Последнее поколение: говорят выжившие узники нацистского лагеря смерти
Последнее поколение: говорят выжившие узники нацистского лагеря смерти
В дни 80‑й годовщины освобождения Освенцима это представители последнего поколения выживших. Говорят выжившие узники нацистского лагеря смерти, делятся своими историями и страхами о будущем.
В 15 странах — от Израиля до Польши, от России до Аргентины, от Канады до Южной Африки — они сидели перед камерами, чтобы рассказать свои истории, в одиночестве или в окружении своих детей, внуков и правнуков — доказательств их победы над абсолютным злом.
Некоторые впервые выступили публично, другие уже давно рассказывали об ужасах, которые им пришлось пережить. Многие задавались вопросом, кто будут помнить о том, что с ними произошло, когда их не станет.
«Я принадлежу к последнему поколению», — сказала 86-летняя Эвелин Асколович, которой было четыре года, когда ее увезли из ее дома во Франции в лагеря, и она пережила Берген-Бельзен.
«Как мир допустил Освенцим?» — спросила 95-летняя Марта Нойвирт из Сантьяго, Чили. Ей было 15 лет, когда ее отправили из Венгрии в крупнейший и самый печально известный нацистский лагерь смерти в оккупированной Польше.
Около миллиона евреев, а также цыган и членов польского Сопротивления были убиты там в период с 1940 года до освобождения города Красной армией 27 января 1945 года. Большинство из них сразу же по прибытии отправлялись в газовые камеры.
Всего было убито шесть миллионов евреев.
«Почему?» — спросил Дьёрдь Немеш, переживший лагеря Равенсбрюк и Флоссенбург в Германии, а также Маутхаузен в Австрии.
«Даже сейчас я не понимаю, почему они нас так ненавидят», — сказал 97-летний мужчина, родившийся в Будапеште и ныне живущий в Канаде.
Читайте также: Узник Освенцима вернулся в Германию спустя 60 лет
Никто не хотел слышать
Всем приходилось пытаться осмыслить жизнь, наблюдая, как их родителей отправляют в газовые камеры, как их братья и сестры умирают от голода или истощения, или обнаруживая в конце войны, что их семьи уничтожены. Узники нацистского лагеря смерти жили дальше.
Джулии Уоллах, которой почти 100 лет, трудно говорить о том, что произошло, не плача. «Слишком трудно об этом говорить, слишком тяжело», — сказала она. Парижанку в последнюю минуту вытащили из грузовика, который направлялся в газовую камеру в Биркенау.
Но как бы тяжело ни было заново переживать ужасы, она настояла на том, что продолжит свидетельствовать. «Пока я могу это делать, я буду это делать». Рядом с ней ее внучка Фрэнки спросила: «Поверят ли они нам, когда мы будем говорить об этом, когда ее не будет рядом».
Вот почему Нафтали Фурст, 92-летний израильтянин, родившийся в Братиславе и переживший Освенцим, уже много лет ездит в Германию, Австрию и Чехию, чтобы рассказать свою историю, «чтобы молодое поколение никогда не забывало о случившемся».
Именно поэтому 97-летняя Эстер Сенот в прошлом месяце, преодолев польскую зиму, вернулась в Биркенау вместе с французскими старшеклассниками.
Она сдержала обещание, данное в 1944 году своей умирающей сестре Фанни, которая, лежа на соломе и кашляя кровью, просила ее до последнего вздоха «рассказать, что с нами случилось… чтобы мы не были забыты историей».
«Мы не должны были умирать напрасно», — вторит ей 97-летняя Ева Шайнблум из Монреаля, которую в 16 лет депортировали в тот же огромный лагерь смерти рядом с Освенцимом из нынешней Румынии. Почти вся ее семья была уничтожена.
Теперь мы забыли, что в течение многих лет никто не хотел слышать о Шоа.
Угасание цыганской культуры и языка усугубляет страдания родившейся в Вене Розы Шнеебергер.
«Синти исчезают», — говорит 88-летняя женщина, которую в возрасте пяти лет отправили в «цыганский» лагерь Лакенбах в Австрии.
«Большинство погибло во время войны», и выживших недостаточно, чтобы поддерживать жизнь общины, сказала она.
Не было ни крика
Узники нацистского лагеря смерти вспоминают о том, что было. Шок от прибытия в лагеря, ужас отбора, жестокость СС и хладнокровная эффективность массовых убийств в промышленных масштабах до сих пор преследуют выживших, которые общались с AFP.
Многие уже были травмированы кошмарным путешествием в лагеря в запертых грузовиках для скота, «как животные».
«Нас было около 80 человек: женщины, дети и старики, и у нас было только ведро. Ни воды, ни даже куска хлеба», — рассказал 99-летний Альбрехт Вайнберг, который все еще живет в Германии.
«Когда мы прибыли в Освенцим, заключенные в форме и с палками кричали: «Вон! Вон!» Старики вываливались из вагона — кучей лежали на земле — а молодые выскакивали на них».
Дегуманизация до сих пор памятна для канадца польского происхождения Нейта Лейпцигера, которому сейчас 96 лет. За несколько «минут мы превратились из свободных людей в узников концлагеря с номерами на руках».
«Они забрали нашу одежду, наши волосы и все, что было личным, так что мы стали просто объектом и потеряли всякую способность функционировать как человеческие существа».
Старых, слабых и детей отправляли на верную смерть, остальные становились рабами.
«Они разделили нас: женщин и детей с одной стороны, мужчин с другой. Это была длинная платформа, а в конце ее стоял стол с несколькими солдатами СС», — вспоминает 100-летний канадец венгерского происхождения Тед Болгар.
Солдаты «смотрели на вас и махали вам рукой направо или налево. Мы понятия не имели, что это значит. Но мы узнали это позже».
Марта Нойвирт, которая сортировала одежду, изъятую у заключенных Освенцима, видела колонны обнаженных женщин, прибывавших «днем и ночью» из конвоев, которые «доставлялись отовсюду».
«Заставили их бросить одежду на землю. Они не волновались, они думали, что их примут под душ… не было ни крика. Все было спокойно. Они пошли большими и здоровыми прямиком в печи».
Я потерял сознание от голода
Сестру и мать Болгара отравили газом сразу по прибытии, «а потом сожгли ночью». Его и его отца отправили в другую сторону во время отбора, когда он сказал им, что он электрик.
Те, кого не убили сразу, стали рабами, находившимися во власти эсэсовских палачей и их приспешников.
«Работа была настолько тяжелой… настолько жестокой, что иногда от истощения за один день умирало три человека», — сказал Вайнберг, которого заставили закапывать кабели под Освенцимом.
«Я не могу найти слов, чтобы описать свирепость и дикость» капо в Биркенау — заключенных, нанятых для того, чтобы командовать другими заключенными, — сказала француженка Жинетт Колинка, 99 лет. «Двигайся, или я тебя пну. Это были капо».
Не говоря уже о голоде. Поляк Марек Дунин-Васович, 98 лет, содержавшийся в лагере Штуттхоф, сказал, что были «недели, когда я ничего не ел. Я терял сознание от голода».
А потом были медицинские эксперименты. Американец румынского происхождения Сами Стейгманн стал подопытным кроликом в лагере Могилева-Подольского недалеко от границы между сегодняшними Украиной и Молдовой.
«Я испытываю постоянную боль каждую секунду», — сказал 85-летний мужчина, долгое время живший в нищете. «Принимал очень сильные, вызывающие привыкание лекарства, но около 45 лет назад я решил научиться жить с болью, но без лекарств».
Я не сплю по ночам
Не утихла боль и у Хирша Литмановича, отправленного в 11 лет вместе с братом в Аушвиц-Биркенау. Позже его перевели в Заксенхаузен в Германии, где на нем испытали вакцину от гепатита В.
Его брат погиб в лагерях, а он выжил, «потому что для этих экспериментов выбрали меня, а не его. Я даже не смог попрощаться с ним или прижать его к себе», — сказал перуанец польского происхождения, переполненный эмоциями.
Сейчас ему 93 года, он дедушка шестерых детей и прадедушка восьмерых детей. Он признался, что «сейчас сильнее, чем в прошлом, чувствует боль от пережитого. Я не сплю по ночам, мне снятся кошмары».
«У меня была сестра-близнец», — рассказал 92-летний канадец польского происхождения Пинхас Гаттер.
Их обоих отправили в лагерь Майданек, когда ему было 11. Его разлучили с Сабриной в тот момент, когда они ступили в этот «апокалиптический ад». «Она побежала к моей матери и обняла ее… У нее была такая красивая светлая коса».
Эта красивая коса теперь — единственное визуальное воспоминание о Сабрине, которую отравили газом вместе с матерью.
«Мне это чрезвычайно обидно», — сказал старик.
В Буэнос-Айресе 88-летний поляк Петр Полачек, которому было шесть лет, когда его отправили в лагерь Терезиенштадт (Терезин) на территории современной Чешской Республики, придерживается того, чему его научил убитый отец, «перед тем как нас депортировали: смотреть жизни в лицо».
Именно героическая сила ее матери спасла 84-летнюю израильтянку из Праги Еву Эрбен, которая также находилась в Терезиенштадте перед отправкой вОсвенцим. «Она говорила о том, что мы будем делать, когда он вернется домой; что мы купим, какая у нас будет обувь, какую одежду мы будем носить, когда будем навещать людей, и как мы будем лечить зубы».
Она погибла в снегу во время «марша смерти» в Германию и Австрию, когда нацисты опустошали лагеря в преддверии приближения советской армии.Освенцим. Ворота лагеря уничтожения Аушвиц-Биркенау. Фото: Jan Woitas/dpa/Archiv
Возвращение антисемитизма
Как и многие из оставшихся в живых, узники нацистского лагеря смерти ошеломлены. Нейт Лейпцигер сказал: «Я не ожидал, что будет так важно говорить о Холокосте 80 лет спустя, но это стало так важно из-за ужасающего роста антисемитизма во всем мире».
Особенно активизировалось это движение после нападений ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 года.
Лейпцигер видит и другие параллели с 1930-ми годами. «Никто не хотел принимать нас как беженцев», — вспоминает он, хотя сегодня разница в том, что «у нас есть Израиль».
Многие выжившие также напуганы ростом влияния крайне правых сил по всей Европе, таких как Альтернатива для Германии.
«Это темные времена», — сказал 97-летний Эрих Рихард Финшес, ужаснувшийся победе Партии свободы (FPÖ) в своей родной Австрии. Он считает, что избирателей обманывают так же, как их обманывал родившийся в Австрии Гитлер в 1930‑х годах.
Многих из них мучает страх перед тем, что мир забудет их.
Пинхас Гаттер обеспокоен тем, что Холокост «потонет» под тяжестью истории или в постоянном инфопотоке социальных сетей, добавляет Ева Шайнблум.
«Я беспокоюсь о новом поколении, потому что у них нет терпения слушать», — сказала она. «У них есть этот аппарат (смартфон), в котором они сидят день и ночь. Я вижу даже у своих внуков», — сказала она.
«Десятилетиями говорили, что мы слишком много об этом говорим… но чем больше поколений сменяется, тем меньше они знают о том, что произошло», — обеспокоена 97-летняя венгерка Юдит Варга Хоффманн, пережившая Освенцим.
82-летняя россиянка Елена Ябина, которой было всего семь месяцев, когда ее отправили в концентрационный лагерь Клоога в Эстонии, опасается, что после смерти последних выживших «никаких воспоминаний об этом, вероятно, не останется».
«В Талмуде есть фраза: «Тот, кто забывает свое прошлое, обречен пережить его заново», — сказала Кэтрин Чалфайн.
Ее отец, Габриэль Беничур, уроженец Алжира, переживший Освенцим, в свои 98 лет больше не может давать показания в свою пользу.
«Жизнь — это умение стоять»
Несмотря на все, что им пришлось пережить, выжившие сохраняют надежду и веру в жизнь.
Можно только восхищаться, слушая Дьёрди Немеш. Она завершила свое интервью в Монреале словами. «Я похоронила мужа 10 лет назад, но у меня есть сын, невестка и моя семья, и я говорю вам, я самый счастливый человек на свете».
Или 103-летняя Элла Блюменталь, потерявшая всю свою семью – 23 человека – в Холокосте. Она каким-то образом пережила Варшавское гетто, Майданек, Освенцим-Биркенау и Берген-Бельзен.
«Это было чудо, что мы остались живы. Нас не отравили газом, и я все еще здесь. Так что это искусство, я вам скажу, выжить».
«Я знала, как это сделать, и Бог помог мне. Это было не только со мной, но и со мной, мне помогли выжить, встать на ноги и сказать, как прекрасен мир».
Именно к этой абсолютной необходимости стойкости и сопротивления возвращаются выжившие снова и снова, призывая к миру, терпимости и прекращению ненависти.
«Всегда иметь надежду на выживание и бороться за нее», — сказала 97-летняя аргентинка Ракель Лили Сориано Альхадефф.
Родившись на греческом острове Родос, который тогда находился под властью Италии, она пережила Аушвиц-Биркенау и сбежала из лагеря-спутника Дахау незадолго до его освобождения.
«Мы должны передать эстафету молодым», — заявил Марек Дунин-Васович, участник польского Сопротивления, переживший марши смерти в 15 лет и давший показания 75 лет спустя на суде над охранником СС Бруно Деем, одном из последних в своем роде.
Он подчеркнул, что «единственная надежда — это молодежь».
Ги Пуаро, один из самых молодых выживших, соглашается. Родившийся в Равенсбрюке за 46 дней до его освобождения. Само существование француза является чудом. Младенцев, рожденных в лагерях, убивали сразу.
«Вам, молодым, следует взять ситуацию в свои руки, — сказал он. — И прислушаться к тем, кто дал вам совесть. Работайте вместе, думайте вместе», — призвал он. «Жизнь — это умение стоять».
Читайте также:
- Эва Умлауф и наследие Холокоста: как травма Освенцима передается через поколения
- Память о Холокосте в Германии: ревизия крайне правых
- Председатель правления израильского мемориала “Яд ва-Шем” о речи Маска в Германии: “Это оскорбление жертв нацизма”