"Мы должны решить проблему социальных расходов".
Для экономиста Бернда Раффельхюшена долговой тормоз - это "благословение". В своем интервью он обрушивается на социальные расходы, энергетический переход и критиков долгового тормоза.
В Бундестаге федеральный канцлер Олаф Шольц вновь пообещал, что федеральное правительство никого не оставит в одиночестве. Вы никогда не будете ходить в одиночестве - несмотря на бюджетный кризис. Является ли это серьезным обещанием с учетом решения Федерального конституционного суда и масштабной экономии?
Бернд Раффельхюшен: Это, конечно, красивая фраза. Но оно не имеет ничего общего с реальностью. Шольц отвлекает внимание от конституционности своих бюджетов. Представленный сейчас дополнительный бюджет на 2023 год в принципе является нарушением долгового тормоза и поэтому не конституционен - по крайней мере, если бы в 2023 году не было чрезвычайной ситуации. А я ее не вижу.
Война на Украине и энергетический кризис оказывают влияние вплоть до текущего года. Разве это не оправдывает введение чрезвычайного положения?
Согласно Конституционному суду, чрезвычайная ситуация должна быть исключительной и ситуативной. Мы не можем просто так, по своему усмотрению, перенести решение вопроса на 2022 год. Однако у правительства нет другого выбора, поскольку до принятия бюджета на 2023 год осталось всего четыре недели.
Экономисты, такие как Рюдигер Бахманн, отмечают, что кризисы обычно длятся дольше одного финансового года, поэтому решение Федерального конституционного суда - это "макроэкономическая безграмотность". Прав ли он?
Нет, в данном случае я придерживаюсь другой точки зрения. В прошлом у нас были чрезвычайные ситуации - это точно! Например, из-за коронавирусного кризиса пришлось приостановить долговое торможение. Но чрезвычайные ситуации закончились, и у экономики было достаточно времени, чтобы адаптироваться. Можно спорить о строгом разделении бюджетных лет, но имеет смысл пересчитывать потребности на каждый год. Проблема заключается в другом.
И заключается она в следующем.
Мы сильно раздули бюджет во время коронавируса и привыкли к этому. В 2019 году наш бюджет составлял 350 миллиардов евро, затем 550 миллиардов евро в 2022 году и 480 миллиардов евро в 2023 году. Это означает, что мы до сих пор не сократили дополнительные расходы, вызванные коронавирусом, хотя кризиса больше нет. И сейчас мы снова обсуждаем бюджет в 480 миллиардов евро на 2024 год. Это не может быть разумным, рациональным управлением бюджетом.
То есть вы выступаете за экономию в новом бюджете, чтобы заткнуть образовавшиеся дыры?
Да, другого пути нет. Однако я не вижу никакого политического решения: СДПГ не хочет решать проблему социальных расходов, "зеленые" не хотят решать проблему энергетического перехода, а СвДП хочет соблюдать долговой тормоз. Это все равно, что замкнуть круг.
По вашему мнению, какая сторона должна будет первой пойти на сокращение расходов?
Долговой тормоз имеет конституционный статус. Мы больше не можем его игнорировать - даже с помощью чрезвычайных программ или белой лжи. Нет, мы должны сократить социальные расходы, хотя бы по демографическим причинам. Но нам также необходимо бороться с субсидиями. Нельзя допустить, чтобы поспешный энергетический переход привел нас к деиндустриализации.
Поспешный?
Да, чрезмерный и поспешный. Германия не может остановить глобальное потепление в одиночку. И если другие страны дают себе еще десять лет на энергетический переход, то, возможно, и нам следует поступить так же.
Но вы также упомянули о социальных расходах. О чем вы думаете в этой области?
Мы должны бороться с каждым углом. И не маникюрными ножницами, а газонокосилкой. Мы должны попросить всех без исключения принести жертву. Начиная с доходов граждан, которые должны быть более тесно связаны с готовностью человека к труду, и заканчивая пенсионерами, рост пенсий которых должен быть ниже общего роста зарплат работающего населения. То же самое касается пенсионеров и работающих государственных служащих. Прекрасно понимая, что очень скоро мне придется сократить себя вдвое. Чтобы добиться этого, нам нужно гораздо эффективнее использовать расходы на здравоохранение. У нас слишком много неспециализированных больниц, которые получают слишком много субсидий. И нам нужно больше доплачивать за сестринский уход. Мы должны уйти от ситуации, когда все всегда финансируется из общественных фондов. Ведь именно работающее население наполняет казну, а его становится все меньше и меньше.
Но это будут крайне непопулярные меры...
Это меры, которые я не стал бы говорить или реализовывать как политик, потому что тогда я потерял бы свою работу.
Особенно сильно пострадают люди с низкими доходами.
В Германии не только самые богатые богачи за всю ее историю, но и самые бедные бедняки. Мы вполне можем ожидать, что каждый будет помогать себе сам в той или иной степени. Речь идет не об отмене базового дохода. Речь идет об отказе от идеи базовой безопасности без льгот. Почти каждый может и должен что-то делать. А если этого недостаточно, то мы даем им остальное. Именно такая идея всегда лежала в основе нашего государства всеобщего благосостояния. Я имею в виду, например, что в некоторых районах Берлина недопустимо, чтобы уровень базового благосостояния составлял 40 %, но в аэропорту BER нельзя грузить чемоданы только потому, что не хватает людей.
Левая партия пробует другую сторону медали и предлагает ввести налог на богатство в размере двух процентов. Разве это не было бы решением для данной конкретной ситуации?
Нет, определенно нет. Во-первых, богатые и так вносят невероятно большой вклад. Десять процентов самых богатых платят почти 50 процентов всего подоходного налога. Во-вторых, существуют очень практичные препятствия. Налог на богатство должен основываться на рыночной стоимости. Это означает невероятное административное бремя для властей, потому что кто-то должен оценить эту рыночную стоимость. Это вряд ли можно сделать, или только с привлечением значительно большего числа сотрудников, что, в свою очередь, ведет к увеличению расходов. Половина потенциального дохода снова будет потеряна. Так что левые, как это часто бывает, не слишком удачно придумали.
Помимо социальных пособий, вы также сократите субсидии. С чего бы вы начали?
Я бы немедленно прекратил дискуссию о ценах на электроэнергию для промышленности. Вместо этого я бы дал промышленности больше времени на энергетический переход - от пяти до десяти лет.
Но компании продолжают подчеркивать, насколько важны для них нынешние цены на электроэнергию.
Да, и это, конечно, правда. Просто более 50 процентов цены на электроэнергию составляют налоги и сборы. Если теперь мы еще и введем запланированный налог на выбросы CO2 в полном объеме, это добавит еще 5-10 центов. Таким образом, государство начинает субсидировать то, что само же делает дороже. Абсурд.
Короче говоря: значит, у нас в Германии нет проблемы с доходами, а есть проблема с расходами?
Да, определенно. По отношению к ВВП доходы сейчас выше, чем когда-либо. И при этом мы не можем составить бюджет, который бы соответствовал конституции? Я не могу себе этого представить.
Другие экономисты, например, Моника Шнитцер, все же предпочли бы убрать долговой тормоз из Основного закона. Почему вы так против этого?
С формально-юридической точки зрения, долговой тормоз имеет конституционный статус. Для того чтобы отменить его, необходимо большинство в две трети голосов, а я не вижу такой возможности. Лично я рассматриваю долговой тормоз как благословение. Если бы у нас его не было, плотины бы прорвало. Он предотвращает подарки за счет будущих поколений, потому что сегодняшние долги - это завтрашние налоги. Долговой тормоз - это то, на что направлена справедливость между поколениями в нашей конституции.
Как насчет реформы долгового тормоза? Лимит в 0,35 процента валового внутреннего продукта, который может быть взят в качестве нового долга каждый год, кажется довольно произвольным. Вы согласны?
Да, это действительно произвол, и именно с этого можно было бы начать. Однако я бы высказался в пользу 0,3, а не 0,4 процента.
А если исключить из долгового тормоза инвестиции в большей степени, то есть инвестиции до государственного потребления? В конце концов, специальные фонды были аналогичным инструментом - только созданным неконституционно.
Это миф, что долговой тормоз препятствует необходимым инвестициям. Напротив, он предотвращает еще большие расходы на государство всеобщего благосостояния. Вспомните о так называемых "дивидендах мира". Мы могли бы тратить деньги на армию в течение многих лет. Вместо этого они ушли в государство всеобщего благосостояния. Это лишь одна из многих проблем, когда вы думаете об автострадах, железных дорогах или другой общественной инфраструктуре.
Именно поэтому имеет смысл брать долги - например, на общественную инфраструктуру. Мы все равно будем рассчитывать на это в ближайшие годы.
Я не очень оптимистичен на этот счет. Если вы посмотрите на КТФ, то там полно субсидий, а не инвестиционных расходов. Это не очень благоприятно для нашей отрасли".
Янник Тиллар побеседовал с Берндом Раффельхюшеном
Бернд Раффельхюшен - профессор финансов и директор Исследовательского центра межпоколенческих контрактов Фрайбургского университета. Помимо участия в международных исследовательских проектах, он также занимается практическими вопросами социальной политики, например, в качестве члена комиссии Рюрупа, комиссии по налоговому кодексу и члена правления Фонда рыночной экономики.
Это интервью впервые появилось на сайте capital.de
Источник: www.ntv.de
