто-рой жены Хаима и спросила:

– Ты ничего не знаешь?

– Нет! – удивилась школьница.

– Алла! Умер Хаим – твой папа. Уже похоронили. Ему только исполнилось 48 лет. 

Слёзы брызнули из глаз и Алла горько заплакала. Пришла домой вся в слезах, бросилась на койку и уткнулась в подушку. Отчим сел рядом и долго успокаивал девушку, а потом и говорит Кире:

– Надо бы Алле оформить пенсию, деньги не лишние, а то прой-дут положенные сроки и будет поздно. 

Мама пошла оформлять бумаги и еле успела: почти после третьего звонка. За это она сильно обижалась на вторую жену Хаима, что та утаила смерть отца заведомо, чтоб его единственная дочь не получала пенсию.

ЛЮБОВЬ

В последнее время все были сильно загружены делами. Алла добросовестно училась, у Юры были выпускные экзамены и они виделись не очень часто, а телефонов дома тогда ещё не было. Юра окончил школу на год раньше Аллы. Был выпускной вечер, а на дру-гой день он пригласил её на футбол. При этом он загадочно сказал, что после матча скажет Алле что­то очень важное. Алла прекрасно догадывалась, что он скажет, но ей было интересно, очень любопыт-но, как он это сделает? Как произнесёт это важное для их жизни сло-во. Это сейчас этим словом разбрасываются, а тогда говорили его раз в жизни. 

Возвращаясь домой после матча, Алла отчаянно ждала решающего момента, а вдруг застесняется Юра, не решиться или не посмеет. Когда футбольные болельщики постепенно рассеялись по дороге, Юра отвел Аллу в сторону, под защиту больших деревьев. Встал напротив и сказал, что любит Аллу!

Первый поцелуй обжёг обоих и запомнился на всю жизнь. Алла была очень счастлива.

Потом он сообщил, что после школы поступал в Ленинградский институт, но не прошел по конкурсу и теперь его хотят забрать в армию. Уже и повестка пришла, но отец против службы и зовёт Юру к себе в (Сталино) Донецк, чтобы он мог поступить там в Институт.

– Дай мне слово, что ты будешь меня ждать и любить! – потребо-вал он вдруг от Аллы.

Алла любила Юру за его красивые голубые глаза и за пухленькие губки, которые, как оказалось, очень вкусно было целовать. 

Они гуляли белой ночью по спящему Ленинграду и пришли к дому Аллочки в 3 часа утра. 

Уставшая и встревоженная мама Аллочки сидела на ступеньках крыльца и ждала дочу. 

Потом ещё час от Обводного канала он шёл домой, где жил на Пяти углах, у Кузнечного рынка в доме декабристов, почти на Невском. С тревогой увидел, что и его мама сидела у ворот и ждала сыночка.

Юра буквально сбежал из военкомата и уехал к отцу в Донецк. Юра был единственным сыном Алексея Алексеевича. У его второй жены было два сына Ванька и Лёнька. Деньгами отец сыну особо не помогал, всё уходило на пасынков, старался угодить новой жене. Мать на алименты не подавала, отец присылал переводы сам.

Юра каждый день писал Алле толстые влюблённые письма. Папа помог Юре поступить в Донецкий индустриальный институт, на гор-но­электромеханический факультет. Практику проходил в шахте. Был назначен десятником по вентиляции. Он обязан был специаль-ным прибором определять спектральный анализ содержания в возду-хе метана, углекислого газа и т.д. Все результаты заносил в план­карту рабочих близлежащих участков. Наибольшая глубина шахты была 800 метров. Работали на сверхкатегорийной шахте, где не было электричества, а подземный транспорт был на лошадиной тяге или гиеровозной (использующий энергию волчка). Студенты старались попасть в забой, под землю. Престижно да и заработки под землёй были неземные. Юра зарабатывал хорошо, а на каникулы приезжал в Ленинград. 

Все говорили, что Алла очень красивая девушка, Юра тоже был красивым парнем. Он как­то сфотографировался для Аллы и очень удивился, когда его огромную фотографию выставили в витрине фотоателье. В тоже самое время Алла тоже ходила фотографироваться, чтобы отослать фотку Юре, а через пару дней ей подруга рассказала, что на Невском, в витрине фотографии выставили большой портрет Аллы. Она там красивая, ну прямо киноактриса.

ЮНОСТЬ

В 1956 году Аллочка закончила школу и подала документы в Ле-нинградский авиационный приборостроительный институт.

Учиться, конечно, хорошо, но очень уж надоело жить без денег. Сидеть пять лет на маленькой стипендии как­то не прельщало. По-этому она не очень старалась и на первом вступительном экзамене успешно завалила свой любимый предмет – математику. Алла не очень расстраиваясь, забрала все свои документы и не пошла на следующие экзамены. 

Страна нуждалась в рабочих руках. «Рабочий – это звучит гор-до!» – сообщали огромные советские плакаты. Это на западе рабочий происходит от слова «раб». Соседка по квартире устроила Аллу на работу к себе в престижный «почтовый ящик». Завод авиационного приборостроения находился как раз напротив квартиры Хаима, умершего отца Аллы. На секретных военных предприятиях порядок, дисциплина, условия труда и зарплата была выше. Алла работала намотчицей. На малюсеньких немецких трофейных станках мотала для самолётных приборов катушки трансформаторов, величиной с ноготок мизинчика. Проволочка была тоньше человеческого волоска. Работа была нежная, требовались внимание, аккуратность и скорость, так как оплата была сдельная. Больше сделаешь, больше заработаешь. Первую ученическую зарплату новички получали, обычно, по 300 рублей, хотя молодые ребята получали больше. Алла сама страшно удивилась и обрадовалась, когда ей выдали 622 рубля 28 копеек. Первую получку всю до копейки отдала маме. 

На заводе Алла быстро стала секретарём комсомольской органи-зации цеха. Её уважали, как передовика производства честную и исполнительную работницу. У Аллы было много поклонников. Когда она приходила утром на работу, у неё на столе уже лежала шоколадка и вертелись комсомольцы. Особую активность проявлял старый еврей Лева, хотя ему было всего 30 лет, 18­летней Аллочке он казался древним стариком. Лёва был очень модным и носил красивую шляпу. Он сказал, что показывал своей маме фотографию Аллы и мама сказала, что такой красавицы она ещё в жизни не видела. Он говорил Аллочке: „Вы моя судьба! У меня есть на книжке солидные сбережения, состоящие из много тысяч советских рублей. Есть хорошее жильё в центре города, у самой станции метро.“ 

Но Алла на него старалась не смотреть и все свои наивные впе-чатления и рассуждения честно писала Юре, а Юра очень­очень расстраивался и переживал. 

В 1958 году Юрин папа переехал из Донецка в Киев, где работал управляющим Южэнерго строя. К тому времени он был награждён медалью за трудовую доблесть, Орденом Ленина и Орденом трудового Красного знамени. Он побывал в Африке и построил в Марокко, в Джераде, тепловую электростанцию, проектная мощность которой составляет 165 мегаватт.

ЗАГС

Юра приехав в очередной раз на каникулы, и, гуляя по Ленингра-ду, они зашли в центральный универмаг и Юра купил Алле дорогое, красивое голубое платье, которое Алла очень полюбила. Все говори-ли, что Алла очень красивая, особенно в этом платье и Юра гордился этим. Когда Алла шла по улице, встречные парни постоянно огляды-вались и нагло норовили познакомиться.

Видя такой оборот, Юра предложил Аллочке расписаться. Они пришли вдвоём в ЗАГС и подали заявление. Девочка с косичками взяла у них заявление, велела заплатить 15 рублей и попросила прийдти через неделю и не забыть принести квитанцию об уплате госпошлины. Юра потом долго смеялся, рассказывая друзьям, что купил себе жену и не очень дорого.

26 июля 1959 года Алла с Юрой вдвоём пришли в ЗАГС. Та же девочка с косичками попросила расписаться молодым в книге Запи-сей Актов Гражданского Состояния и, поставив в паспорта свой штампик, она выдала тоненькое свидетельство о браке и «до свида-нья!» Не было никаких свидетелей, пышных речей, всё было скромно, но торжественно в душе.

После ЗАГСа молодые пришли к Алле домой. Отчим Аллы поста-вил на стол бутылку, мама пожарила картошку и приготовила заку-сить. Женщины пили чай, мужчины распили бутылочку и Юра пошёл домой. 

Дома его мама, почуяв от сына запах спиртного, узнала обо всём и заглянув в паспорт сына, горько расплакалась. Она не любила Аллу и была против такого решения. Против Аллы были все родственники, они говорили, что ещё рано. Ей 21, ему 22, обоим надо учиться и получить хорошую специальность, работу, жилье, создать фундамент жизни.

Через несколько дней молодожёны поехали в пионерский лагерь под Ленинград к Тане, младшей сводной сестре Аллы. Был жаркий день и все стали купаться в Финском заливе. Юра тоже разделся и прыгнул в воду. Увидев Юру раздетого, у 11 летней Тани округли-лись глаза и она разревелась в голос.

– Ты зачем за него вышла замуж? Ты видела, какой он волоса-тый? 

Алла как могла успокаивала сестру, она и сама впервые видела Юру в таком виде. Через месяц Юра снова уехал в Донецк.

Юрина мама жила на пяти углах, в старом доме постройки 1905 года: длинный коридор, пять комнат с разными соседями, общий туалет и кухня с печным отоплением.

Отчим Аллы частенько выпивал на работе. Кира убиралась в те-лефонных будках. К тому времени они переехали на новую квартиру у самого Финского залива, на Васильевский остров, в бывшую немецкую колонию Санкт­Петербурга. Теперь у них были 2 комнаты: в одной жили Николай Иванович с Кирой, другую делили между собой Алла с Татьяной. В третьей комнате жил сосед с женой. В квартире была огромная кухня, огромная ванная, огромный туалет и батареи центрального отопления. 

СВАДЬБА

Юра Плугатырёв закончил учиться и, получив диплом горного инженера, вернулся в Ленинград. 19.02.1961 г. они решили офици-ально по­настоящему отпраздновать свадьбу на квартире у Аллы. Юрин папа прислал на свадьбу поздравление и деньги. Пришла и Юрина мама, дала им запасные ключи от своей квартиры и сказала, что уезжает на целый месяц в гости к своей сестре. Это была радость, через два года после ЗАГСа молодые впервые оказались наедине. Пока мамы не было дома, они хозяйничали сами. 

По радио гремели марши, в космос полетел Гагарин.

{PAGEBREAK}

КИЕВ

У отца в Киеве была великолепная огромная квартира на улице Свердлова и балкон выходил прямо на Крещатик. Отец звал молодых к себе и они вдвоём уехали к Юриному отцу. 

Через некоторое время отец обещал пристроить обоих в тёплое местечко с собственным жильём.

В Киеве Юра устроился чертёжником в проектный институт в центре города, но его зарплата была всего 800 руб 33 копейки. Зани-мался подготовкой проектных документов для добычи угля откры-тым способом. Практически копировали трофейные немецкие черте-жи по освоению транспортно­отвальных мостов, вывезенных из Гер-мании после войны. И это был 1961 год.

Аллу с трудом прописали в квартиру отца и, хотя она уже была в положении, Юрин папа в феврале устроил её в четвёртое почтовое отделение разносить телеграммы. После работы Юра помогал Алле по вечерам разносить телеграммы, когда у Аллы была вторая смена. По дороге жевали на ходу самые дешёвые пирожки с горохом за три копейки. Зарплата была всего 300 рублей. На жизнь катастрофически не хватало и они заняли денег у родственников в Ленинграде.

Очень часто на почту приходили телеграммы жене Григория Ко-товского и Алла по­несколько раз в день относила их на его кварти-ру.

Герой Гражданской войны, Григорий Иванович Котовский про-шел большой революционный путь и стал признанным военным ко-мандиром кавалерийских войск: комдивом, комбригом, комполка. 

Шесть раз он бежал из тюрьмы, был приговорен к смертной казни и вновь бежал, чтобы стать одним из самых пламенных воинов революции. Его знаменитая конная бригада билась с врагом под Киевом и Белой Церковью, у Николаева и Одессы и нигде не знала поражений. 

На экранах страны шёл художественный фильм «Котовский». Он был народный любимец.

Сам Котовский к тому времени уже умер. Из­за чего умер он на 44 году жизни в расцвете сил? Тайна. Ходили слухи, что не от грип-па, а от пули и, что погубила его неутомимая тяга к чужим женам. 

Квартиру всегда открывала его старенькая жена или сын с вну-ком. Когда Алла принесла очередную телеграмму, в квартире работала бригада с телевидения и молодую, симпатичную, беременную почтальоншу решили снять в кино. Снимали дубль за дублем, пока девушка не упала в обморок, испугав всех присутствующих.

ЧЕРНЫШ

В женской консультации врач сказала, что будет мальчик с чёр-ными глазами и родится он примерно 20­26 ноября. 

В октябре Алла вышла в декретный отпуск и поехала рожать к маме в Ленинград, а 19 октября скоропостижно от инфаркта умер отчим, Виноградов Николай Иванович.

26 ноября 1961 в первом роддоме Ленинграда на Васильевском острове в 0 часов 45 минут родился смуглый мальчик с чёрными глазами. Игорь Плугатырёв. Вес 3 750, рост 51 сантиметр. Врачи назвали его «Черныш». Ну, вот подумала Алла, всё точно, 26 июля расписались, 26 ноября появился наследник. Во время обхода врач остановился у коечки Аллы и спрашивает:

– Почему у этой мамаши такие грустные глаза?

– Да она ещё не видела своего малого! – отвечает дежурная мед-сестра.

– Как так? – удивился врач, – сейчас же одеть и отвести в детский зал к ребёнку.

Что только не надели на Аллу и белый халат, и колпак на голову, белые сапоги, маску на лицо, одни глаза остались не закутанные и пошли. А Алла идти не может, сил нет. Ползёт тихонько по стенке, а посмотреть хочется на своё произведение. Пришла в детский зал, а там кроваток, как в казарме, все кричат, плачут, а Игорёк лежит ти-хонько и спит.

Сопровождающие практикантки заглянули в кроватку и руками всплеснули.

– Ой, какой чёрненький!

– Да посмотрите, мать тоже чёрненькая!

– Да с какого же пляжа ты пришла, что такого черныша родила? 

Так за ним «Черныш» и прилипло. 

Юре в Чернигов послали срочную телеграмму: «Поздравляем с сыном!» Юра позвонил в Киев отцу.

Алексей Алексеевич бросил все дела и приехал к сыну. Они там хорошо погуляли, обмыли свои новые звания. Один стал папой, дру-гой дедушкой.

В ту зиму были сильные морозы, в больнице было холодно и Ал-ла простудилась. Встречать у роддома молодую маму пришла Юри-на мама и мама Аллы. Обе бабушки радовались своему внуку. 

В стране произошла реформа денег, вместо 10 рублей стали пла-тить рубль.

В конце февраля 1962 года. Алла с грудным трёхмесячным ре-бёнком, в сопровождении Юриной мамы Клавдии Устиновны поеха-ли на поезде из Ленинграда в Чернигов. Чернигов оказался очень красивым и современным городом, а железнодорожный вокзал по-строили пленные немцы.

Юра работал там, на электростанции сначала монтёром, потом мастером, потом инженером. Жил в маленьком коттедже, приспособ-ленном под общежитие. Сугробы во дворе были до плеча. В мае ме-сяце Юра получил двухкомнатную благоустроенную квартиру в панельном доме. Папа помог. Игорёк подрос и его отдали в детский садик, когда ему было 1 год и 8 месяцев. 

Алла устроилась работать в Чернигове в машбюро, печатала до-кументы. Работа была сдельная: 1 лист 2 копейки. Было шумно, тя-жело, заставляли оставаться сверхурочно, всем надо срочно напеча-тать. Работаешь сидя, отдыхай стоя, дома сидеть было некогда: ма-ленький ребёнок. Крутилась, как волчок и она перешла на работу в Горсобез секретарём­машинисткой. Жили бедненько. Новыми день-гами Юра получал 90 рублей, Алла – 35. За садик платили 12. Ребён-ка отдавали в 8 часов утра, забирали в 5 вечера. Второго ребёнка завести не решились. 

После института Юру всё же забрали в армию для присяги и при-своения звания младшего лейтенанта, так как у них была военная кафедра.

В Чернигов к Алле часто приезжала из Ленинграда сводная сест-ра Татьяна и не одна, с подругами, потом с мужем и с детьми. Ела, пила отдыхала, ходила по магазинам, выбирала подарки и намекала сестре о своих потребностях. Алла занимала деньги и, как золотая рыбка, исполняла желания сестры. Как­то Алла отказала в очередном запросе и сестра тотчас раскрылась.

– Ах, ты еврейское, отродье! – зло зашипела она и хлопнула навсегда дверью. С тех пор все связи оборвались.

В 1967 году страна праздновала 50 летие советской власти. В Киеве, на высоком берегу Днепра, стоял красивый жилой массив частного сектора. По утверждённому государственному плану всех жильцов выселили, дома снесли, вырыли огромный котлован и заки-пела стройка. Контора была в вагончике, всюду непролазная грязь и рёв моторов. Юрин папа строил тепловую электростанцию №5.

Отец настоял и Юра перебрался в Киев, устроился на работу на эту электростанцию. Алла с ребёнком осталась в Чернигове. В рабо-чие дни Юра жил у отца, а на выходные приезжал домой. Ездил из Киева в Чернигов 140 километров на автобусе. Полгода поездил, похудел, вымотался. 

Для работников станции параллельно строили жилой 9 этажный дом на «Березняках». Юре дали двухкомнатную кварти-ру­распашонку на 3 этаже, 25 квадратов. Одна маленькая комната в 15 кв.м., другая совсем маленькая 10 кв.м., посередине кухонька, туалетик маленький, садишься и головой в дверь упираешься. Ма-ленькая ванночка, даже стиральная машинка не помещалась. Дом заселяли в январе. Холодрыга была страшная. Папа помог установить дополнительные батареи. Вскоре папа пробил сыну телефон. Там Игорь пошёл в садик, потом в первый класс. В новом массиве школа была одна, а детей много.

В Киеве Алла устроилась в машбюро в трамвайно­троллейбусное управление на Подоле. Там работало пять машинисток и все с утра до вечера, как дятлы, стучали на машинках. К вечеру в голове был колокольный звон. Работы в Союзе было невпроворот. Игорёша после школы каждый день звонил маме на работу. Если кто­то из машинисток брал трубку и спрашивал: «Кто это?»

– Мамочкин сынок! – отвечал Игорь.

Девочки смеялись и звали Аллу.

Вскоре Алла оттуда ушла, потому что было далеко ездить на ра-боту, а на Березняках по месту жительства нашлось место секрета-ря­машинистки на телефонной станции. Там и проработала до пенсии все 30 лет: с 1968 по1998год. Ушла в 55 лет. Ещё год проработала, находясь на пенсии и бросила. Люди стали нервные, злые и агрессивные. 

За пенсией надо было каждый раз в определённые, в зависимости от фамилии по алфавитному списку, дни ходить на почту. Очередь занимали перед рассветом, так как денег на всех не хватало. В длин-ных очередях приходилось слушать мат, ругань и возмущения. Люди нервничали и переживали. Пенсию платили нерегулярно. 

Цены росли регулярно, со временем продукты вовсе исчезали с прилавков, отоваривались по талонам. Тяжёлые были времена, помо-гала Юрина корочка «Блокадника Ленинграда» и магазин «Ветеран». И хотя Юрину зарплату выдавали вовремя, денег катастрофически не хватало.

После первого класса Игорёшка начал заниматься плаваньем. В бассейне его снова прозвали «Чернышем».

– Потрите ему спинку он, наверное, грязный. – Смеялись ребята по команде.

– Он не грязный! Он чёрный! – смеялись другие. Игорь увлёкся плаваньем серьёзно, его любимым видом стал брас. 

На день рождения мамы на первенстве города он неожиданно для всех сразу занял третье место. Потом были часто призовые места на разных соревнованиях. Каждый год ездил с командой в спортивный лагерь. У него был первый разряд. В школе Игорь был хорошистом. Учился старательно и стабильно. 

На улице по вечерам стало неспокойно и чтобы постоять за себя, плаванье Игорь бросил и пошёл в платную секцию «карате». Алла пошила ему настоящий борцовский костюм. Ребята на работе у Юры сделали нунчаки – две палки, соединенные цепью. Он отрабатывал приёмы. Была сильная физподготовка, домой приходил весь мокрый. Ему всё нравилось, тренер его сильно хвалил. Потом стали драться друг с другом и учится побеждать. Игорь пришёл тогда домой сильно расстроенный.

– Мама, папа простите меня, что вы столько денег на меня потра-тили, а я не оправдал ваши надежды, но я ухожу из карате.

– Ну не хочешь – не надо, – поддержали сына его родители, всё равно всё пошло на пользу. Ты возмужал, окреп физически. 

После этого Игорь увлёкся историей. Стал много читать, сидел в библиотеках.

Родители весь год копили денежки и всей семьёй ездили на Чёр-ное море, в Сочи, в Гагры, отдыхали под Одессой, где отец Юры строил очередную новую электростанцию. Там на берегу отдыхали на льготных условиях, в ведомственных коттеджах. Путешествовали всегда и всюду только всей семьёй.

Игорь ещё учился в школе, а военкомат уже начинал теребить молодёжь. Всех призвали на прохождение медосмотра. В армию Алла отдавать его не хотела. Ему надо учиться дальше. Тренеры тянули Игоря в физкультурный институт, убеждали что он способный, что помогут ему сделать спортивную карьеру. 

«Нет, не хочу! – отказался Игорь, – я плавал ради удовольствия. Это было моё хобби.»

После школы ему сразу наняли платных репетиторов, чтоб зани-маться дополнительно и сдать вступительные экзамены в институт наверняка. Игорь хотел стать учителем истории. В 1979 году Игорь поступил в Киевский педагогический институт на исторический фа-культет. Все были счастливы: и студент, и родители, и репетиторы. 

25 декабря 1979 г. СССР ввёл советские войска в Афганистан. Началась десятилетняя кровавая бойня. Каждая мать боялась этой несчастной армии. Из Афганистана то и дело привозили в город цин-ковые гробы. В институте военной кафедры не было и Игоря после окончания призвали в Армию, но на медкомиссии его неожиданно забраковали и дали до осени отсрочку всвязи с тем, что обнаружили гайморит. Предложили сделать операцию. Родители были счастливы и встревожены одновременно.

Операция была тяжёлой. Юра с Аллой дежурили в палате по оче-реди и не отходили от койки сына. Хирург успокаивал их и хвалил больного. Всё обошлось. К осени Игорь устроился преподавателем истории в школу на Русановке. Там он проработал с сентября по октябрь, а 4 ноября его всё же забрали в Советскую армию.

На призывном пункте, под огромным забором, Алла с Юрой ре-вели вслух. По ту сторону забора было столько детей, по эту столько же матерей, знакомых и родственников. Народу много. Ничего неиз-вестно: кого, куда берут? Кто куда попадёт? Куда отвезут? Всё тайна. 

Обстановка, как на войне. Кругом висят чёрные флаги. По радио передают траурную музыку. В этот день хоронили большого друга СССР – Индиру Ганди. 31 октября 1984, премьер­министр Индии была убита двумя сикхами из своей личной охраны.

Рядом стоял военный, папа призывника, разговорились. Его сына тоже забирали в армию и он стоял в строю рядом с Игорем. Военный сказал по секрету, чтоб Алла с Юрой успокоились, что ребят забира-ют не в Афганистан, а в стройбат и служить они будут на Полтаве, в красивом городе, где места наичудеснейшие.

Новобранцам это тоже сказали. Игорь жестами показывал, что не автомат будет у него в руках, а лопата.

В тот день военные новобранцев отправить не смогли и часть ре-бят отпустили ночевать домой, в том числе и Игоря. Игорь приехал домой усталый и измотанный, как с фронта. Поел, принял ванную, лёг в чистую домашнюю постель и вмиг уснул. Утром в 8:00 надо было быть на призывном пункте.

Утром Алла с Юрой отвезли Игоря на призывной пункт на такси, расцеловали, высадили его с котомкой, до отказа наполненной едой, а сами помчались на железнодорожный вокзал, чтобы там перехватить сыночка и увидеться ещё раз. Алла ревела всё утро и, когда поезд скрылся за горизонтом, Юра завёл расстроенную жену в кафе, чтобы она немного успокоилась. Купил ей её любимый горячий шоколад.

Присягу Игорь принимал под Новый год. Юра с Аллой заранее заказали железнодорожный билет и забронировали в гостинице но-мер люкс. Оставив чемоданы в гостинице, помчались в воинскую часть. 

Игорь как раз строем, распевая песни, шел из бани. Все солдати-ки пострижены наголо, новая форма, худенький такой, замученый. Алла увидала свою кровиночку в казёной форме и опять в слёзы. Игоря отпустили на целый день. В гостинице его срочно стали от-кармливать. Продуктов привезли с запасом, всё домашнее. Вкусно! Игорь уплетал всё с великим наслаждением.

На другой день встретили в воинской части старого знакомого военного, что с призывного пункта, разговорились, обменялись теле-фонами. Оказалось, их сыновья тоже сдружились между собой.

Строить воздушные замки в стройбате не пришлось. В стране во всём был дефицит. Если бы стройбатовцы строили объект в пустыне Сахара, они бы обязательно жаловались, что им вовремя не завезли песка. Постоянные проблемы, неуставные отношения, страшные войска – у них даже погоны были чёрные.

На погонах эмблема стройбата: на фоне якоря – шестерня, в ней бульдозер, по бокам молнии. Расшифровка: ротный мечет молнии, взводный крутится, как белка в колесе, работа стоит на якоре, шишь трактором сдвинешь. В роте было нелегко, процветала дедовщина, постоянные придирки, драки, в ход шли табуретки. Инвалидов ко-миссовали по состоянию здоровья. По ночам были всякие разборки, мальчишки плакали и страдали. 

Через некоторое время этот военный перевёл своего сына в штаб части, а сын прихватил Игорёшку.

Писарчук с высшим образованием не в каждом штабе имеется, своего рода достопримечательность, тем более, что Игорь был для всех на самом деле находкой. Зачислили, правда, плотником, но, как говорится: „хоть горшком назови, только в печь не суй“. В смысле в горячие точки, в Афганистан.

Летом Юра с Аллой снова приехали на Полтаву к сыну. Он уже был подтянутым и бодрым, а потом его назначили военным курьером и Игорь возил военную почту из Полтавы в Киев. Ночевал дома, а утром – на вокзал к поезду и в путь. Так и прослужил полтора года и весной должен был демобилизоваться, но…

ПЕРЕСТРОЙКА

В 1985 году к власти пришел говорливый Горбачев. Началась перестройка. Быстрее всех перестраиваются флюгеры. Люди не знали, что надо перестраивать, если вообще ещё ничего не построили. Перестройка как тайга: вверху шумит, а внизу тихо­тихо, одно плохо – шишки падают и от них больно.

26 апреля 1986 года в СССР случилась страшная беда. В 1 час 23 минуты ночи на Чернобыльской атомной электростанции произошла крупнейшая ядерная авария в мире. В атмосферу взлетело 190 тонн радиоактивных веществ, плюс 8 из 140 тонн радиоактивного топлива реактора оказались в воздухе. Атомная электростанция была всего в 112 километрах южнее Киева, и в 100 км восточнее Чернигова. 

Примерно 400 тысяч людей с большим опозданием были эвакуи-рованы из зоны бедствия. Территории, которые они покинули, на много десятков лет остались пустынями, обнесенными колючей про-волокой. Шок был у всех жителей земли.

Больше всего пострадали северная часть Украины, запад России и Беларусь. Страх сковал нервы всех советских людей. Через военко-маты пригнали ликвидаторов. Дембель откладывался. Солдат могли бросить в атомное пекло. Появились первые смертники среди ликви-даторов и мирного населения, особенно среди детей и новорождён-ных.

Игорь пришёл к командиру со своим вопросом.

– Куда ты спешишь сынок? – устало ответил измотанный комбат.

– 30 мая у мамы день рождение, – ответил Игорь, – хочу ей сде-лать сюрприз! Попасть домой.

Его отпустили. Он приехал в Киев на поезде рано утром, домой примчался на такси, залетел в комнату, бросил в сторону фуражку, скинул на пол шинель и обнял маму, потом отца, потом снова маму. Отдышавшись, отбросил ногой шинель и сказал:

– Мама! Мама, уберите это куда­нибудь, чтоб я её никогда не ви-дел! Алла скомкала шинель в охапку, убрала с глаз долой и побежала накрывать на стол. 

После армии Игорь устроился на работу в школу на Печорске. Школа стояла высоко на горе. Школьники полюбили нового учителя истории. Он интересно рассказывал о событиях в прошлом, учил мыслить не стандартно, думать и задумываться над событиями. Ис-тория СССР в те годы, как паровоз, тащила на подъём всесоюзный груз нищеты, гласности, плюрализма и рухлядь перестройки на ко-нечную станцию, на свалку истории. Счастливые народы истории не имеют.

В этой школе он выпустил 9 и 10 класс и перевёлся в школу на Русановке, что было намного ближе к дому на Березняках. Игорь преподавал историю. Он видел, что история это басня, в которую заставляют верить народ! Пенку изучают в школе, а правду вывора-чивают наизнанку. Одну историю учат в школе, другую держат в строгом секрете. Он старался быть объективным.

Игорь был очень красивый молодой человек и замечательный учитель. Девчата влюблялись в него поголовно, классами, особенно старалась привлечь его внимание Наташка. Она буквально не давала ему прохода, влюбилась без памяти и всё время мозолила глаза.

У Наташи была тяжелая судьба. Её мама была ветреной особой и старалась жить легко. Компанейская дама пила, курила и раз 9 выходила замуж. Чтобы Наташа ей не мешала, сдала дочку в интернат. В интернате свои законы и надо было выживать и пробиваться. Наташа была активной, вспыльчивой и неуравновешенной личностью. Она была симпатичной, даже красивой, трудолюбивой, смекалистой, хорошо училась. Она писала, чудесные рассказы и сочиняла искренние, душещипательные стихи. Часто посвящала Игорю прекрасные стихи. Она могла бы стать хорошей писательницей. Наташа была талантливой и литературно­одарённой девочкой, умела хорошо шить, мастерила куклы, деньги умела зарабатывать сама. Она хорошо знала украинский язык, писала красивым почерком, толково излагала свои мысли и могла уговорить любого. 

Она была боевая, знала, что хотела и шла без сентиментальности напролом. Мечтала иметь деньги и красиво жить где­то за границей.

В выпускном классе Игорь стал отвечать ей взаимностью и ока-зывать особое внимание. В те годы вышел на экраны школьный фильм с подобной историей «Доживём до понедельника». Они сдру-жились.

Наташа закончила школу, но в институт поступить не смогла, за-то работала с огоньком. Люди отзывались о ней неплохо и говорили, что если она отойдёт от матери и вольётся в хорошую семью, она изменится к лучшему. Молодые решили официально узаконить от-ношения. Алла с Юрой возражать стеснялись. 

В 1990 году в марте заболела раком Юрина мама. Юра улетел в Ленинград и весь отпуск провёл у кровати матери. Она очень хотела переписать квартиру на Игоря, на её единственного внука. Клавдия Устиновна умерла в июле, а перед смертью сказала очень хорошие и добрые слова в адрес Аллы. 

19 мая 1991 года Игорь и Наташа расписались. Две семьи в одной квартире прожили до 1994 г. 

{PAGEBREAK}

ПУТЧ

В 1991 году появились ваучеры, криминал набирал силу, уже наметивший для захвата самые жирные куски собственности – при-ватизации. В союзных республиках подогревались идеи отделения от Союза, всплеск которых привел к насилию, крови, человеческим жертвам. На настроение людей сказывалось отсутствие продоволь-ствия, отоваривание по талонам, во всём дефицит, созданный кем­то искусственно.

А главное – у людей росла тревога: почему власть, видя все это, бездействует? Почему воля советских людей о сохранении единства страны для власти пустой звук?

На закрытом заседании Верховного Совета председатель КГБ В. Крючков сделал сообщение, а фактически повторил доклад Ю. Ан-дропова, добавив к нему свои комментарии.

Он говорил о том, что уже в 70­е годы в стране действовали аген-ты влияния, внедренные Западом, с целью содействовать изменению общественного и государственного устройства СССР. Число и влия-ние таких людей, в том числе близких к Горбачеву и Ельцину, при-кормленных различными фондами, центрами, университетами Запа-да, возросло. И действовать они стали в открытую. Все это прибли-жало страну к краю пропасти.

В прессе появилось «Слово к народу», в котором одиннадцать ав-торитетных патриотов призывали народ спасти страну!

Говорливый Горбачев собрал Президиум Кабинета министров СССР и объявил: “В стране обстановка крайне тяжелая. Я еду в Крым отдыхать, а вы за это время обязаны навести порядок!” 

Горбачев понимал, что Правительство, как и руководство страны в целом, будет действовать. Если успешно, Горбачев заявит: “Это – я! Я им ставил задачу”. В случае же провала он, верный себе, ускользнет от ответственности, как после тбилисских и вильнюсских событий.

В августе руководство страны проводило Горбачева на отдых, а уже на другой день все схватились за голову: «Что делать?» Срочно разрабатывали документы, составляли планы выхода из кризиса.

Руководство страны и приглашенные собрались в КГБ на окраине Москвы и, разобрав обстановку, решили: четырем представителям от совещания срочно вылететь в Крым к Горбачеву и убедить его в необходимости решить неотложные государственные вопросы.

Горбачев в Крыму отказался от предложения лететь в Москву для совместного принятия решения, сославшись на плохое самочувствие. Но заявил: “Действуйте, как считаете нужным, чёрт с вами!” 

Чёрт взял в стране власть в свои руки. В результате Союз неру-шимый развалился на глазах, как карточный домик, а сам Горбачёв лишился трона. Власть захватил ЕБН. 

Украина стала самостоятельным государством, враждебно настроенная к москалям.

Наташа после школы устроилась на работу в Верховный совет Украины. У них там был шикарный буфет, их кормили за копейки. 

Её мать нашла себе очередного ухажёра, темпераментного венгра и стала приглашать дочь в свою компанию. Учила красивой жизни, изворотливости в достижении заграничной цели. В развалившемся Союзе этой идеей жили многие и в газетах разные фирмы предлагали помощь в оформлении заграничной визы по еврейской линии. 

– Евреи добиваются превосходства лишь потому, что им отказывают в равенстве,– учила Наташку мама.

– Свекровь твоя тоже может уехать. Они евреи! Все евреи бога-тые! – твердила она. – Через них ты сможешь попасть жить за грани-цу, в Америку или в Израиль. Там все миллионеры. 

Она не знала, что золоторунная овца не была богатой. Дома у Аллы все документы лежали не заперты и Наташа стала их изучать, подбирать и делать копии. От всех срочно нужны были фотографии для анкеты.

В стране бушевал кооперативный бум. 

Гуляя по городу, Наташа завела старичков в фотографию. Сняла свой пиджачок и накинула на Аллу посадила перед фотоаппаратом. 

– Фотки 3х4 нужны, для того чтобы встать на очередь на коопе-ративную квартиру – объяснила Наташа. – Мы с Игорем хотим всту-пить в кооператив на однокомнатную квартиру, но у нас нет льгот и поэтому официально всё надо оформить на вас. Добродушные роди-тели пререкаться не стали. 

Юру, так как он был блокадником, приравняли к участникам Ве-ликой Отечественной войны и ему полагались разные льготы. Ему выдали красную корочку и он имел право покупать продукты в спе-циальном магазине для фронтовиков «Ветеран». Там было всё де-шевле, очереди намного короче, а выбор несравненно богаче. 

Для участников ВОВ в кооперативе тоже были солидные льготы и Наташка записала Юру в очередь на строительство однокомнатной квартиры. Юра с Игорем регулярно ездили на собрания, где им объяснили положение и условия. Оказалось, льготникам за однокомнатную квартиру на Березниках в 16 этажном доме с лифтом надо было платить всего 300 долларов, но и этих денег у них не было. И они обратились к бывшим соседям из Чернигова и те заняли. Началось томительное ожидание.

У Наташки был свой план, она хотела за границу. Она потихонь-ку съездила в немецкое посольство, взяла все необходимые анкеты, нашла переводчиков, перевела на немецкий язык все необходимые справки и подготовила документы на всех четверых, в первую оче-редь ради себя, потом на Игоря, но через Юру, а Алла была, как бы ведущей этого эмиграционного проекта. 

Наташа – девка боевая, горела идеей и, показав немецкие анкеты, поделилась вслух своими планами. Открыто предложила Юре с Аллой подать документы на постоянное место жительства за кордон.

– Наташа, не выдумывай! Мы никуда не поедем! – не на шутку возмутились Юра с Аллой. Наташа всё равно тайно заполнила все анкеты и отвезла в посольство.

Через полгода, в мае 1993 из посольства ФРГ неожиданно при-шёл толстый конверт с кучей документов. Наташа радовалась и пля-сала от счастья, а Юра твёрдо заявил:

– Эмиграция? Ни за что!!! Мы не поедем и не поедем никогда!!!

Вскрыли конверт, там всё было расписано, когда можно выехать и в каком городе они будут жить, и сколько будут получать денег, но приглашение, как оказалось, дали только старшей паре.

– Тем более!! – отрезал Юра.

– Вы ничего не понимаете! – возмущалась Наташа,– люди по пять лет ждут приглашения, а вам через полгода прислали. Езжайте сами. Потом нас перетащите! Юра сказал своё решительное: «НЕТ!!!» И чуть не порвал документы. Наташа схватила конверт и куда­то его перепрятала. Разговор закончился.

Наташа потухла. Потихоньку все забыли об этом.

Знакомые ещё посмеивались: «Чем это Наташка сумела зацепить немецкое посольство, что так быстро там подсуетились?» Но Юра говорил, что его это не интересует, что мы никуда не поедем.

Наташка за границу уехала сама, только в Венгрию, к маме в от-пуск.

РАЗВОД

Усталая Алла пришла с работы домой, Юра с Игорем были на кооперативном собрании, должна была состоятся жеребьёвка. Смот-рит, в прихожей стоит их цветной телевизор и все вещи упакованные. Рядышком стояла и дрожала Улечка – Наташкина собачка, малень-кий, чёрненький пуделёк, слепой на один глаз. Собачка эта очень любила Аллу и признавала только её. Из комнаты вышла Наташка с коробкой в руках.

– Алла Ефимовна! Не плачьте! Сейчас приедет мальчик, на Иго-рёшку похожий и заберёт меня и вещи. Я ухожу!

Алла не знала, что ответить. Она взяла на руки собачку и, рас-плакавшись, закрылась на кухне. Она слышала, как звенел дверной звонок, как выносили вещи, как хлопнула дверь и наступила тишина. Собачка осталась с Аллой.

Счастливые ребята возвратились домой. Юра по жребию выта-щил 10 этаж, солнечная сторона, но, увидев заплаканную Аллу, оба испугались.

– Что мама? Что случилось? Что случилось? – тряс Игорь свою маму. Юра вообще потерял дар речи

– Наташа ушла. Забрала цветной телевизор и ушла.

Игорь сел в прихожей на корточки, обхватил голову руками и произнёс:

– Что же я не правильно сделал? – он долго так сидел. Все молча-ли.

– Ну, всё! – встал Игорь решительно, – я не мальчик! Мне 31 год! Я вычеркну её из жизни и начну всё сначала!

Игорь велел немедленно отдать Наташке собачку. Он уничтожил все её фотографии, порвал все воспоминания, выбросил на улицу все её книги. Юра потом тайно собрал книги и унёс на барахолку, обме-няв на другие – нужные. В ноябре они развелись.

Года через два Игорь случайно встретился с Наташей в городе. Она сказала, что собачка умерла от тоски, а она уже вышла замуж и родила ребёнка.

ПРИВАТИЗАЦИЯ

Всюду шла приватизация, и Игорь перешёл работать в частную гимназию. Посмотрел, набрался опыта. Несмотря на платное обуче-ние, не всё ему понравилось. Игорь оттуда ушёл и вернулся в школу с новой идеей о приватном классе.

Ему выделили помещения: три комнаты, большой светлый класс, туалеты и умывальник. В одной комнате решили сделать столовую, другую оборудовать под комнату отдыха. 

Втроем с родителями сами сделали евроремонт, купили мебель. Игорь составил хорошую учебную программу, набрал опытных учи-телей и он прилично платил им. В платном „приват“­классе учились 20 детей новых русских и украинцев, которым было всё некогда. Детей привозили в 7 утра и забирали в 7 вечера, целый день ребёнок в школе. Слухи о его успехах разлетались по Киеву.

В его школу прислали практикантку Алёнушку. Маленькую хрупкую девушку, с целеустремлённой крепкой волей и сильную духом. Она училась на психолога в Киевском университете и писала дипломную работу, а тут новое дыхание времени. У Игоря и Алё-нушки оказалось много общего: взгляды, вкусы, интересы. Они много общались, обменивались мнениями, идеями и очень сдружились. В 1996 году Игорь расписался с Аленой и отпраздновали свадьбу. 

После свадьбы Юра взял телевизор и они с Аллой переехали в свою однокомнатную кооперативную квартиру. 

– Меняю квартиру в центре на хату скраю, – шутил Юра.

Молодожёны остались в старой двухкомнатной квартире. Алёна не хотела жить ни с матерью, ни со свекровью и радовалась отдель-ной собственной жилплощади. Все вместе сходили к нотариусу. Юра с Аллой переписали свою квартиру на Игорёшку. 

В это время умерла их 42 летняя соседка, которая болела рассе-янным склерозом, она тоже получила новую квартиру, но не успела переехать и её сын после похорон переехал один, а освободившуюся квартиру по старой дружбе предложил купить Игорю. Игорь согла-сился. Балкон был общий, а в стене решили прорубить дверь и сде-лать квартиру трёхкомнатной.

Мама Алёны жила тогда в двухкомнатной квартире на первом этаже в престижном Печорске и решила переселиться ближе к дочери во вновь купленную у соседей квартиру. За жильё молодым, конечно, не платила, а свою старую квартиру сдала фирме под офис и на эти деньги жила.

Частное предприятие шло хорошо, дело обрастало авторитетом. 

Алла организовала учащимся четырёхкратное питание. Она готовила весь день. Утром приносила из дома обильный завтрак, на обед готовила и первое и второе, потом полдник и хороший ужин. Хорошо, что школа была недалеко и то, пока донесёшь – руки отваливаются. Зарплату у сына она не брала, хотела, чтобы он быстрее встал на ноги бизнесмена. Дети были счастливы, родители довольны, добрая молва разносила славу и сразу появились завистники и прилипалы­соавторы. Не поделишься, изведут, а делиться было ещё нечем, но в это верить никто не хотел. Особенно трения возникли с директором школы. Работа ещё кипела, но терпение выкипело. Игорь распустил коллектив и устроился в туристическую фирму экскурсоводом. 

Возил туристов из Киева в злату Прагу. Как историк, он много знал и увлекательно рассказывал. Людям это нравилось и он обрастал авторитетом, слава его росла в геометрической прогрессии. Насмотрелся на заграницу собственными глазами.

Закончив дела с переселением и новым трудоустройством, ребята решили поехать в свадебное путешествие в Ленинград. У Алёны там оказались родственники. А родственники тех родственников жили в Германии. Молодожёнам показали видеофильм и стали расхваливать, как хорошо живётся евреям в Германии. Алёна, тоже наполовину еврейка, слушала с большим интересом. Тогда Игорь сказал, что у его родителей уже давно лежит приглашение, а они ехать не хотят. Над ними откровенно посмеялись.

Когда молодожёны приехали из отпуска, они первым делом спросили Аллу, где приглашение. Перевернули всю квартиру. Иска-ли, искали и, наконец, нашли тот толстый посольский конверт с цен-ными документами. В это время из немецкого посольства пришло извещение­напоминание, в котором говорилось, что им осталось на принятие решения один год. Потом документ теряет силу, и что они должны будут возобновить всю процедуру заново. Всё было красиво написано на русском языке.

В это время к соседям по лестничной площадке приехали из Гер-мании гости. Брат со своей семьёй. Юру с Аллой позвали на застолье. Заграничные гости стали хвастаться и расхваливать, как они хорошо живут. За три года у них сейчас больше достатка, чем здесь заработали за всю жизнь. Они стали учить, как надо сходить в посольство, как плакаться и показывать вырезки из газет, как плохо живётся здесь евреям, как их преследуют и прижимают. Что надо говорить и какие бумаги принести с собой. Сколько это нервов и сколько разных очередей надо выстоять, сколько ночей не спать. Алла по наивности и говорит: 

– А у нас уже 5 лет есть вызов, но Юра не хочет ехать.

– Какое приглашение? – удивились гости и не поверили.

Алла сходила домой и принесла конверт с документами.

– Что же вы делаете? – возмутились гости и соседи тоже, – столь-ко лет живёте в этом хаосе, в этом страшном доме с вонючим и тем-ным подъездом. Да езжайте вы скорей и не раздумывайте. 

Но Юру с места стронуть было невозможно, только случай, по-вторённый много раз помог подготовиться уму. На свете всё авось да случай! В 1997 году Юре исполнилось 60 лет. 

В России было полное банкротство государства, у правительства был арестован счет. Кремль жил взаймы, дефолт был чистой ката-строфой, повсеместный массовый обвал цен. В стране траур. И толь-ко в Кремле была дискотека. Пьяные друзья Ельцина шатались в темноте, валялись под государственным забором. Если уж умирать под забором, так под Кремлёвским. Пьянство – есть упражнение в безумстве. Безумству храбрых все пели песню. Украина тоже погру-жалась в хаос. Протянув почти год, Юра всё­таки решился ехать.

ГЕРМАНИЯ

20 мая 1998 года Плугатырёвы приехали в Германию с сумочкой и одним чемоданом на двоих. Вышли из вагона, долго стояли на площади железнодорожного вокзала. В город Гиссен было у них распределение. Ни родственников, ни знакомых в этой стране у них не было. За границей в первый раз. Языка не знают, ничего не пони-мают, Юра больной, вообще без голоса. Стоят, хлопают глазами. 

Первые впечатления о Германии – удивление во всём. Почему у нас не так? Почему вагоны, как новенькие. Почему у них все машины такие чистые?! Везде чисто. 

Отошли от шока, отдышались, подошли к таксисту и показали бумаги с адресом социаламта. Таксист привёз их туда и проводил до кабинета. Приветливые служащие помогли занести чемодан, посмот-рели бумаги. Куда­то позвонили, вскоре пришла перевод-чик­женщина в годах, Рита Эренбург, и перевела весь разговор. В социаламте им предложили на выбор два места в Клейн Линден – в большое общежитие или в Полхайм – в частный сектор. Согласились по­стариковски, где потише. Добродушная немка быстро оформила бумаги и сказала что отвезёт их на своей машине в их новое жильё, надо только подождать окончания рабочего дня, чтобы посетители разошлись. 

Они удивлялись постоянно. Дороги – просто шикарные, едешь, как по маслу, словно летишь. Каждая улица в Германии хорошо освещается, тротуары – просто сказка по украинским меркам. На улицах никого. 

Их привезли на частную квартиру в красивую немецкую дере-вушку Полхайм. Добродушная хозяйка оказалась их ровесницей. Она показала большую светлую комнату, чистый туалет и отдельную ванную. Всё так понравилось, только выразить своё восхищение вслух они не смогли и показывали вверх большой палец. Хозяйка сама ездила с ними по конторам и прописала жильцов в свой дом. Перед сном вышли погулять. Тихо. Ходить по улицам совсем не страшно, в Киеве позже 21 уже боязно нос показывать.

В Гиссене, в одной из многочисленных контор, в коридоре, они услышали русскую речь и с радостью пошли знакомиться. Разгово-рились. Эмигранты им посоветовали: «Раз вы не знаете языка идите в синагогу. Там вам помогут». 

В субботу утром они пошли 12 км в Гиссен пешком искать сина-гогу. У входа стояла полицейская машина с двумя полицистами и охраняла вход. Пространство просматривалось видеокамерами. Они, озираясь, вошли в храм божий. Там познакомились со многими со-отечественниками. В синагогу их не приняли. 

Еврейство считается по матери. Вот если бы мать Аллы была ев-рейка тогда другое дело, а отец – это не в счёт. И потом, настоящие чистокровные еврею едут на землю обетованную или в Америку, а в Германии в основном полукровки по материнской линии. 

Старая знакомая, с которой они познакомились на днях, дала не-сколько телефонов, где за плату соплеменники могут им помочь. «За небольшую плату – 20 марок в час», – сразу предупредила она. Для новичков это казалось целое состояние, но делать нечего.

Вернувшись домой, они пошли к будке телефона­автомата и ста-ли обзванивать людей, прося о помощи. Многие отказывали, ссыла-ясь на занятость и недостаток времени и вдруг приятный женский голос ответил.

– Я подумаю! Позвоните вечером!

Они перезвонили вечером. Женщина говорит:

– Давайте встретимся. Я должна на вас посмотреть.

В понедельник Юра с Аллой пешком пришли в социаламт на смотрины. Пожилая женщина ждала их у входа и сразу стало понят-но, новички ей понравились, особенно Юра. 

– Нинель Малахова, – протянула она руку. Она рассказала, что приехала из Москвы вдвоём с сыном Володей. Преподавала там в медицинском университете, а Володя работал в аспирантуре. Они хорошо устроились, Володя работает в лаборатории в Марбурге, прилично зарабатывает, а она на пенсии и неплохо владеет немецким языком.

Нинель помогла заполнить все анкеты и предложила перебирать-ся из села в город.

– Вы – городские жители, в деревне не приживётесь. 

Они пошли в различные конторы подавать заявление на жильё.

Через несколько дней Нинель позвонила и сказала, что у одного из её местных знакомых умерла жена, а его самого переселяют теперь в дом престарелых и надо бы помочь вынести и погрузить некоторые вещи. Юра согласился.

Квартира оказалась очень шикарная, большая светлая комната с огромным балконом, большая спальня, душ, туалет, небольшая ку-хонька, в центре города, на третьем этаже с лифтом. Всё рядом: «Бродвей», супермаркеты, вокзал, парк, фломарки. 

Когда всё погрузили, руководитель переезда вдруг спрашивает Юру:

– А вы бы не хотели здесь жить? – Юре перевели вопрос.

У Юры глаза на лоб полезли.

– Конечно хочу! – вылетело по­русски, и он кивнул головой.

Немец сказал, что он дружит с хозяином квартиры и уговорит его впустить новых квартирантов, хотя квартира и стоит на жилищном аукционе, но никто особенно ею не интересуется и хозяин только теряет живые деньги. Немец довёл своё дело до конца. Хозяин сам сходил в социал и предложил свои жилищные услуги. Они долго торговались. Квартплату в тысячу марок в месяц, как хотел хозяин, социал не пропускал, а на восемьсот сторговались. Юра с Аллой хозяина так ни разу и не видели, но слыхали, что у него есть знаме-нитый в городе магазин «Бодо».

ГИССЕН

Им принесли ключи от квартиры и 7 августа 1998 г., взяв свой чемоданчик, они переехали в центр Гиссена.

В ноябре позвонила Нинель и обрадовала, что сын купил машину и предлагает поехать в городок Хунген в старинный замок, на концерт известного в Киеве пианиста­профессора Тамары Лобачёвой. «Только сначала заедем в Гиссен­Визек за одним человеком. Вы не обижайтесь и не обращайте на него внимания, от него только что ушла жена,– у всех свои заморочки. Жена, как водка, сначала согреет, а потом приведет к безумству», – продолжила она.

Была настоящая зима. Из темноты поднебесья огромными хлопь-ями густо падал пушистый снег. Володя осторожно подъехал к акку-ратному, желтому двухэтажному дому и поднялся в подъезд позво-нить. Вскоре вышел человек, лет сорока, и сел в машину. Протянув всем руку поздоровался, назвался Райнго. Рассказал, что приехал в Германию из самой северной республики, где жил под самой Ворку-той. Новый знакомый держал себя в руках и оказался весёлым и ост-роумным человеком, рассказывал разные штучки, от которых все смеялись до слёз.

Часов в восемь вечера приехали в замок. Собралось много наро-да, большой зал был почти полным. Концерт оказался замечатель-ным. Руки от виртуозной игры болели и у пианиста, и у зрителей от бурных аплодисментов. Потом всех повели в столовую, где красиво пили красное вино и хрустели чипсами. Уже к полуночи Володя раз-вёз всех по домам.

Вскоре Райнго вынужден был переехать из своей большой квар-тиры в маленькую на Верраштрасе, и он обратился за помощью к Юре с Аллой. Все вместе сдирали со стен обои, разбирали шкафчики встроенной кухни, упаковывали вещи. Вечером Райнго заплатил им 100 ДМ. Юра с Аллой отказывались, но Нинель сказала:

– Берите! Он богатый человек.

В мае Малаховы сами переехали в Мюнхен и единственным по-мощником Юры и Аллы остался Райнго. 

{PAGEBREAK}

ОТПУСКНИК

В августе из Киева приехал их сын Игорь. Райнго оказался не-плохим экскурсоводом и все вместе на его машине объездили все окрестности Гиссена, показывая гостю их Германию. После несколь-ких насыщенных впечатлениями дней Игорю прямо дома стало пло-хо. Он стал слабым и вдруг упал в обморок. Юра с Аллой страшно перепугались, куда звонить не знают, как сказать по­немецки понятия не имеют. Позвонили в Мюнхен к Нинель. Та посоветовала обратить-ся по месту жительства к Лобачёвым или к Райнго. Первых дома не оказалось, второй сразу прибежал к ним, вызвал по телефону врача. Позвонил в туристическую больничную страховку, согласовал и подтвердил, что страховка переймёт все расходы за медицинские услуги. 

Пришёл врач и велел немедленно отправить больного в клинику и выписал направление. За вызов скорой помощи надо платить, а сколько неизвестно. Чтобы не испытывать судьбу, Райнго сбегал домой и пригнал свою машину и с Юрой буквально на руках вынесли Игоря на улицу и усадили в «Гольф». Повезли в Католишес кранкен-хаус, оказалось – не туда, надо в Евангелише. Приехали в больницу, их уже ждали с каталкой, перегрузили больного и бегом повезли в реанимационное отделение. У Игоря уже шла изо рта кровь и он реа-гировал на жизнь очень слабо. Сразу взяли анализы. Гемоглобин вместо положенных 15 был только пять. Сделали рентгеновские снимки, оказалось весь желудок залит кровью. Сделали уколы, под-соединили капельницу, подключили разную аппаратуру. Больному стало лучше, он попытался открыть глаза и улыбнуться.

На другой день к Игорю пришли все вместе. Райнго принёс фото-аппарат и с шутками прибаутками смешил больного, прося его делать разное выражение лица. Весь в трубках и кабелях, больной лишь кисло улыбался. Пролежав шесть дней в реанимации, его перевели в интенсив, а затем в обычную двухместную палату, совместно с одним добродушным местным немцем. Немец заботился об Игоре, как о своём сыне. Всегда делился свежими фруктами, которые ему приносили родные, подкладывал на его тумбочку и другие съестные припасы, много чего­то рассказывал так, что Игорю иногда казалось, что он уже понимает немецкий язык и различает значение отдельных слов. Немец видел и догадывался о материальном состоянии новых знакомых и симпатизировал им. Приятно было видеть простую человеческую заботу совсем чужого человека. Когда он выписывался, то все цветы, что ему принесли и приносили, подарил Игорю, долго тряс руку и желал здоровья. Потом в отделении появилась русскоговорящая медсестра и общаться стало проще.

Вскоре Игоря выписали из больницы, но он был ещё довольно слаб. Одному возвращаться в Киев было опасно и Юра решил сопро-водить сына до дома. Хорошо, что всё так обошлось и страховка заплатила огромные больничные расходы. 

Через неделю Юра на автобусе вернулся в Гиссен. Рассказав Ал-ле о Киевских впечатлениях, они стали наслаждаться жизнью за границей. Каждый день до обеда совершали многокилометровые прогулки. Знакомились с людьми, изучили окрестности и достопримечательности ближайших мест. В 1999 году на смену Борису Ельцину пришел Путин. Упавшая Россия стала вставать на четвереньки. Рэкетиры и криминал расползся по щелям и ушёл в подполье.

ПАСТОР

Кто хочет ужиться в незнакомой загранице, меняет не только климат, но и свой характер. Многие упали духом и перестали жить уже при жизни. Гибель народу без цели и слова Божия, ибо жаждет душа Его слова и всякого прекрасного восприятия. У многих насту-пила ностальгия языка и общения. Насытившись хлебом, массы иска-ли смысл жизни и вдруг прошёл слух, что в Гиссене открывается новая церковь на русском языке. Люди пришли в назначенное в ли-стовках время. В молодёжном городском центре была обыкновенная большая комната со стульями. Вышли музыканты стали играть кра-сивую музыку. После концерта к трибуне подошёл стройный моло-дой человек в тёмных очках и начал рассуждать о жизни и каждому казалось, что говорит он тайное и о нём. Проповедь прошла, как по-севная. Бог – отец всего живого. Что­то зашевелилось в душе и нача-ло расти. Смысл веры не в том, чтобы поселиться на небесах, а в том, чтобы поселить небеса в себе. Блажен, кто верует, тепло ему на све-те!

Пастор сказал, что зовут его Сергей Моисеевич Линник, он ро-дом из Луцка. Вырос в верующей семье, где было 11 детей. Пресле-дуемые за веру родители уехали из СССР в США с младшими деть-ми. Старшие остались на Украине. Сам он женат на немке из России Ирине Маер. У них двое детей близняшки: Мануэля и Мозес. Жена в положении с третьим. В Германию они приехали из Ленинграда, где он был епископом христиан веры евангельской весх церквей по Се-веро­Западному региону России. Под Ленинградом находится не-сколько организованных им реабилитационных центров для нарко-манов и алкоголиков. Одним из центров руководит верующий внук Петьки, Чапаевского ординарца и героя многочисленных анекдотов. Сергей проповедовал во многих странах. Он миссионер и зареги-стрировал в Германии христианскую миссию «Глория». Его задача – сеять Божье слово, спасать души людей и открывать на земле христианские церкви. 

В тёмных очках он ходит потому, что почти ослеп. В детстве, иг-рая, ему попала в глаз стрела. Он говорил и рассуждал очень мудро, держался скромно, а пытливому взору характер человека раскрывается через его облик, его поведение и образ мыслей. Сергея полюбили. Церковь стала расти. 

Из России часто приезжали миссионеры и Сергей попросил Аллу помочь жене по хозяйству на период пребывании дорогих гостей. Алла благородно согласилась. Она вкусно варила и гости засыпали её благодарностями. Потом помогала навести в квартире порядок, сидела с детьми, пока родители были на вечернем служении. Юра приходил встречать Аллу уже в темноте и подолгу ждал её в подъезде, если шёл дождь, но в квартиру ни разу не зашёл, как бы его ни приглашали. В церковь не ходил, но и не препятствовал в этом Алле. 

Миссионеры приезжали очень часто и большими группами, спа-ли на полу, как цыгане, потом Сергей снял большую дачу на берегу реки и гости сменяли там друг друга. Алла угождала всем, везде было чисто, а гости сыты и довольны. Потом у Линников родилась дочка Глория и Алла стала бабушкой, потому что практически вырастила малышку, радовалась первым словам и первым шагам, стала почти членом их семьи. Ходила на собрания и всей душой служила Богу и его людям.

Дети выросли у неё на глазах и под её присмотром, они любили бабушку Аллу наравне с родителями. Потом Линники переехали в Дрезден и Алла с Юрой бескорыстно ездили даже туда помогать неделями, а потом миссионеры вернулись в Россию и прописались в Нарве. Мануэля вышла замуж. Связь потихоньку остыла и исчезла совсем.

УКРАИНА

Оранжевая революция 2004 года на Майдане, в центре Киева, была на английском языке. Многое поменялось.

Папа у Алёны – крупный ученый Украины, бизнесмен, ученый специалист по химии, зарабатывал солидные деньги и приобрёл для дочки большую квартиру в новом красивом доме площадью в сто квадратов на третьем этаже. После долгого евроремонта новой квар-тиры и устранению многих недоделок молодые переселились туда.

Мама Алёны сказала, что ей тесно жить в однокомнатной квартире и переселилась в освободившуюся двухкомнатную, бывшую квартиру Юры и Аллы. 

Освободившуюся двухкомнатную квартиру продали и купили под Киевом дачу на 67 километре. Так закончилось великое пересе-ление века.

Потом молодые приехали к Юре и Алле в Германию. Им стара-лись показать всё. Водили по музеям и всем ближайшим историче-ским городкам, церквям и замкам. Алёна так уставала, что ложилась на лавку и отдыхала. Особенно ей понравились немецкие бассейны. Уехали в Киев с перенасыщением приятных впечатлений.

Вскоре в Киеве у них родился сынишка, Серёжа. Алла с Юрой радовались как дети.

Внуки – это третье поколение, воспитание, которого предостав-ляется первому. Как только появилась возможность, они поехали автобусом, чтоб подешевле, к детям в Киев. Внучок скопировал ха-рактер Юры. 

Папа Алёны купил себе под дачу в Крыму квартиру в многоэтаж-ном доме, в Форосе, в местечке, где отдыхал раньше бывший первый президент СССР М.С. Горбачёв.

Через некоторое время Алёна снова была в положении. Врачи определили сложности, но девочка родилась здоровенькой. Внучка росла быстро, ела хорошо. Алла с Юрой звонят в Киев часто и обща-ются с детьми и внуками. Нет старости для людей с живой душой и ясным разумом, людей впитывающих жизнь всеми своими пятью чувствами. Цена жизни каждого человека равна одной вселенной.

Юра очень впечатлительный и молча всё переживает внутри, по этой причине его стало беспокоить сердце и он даже попал на боль-ничную коечку, но немецкие врачи быстро поставили его на ноги. Юра знает, что это не только врачи поставили его на ноги, но и Алла, которая уже рано утром пешком семь километров бегала к нему в больницу и сидела там допоздна, поддерживая его морально, согре-вая заботой и теплотой своего сердца. Теперь всё позади и они снова каждый день совершают свои пешие прогулки.

Так и живут, наслаждаясь жизнью два седоволосых голубка. Они очень любят Германию и благодарны ей безмерно. Они экономят свои скромные доходы и объездили в однодневных автобусных пу-тешествиях уже 70 городов. Юра ведёт дневник и записывает впечат-ления. Многие говорят, что все города на одно лицо, они просто не видят разницу и красоту, не знают историю. 

Приедут в гости за тридевять земель и сидят за столом, объеда-ются, даже в центр не сходят. А вокруг такая красота, такая история! Германия – сказочная страна, города­красавцы, домики­„игрушки“. Сказка, о которой они так мечтали в молодости, стала былью. Теперь Юра очень жалеет, что не приехал в 1993 году, а только в 1998. Потерянные годы, всё выжидал, выжидал, только сам не ожидал, вот такого…

Они бесконечно благодарны Германии за материальное и меди-цинское обеспечение, за прекрасные жилищные условия, за улыбки и доброе человеческое отношение окружающих. 

Все свои знания и силы они отдали не Германии, а своей Родине. Проработав там, в общей сложности 90 лет и прибыли в Германию без средств к существованию.

Читая газеты, им порой становится стыдно за поведение некото-рых высокомерно­умных соплеменников по отношению к приютив-шей их стране, за их ненасытность, жадность, высокомерие, неблаго-дарность, что вызывает соответствующее отношение к ним окружа-ющих представителей других национальностей и они склоняют свои седые головы перед этой сказочной страной. Совесть – это память народа! 

ДОРОГИЕ ЮРА, АЛЛА!

Дорогие мои золотые юбиляры! 

Поздравляю вас с вашим славным, таким дорогостоящим юбиле-ем. Пусть золото души вашей сохранится на все последующие годы жизни, а это значит: дом – полная золотая чаша; как самые крупные самородки – ваше самое большое богатство – дети, внуки; здоровье – крепкое, как слиток золота; характеры – только золотые. А также желаем вам поймать золотую рыбку, которая исполняла бы все ваши самые заветные мечты!

23 января 2017 в 19:49

Теги:

ZEITUNG «AUSSIEDLERBOTE»

Читайте также:

Ситуация в Казахстане. Последние события (материал обновляется)

Опрос: кого вы поддержите на выборах в Бундестаг?

Главные новости Германии 25 августа

Пробуем веганские и органические продукты из автомата

Киндер с сюрпризом

Ситуация в Казахстане. Последние события (материал обновляется)

Опрос: кого вы поддержите на выборах в Бундестаг?

Главные новости Германии 25 августа

Пробуем веганские и органические продукты из автомата

В Германии хотят поднять цены на питьевую воду

Маттиас Наврат удостоен литературной премии Fontane