К 100-летию со дня рождения Ирмы Федоровны Эрлих

Это произведение имело огромный резонанс, как в стране так и за рубежом. Оно было переведено Медеубаем Курмановым – с некоторыми сокращениями подцензурных моментов – на казахский язык, а режиссером Эрихом Шмидтом в сотрудничестве с Петером Варкентином, Розой Штайнмарк и др. поставлено на сцене Немецкого драматического театра в казахстанском Темиртау.
Критика особым патетическим слогом отметила глубоко эмоциональные письма Ирмы (в новелле она выступает под именем Ирмы Рейбиндер) своему мужу Вольдемару, наглядно иллюстрирующие политическую ситуацию в стране, положение российских немцев «за колючкой» – в рабских трудармейских лагерях, в ссылке и в тылу…
К образу матери я неоднократно обращался и в поэзии. Вступительный сонг – один из примеров. Фрагментарно он ваяется мною в широкоформатном романе, над которым я в настоящее время работаю…
Константин Эрлих.

Маме
Константин Эрлих. Ода-сонг женской и человеческой красоте…

Мотивы саг твоих – безбрежные
с утра бередят сердце мне;
душа трепещет, чувства нежные,
душа трепещет, чувства нежные,
вновь возвращаются к тебе,
вновь возвращаются к тебе..
Aй – ай – я, aй – ай – я,
ай – ай – я , ай – ай – я…
Ай – ай – я – я, aй – ай – я – я.
Ай – ай – я, ай – ай – я…

Пред мной в обличии торжественном,
пленящей мир вокруг красой,
встаешь нередко ты божественной,
встаешь нередко ты божественной -
Марией-девою святой,
Марией-девою святой.
Проигрыш…

В снега я возвращаюсь дальние,
в бураны прошлые мои.
Они поют мне песнь печальную,
они поют мне песнь печальную
моей израненной судьбы,
моей израненной судьбы.
Проигрыш…

Мотивы родины напевные -
ты мне в путь дальний собрала;
они – как предков зов – душевные,
они – как предков зов – душевные
мне были компасом всегда,
мне были компасом всегда.
Проигрыш…

В моем сознании трепещется
былых воспоминаний рой;
в тумане дом родной мерещится,
в тумане дом родной мерещится, -
твой лик иконный, дорогой,
твой лик иконный, мой родной.
Aй – ай – я, aй – ай – я,
ай – ай – я , ай

Елена Риске: Я очень любила Ирму Фёдоровну и не только как учительницу. Немецкий язык давался мне легко, не очень любила грамматику, признаюсь честно, хотя сейчас думаю, это очень важно. Помню, она говорила моей сопартнице (сидели за одной партой), вообще не знавшей немецкий, что та с таким отношением к предмету обязательно завалит экзамен. Мне приходилось ей писать текст русскими буквами, чтобы она хоть что-то могла ответить.

А на экзамене её, конечно, Ирма Фёдоровна пожалела. Я уже готова была отвечать, Ирма Фёдоровна дала мне знак, чтобы я помогла моей соседке (я уже всё это до того сделала). Я ждала, пока она первая вышла отвечать, зачёт она получила. Вот так. Доброй Ирма Федоровна была…

Любовь Коноплева: Да, Ирма Федоровна была настоящей учительницей. Я очень любила ее и ее уроки немецкого языка. Она так старалась научить нас этому языку и я ей очень благодарна. Когда я училась в библиотечном техникуме, многие из нашей группы были отчислены из-за плохой школьной подготовки по немецкому языку. А Ирма Федоровна сумела дать нам эти основы, и я, девчонка из села, старалась оправдать ту отметку, которую мне выставила Ирма Федоровна в аттестат.

Мне нравилось все в Ирме Федоровне: и ее красивая прическа, шикарные волосы короной на голове и ее скромные, но очень аккуратные наряды, и то, как она по-матерински, по-доброму журила и наставляла нас правилам этикета. Это была чудесная, замечательная учительница и ее уроки навсегда остались в моей памяти.

«И что немецкий в школе был – никто не пожалел…»
„Mein Bruder ist ein Traktorist
In unserem Kolchos“… –
Немецкий прост и неказист,
Как будто не всерьез.
Давно распался тот колхоз,
И брат – пенсионер,
И нет той Родины давно –
Страны СССР.
Мы учим вновь родной язык
В Германии теперь,
Но что немецкий в школе был –
Никто не пожалел.
Урок тот пригодился нам –
Наш брат и здесь речист.
Кивает в такт моим стихам
Mein Bruder, Traktorist…

И в шутку, и всерьез написала я как-то это стихотворение. И «присутствуют» в нем абсолютно реальные факты: от исторических до сугубо личных. Как, например, такие: и я, и моя старшая сестра Роза, и младший брат Александр (работавший в свое время в Желанном трактористом) учились немецкому языку в Желанновской средней школе у Ирмы Федоровны Эрлих. А в учебнике немецкого языка для пятого класса печаталось стихотворение „Mein Bruder ist einTraktorist in unserem Kolchos“…, которое нам задавали выучить наизусть уже в первый год обучения.

Помню как сейчас те далекие первые уроки немецкого языка. 1965 год, пятый класс. А мы словно снова стали первоклассниками. Учимся писать немецкие буквы, складывать их в слова, читать и, самое сложное, правильно произносить… Глядя на доску, где Ирма Федоровна пишет для нас слова и буквы, мы, девчонки, не отрываем взгляд еще и от ее прически. Тяжелая коса учительницы, короной уложенная, была предметом восхищения не одного поколения желанновских школьниц…

Ирма Федоровна Эрлих работала в нашей школе преподавателем немецкого языка около тридцати лет. Немецким, без сомнения, владела в совершенстве, ведь сама по национальности немка, она и педагогическое образование получила в республике немцев Поволжья, и даже успела поработать там окола десятка лет учителем немецкого языка и спортивно-развлекательных занятий…

Но грянула Великая Отечественная война, депортация немецкого народа, и в 1941 году Ирма Федоровна оказалась с семьей в Сибири, в Желанном. Нелегко пришлось всем. Ирма Федоровна в первые годы трудилась на разных сельско-хозяйственных работах в селе, но вскоре судьба ей улыбнулась: пригодились и знания, и образование, и любовь к предмету и к детям. Запас этих знаний и любви, казалось, был неистощим и неисчерпаем. До самого выхода на пенсию в семидесятом году прошлого века работала Ирма Федоровна в Желанновской школе. В те годы, когда мы были школьниками, в учебной программе был только один иностранный язык – немецкий, и Ирма Федоровна преподавала тогда, вероятно, в каждом классе. Поэтому, думаю, нет в нашем поколении школьников ни одного ученика, который не учился бы у Ирмы Федоровны…

Конечно же, Ирма Федоровна наверняка ко всем своим ученикам относилась одинаково. Но мне теперь и кажется, и очень хочется думать, что как-то по-особенному внимательно она относилась к детям из немецких семей. Может быть, потому, что с нас она строже спрашивала – нас ведь даже фамилии уже как бы обязывали справляться с немецким лучше, чем другие. Или потому, что скромно и незаметно помогала нашим семьям? В старших классах на уроках Ирмы Федоровны мы читали и переводили заметки из газеты „Neues Leben“, выходившей тогда на немецком языке. И порой подписку на нее для нас оформляли не наши родители, а Ирма Федоровна. Никогда наша учительница не афишировала эту свою помощь, свою доброту, но мы и сейчас бесконечно ей благодарны. В те годы Ирма Федоровна активно сотрудничала с редакцией этой газеты, и каждый раз, открывая новый номер газеты „Neues Leben“, мы первым делом искали – нет ли заметки Ирмы Федоровны о нашем Желанном, об односельчанах или о школе?

А теперь вот я пишу об Ирме Федоровне. Пишу потому, что неизбывны наши память и благодарность. И еще потому, что в октябре празднуется День Учителя. И, самое главное, потому, что 18 октября нашей дорогой учительнице Ирме Федоровне Эрлих исполнилось бы 100 лет.

Желанное теперь без фамилии Эрлих уже, пожалуй, и не представить. Навсегда в истории школы имя Ирмы Федоровны. Работали в Желанном ее сыновья. Живут в селе ее внуки и правнуки. Гордится село сыном Ирмы Федоровны, выпускником Желанновской школы Константином Эрлихом – бывшим редактором немецкого радио в Омске, бывшим гл. редактором республиканской газеты «Фройндшафт» в Казахстане, нынешним гл. редактором газеты «Дипломатический Курьер – Russlanddeutsche Allgemeine», в которой целая страница «Желанная встреча Желанное» посвящена родному селу… А самое главное – с благодарностью и теплотой вспоминают Ирму Федоровну ее многочисленные ученики…

Очень надеюсь, что под моей стихотворной строчкой «И что немецкий в школе был – никто не пожалел…» подписались бы многие из них…

Лидия Майер