Борис Романов: «Эта война не нужна никому, кроме Путина»
Борис Романов: «Эта война не нужна никому, кроме Путина»
Борис Романов – политический активист, находится в Германии в вынужденной эмиграции из-за заведённого на него уголовного дела по статье о дискредитации Вооружённых сил РФ. В России пытался избираться на муниципальных и городских выборах в Санкт-Петербурге, был участником локальных городских инициатив по защите памятников и парков. Живёт в Висмаре, занимается, помимо прочего, организацией вечеров писем политзаключенным в России.
Читайте также: Ольга Галкина: “У нас у всех один общий враг – это Путин”
Костя Голоктеев: Борис, мы с тобой встретились на полях Пятой антивоенной конференции Форума свободной России. Расскажи, что это за конференция?
Борис Романов: Я на этом форуме в первый раз. Меня удивил радикальный подход организаторов форума. На заседании было принято несколько предельно жестких заявлений – о непризнании выборов, непризнании участия в любых движениях внутри России, так как это участие косвенно легитимизирует путинский режим, а ставка делается на внешнее силовое воздействие через поддержку Украины. То есть военная победа Украины открывает возможность изменений внутри России.
С другой стороны, в рамках самой конференции многие эксперты говорили о том, что нам надо четко различать дискурс победы Украины и дискурс изменений внутри России. Победа Украины автоматически не означает каких-то политических изменений в России, к сожалению. А вот изменения в России, напротив, могут привести к прекращению войны. На мой взгляд, российское оппозиционное движение, которое сейчас находится в вынужденной эмиграции, должно, прежде всего, обращаться к россиянам, которые остались в России. Нам нужно продолжать диалог. Находить подход к разным группам внутри страны, объяснять, вовлекать их в какие-то формы активности на том уровне, на котором это допустимо, при этом осознавая все риски. Прежде всего, нам надо повышать уровень доверия в российском обществе.
Костя Голоктеев: И всё же. Я человек практичный и как обыватель я иногда теряю нить политических дискуссий. Вот проходят все эти бесконечные форумы, конференции и другие мероприятия – они вообще как-то приближают конец войны?
Борис Романов: Любые конференции – это хорошо. Происходит диалог. Это уже ценно само по себе. Если мы говорим о выработке какой-то единой позиции, которая нам всем так нужна, и уж тем более о какой-то единой структуре, то нам надо, прежде всего, научиться выслушивать друг друга, общаться друг с другом, и такие мероприятия этому помогают. Одна отдельно взятая конференция ничего не изменит, важен процесс. Мне лично кажется важным организовывать больше не стандартных конференций, где участники в основном слушают докладчиков, а мероприятий воркшопного типа, когда мы что-то учимся делать, когда больше интерактива. То есть уходить от каких-то абстрактных тем «как мы будем побеждать Путина» или «какая у Путина мифология», но обсуждать более практические, прикладные темы. Мне кажется, что когда мы приходим к практике, то у всех появляется больше общего, чем в каких-то абстрактных понятиях.
Костя Голоктеев: Часто в рамках докладов и дискуссий звучит словосочетание «победа Украины», а что такое «победа Украины»?
Борис Романов: Как я понимаю, это полное вытеснение путинских войск с территории Украины в границах 1991 года. Хотя, в моем понимании, если Путин будет у власти, то война не закончится. Будет какая-то затяжная фаза, замороженный конфликт.
Гражданское общество в России не прекратило борьбу
Костя Голоктеев: Также очень популярен тезис о том, что, пока Путин у власти, с Россией ничего не сделать, что слишком многое завязано лично на него. Согласен ли ты с такой оценкой? Или давай, может, даже в рамках мысленного эксперимента представим, что будет происходить после того, как Путин каким-то образом отойдет от власти?
Борис Романов: Во-первых, я считаю, что и общество, и режим сейчас уже меняются. В 2011–2013 годах у нас было массовое демократическое движение – «болотное» движение, которое было пресечено захватом Крыма. Но российское общество не было полностью подавлено. «Болотное» движение переросло в достаточно мощное муниципальное движение, которое выразилось в победах 2017 года в Москве и 2019 года в Петербурге. И на самом деле, эти победы наблюдали не только мы. Видя эти победы, Путин объявил настоящую войну гражданскому обществу, подавляя его, объявив людей экстремистами, иностранными агентами. То есть изменения происходят. И сегодня у нас другая ситуация. После начала полномасштабной агрессии действительно многие оппозиционные депутаты уехали, так как протесты невозможны. Хотя постоянно, буквально каждый день, происходят точечные антивоенные одиночные действия – пикеты, подрыв военкоматов и так далее.
С другой стороны, все еще существует так называемые grass roots инициативы. Это инициативные группы «на местах» – они защищают парки, дома, свою окружающую среду. По отношению к ним государство ведет себя по-умному. Оно не зачищает полностью это пространство. То есть, как ни удивительно, до сих пор есть такая зона, в которой можно действовать. И у нас даже есть официальные политические партии, которые на фоне повсеместного милитаристского угара выступают с вполне мирных позиций. В воюющей стране они выходят с мирными лозунгами на выборы и даже побеждают в них. В 2023 году «Яблоко» прошло в четыре городских думы, что является потрясающим результатом. То есть сказать, что все забетонировано, всё же нельзя. Репрессии остаются точечными, а не массовыми. И далее возникает вопрос: каким образом эти обескровленные инициативы, потерявшие существенную часть своего актива, смогут перестроиться, чтобы дальше развиваться.
Костя Голоктеев: Как я себе представляю ситуацию, низовые инициативы еще имеют какое-то право на существование, но как только ты шагаешь чуть выше – автоматически попадаешь в зону риска, особенно если ты, скажем так, скептически относишься к Путину и его политике.
Борис Романов: Да, пожалуй.
Костя Голоктеев: Расскажи немного о себе, как ты оказался в Германии. Ты же как раз один из тех, кто был вынужден уехать из страны, как это произошло?
Борис Романов: Я выдвигался в местные депутаты в Петербурге. Я не стал депутатом. Один раз мне отказали в регистрации на выборах, во второй раз все решили массовые фальсификации. Но даже не став депутатом, я активно участвовал в жизни своего района, ходил на заседания муниципального совета и вел их прямую трансляцию, чтобы жители видели, как они проходят. В марте 2022 года я под камеру высказался против войны. Депутаты от «Единой России» написали на меня донос, и в мае ко мне пришли.
Два с половиной месяца я провел в СИЗО, потом мне изменили меру пресечения, меня выпустили. Но процесс по статье 207.3 не был прекращен – та самая военная цензура. Я тогда понял, что в этом процессе мне не выиграть. У меня жена, ребенок, поэтому я принял решение эмигрировать. Если бы меня закрыли, то это было бы минимум пять лет. Я думаю, что даже за границей я смогу за эти пять лет больше полезного сделать для развития гражданского общества, чем находясь в тюрьме в России.
Костя Голоктеев: А в целом, по твоей оценке, насколько релевантна сама идея пытаться как-то повлиять на ситуацию в России, находясь за рубежом? Насколько ты ощущаешь, что к тебе прислушиваются? Или ты уже воспринимаешься соотечественниками как отрезанный ломоть?
Борис Романов: Я поддерживаю связь со всеми, с кем работал. Конечно, из-за границы сложнее участвовать в местных инициативах. Физическое присутствие очень важно, это безусловно. Но я как могу поддерживаю информационно эти инициативы. Я рассказываю о них, я инициирую дискуссии о них. Действительно, я ощущаю недостаток в коммуникациях, но это не значит, что не надо продолжать этот диалог. Мне кажется, что он полезен для тех, кто остался.
О будущем
Костя Голоктеев: Ты собираешься возвращаться в Россию?
Борис Романов: Безусловно.
Костя Голоктеев: При каких обстоятельствах это возможно?
Борис Романов: Когда будет закрыто мое уголовное дело.
Костя Голоктеев: А когда оно будет закрыто?
Борис Романов: Очень хороший вопрос. Видимо тогда, когда статья, которую мне вменяют, будет признана антиконституционной и отменена. Это может сделать парламент. Следующие выборы парламента пройдут через пять лет. Посмотрим, как пройдут президентские выборы… А так сроки предельно расплывчатые: у нас вообще-то война идет. А когда идет война, всё становится предельно непредсказуемым, появляется масса факторов, которые совершенно невозможно учесть или предсказать.
Ну, вот кто мог предсказать бунт Пригожина? Как этот бунт повлияет на Путина? Или завтра происходит дворцовый переворот, и возникает совершенно новая ситуация… Российскому правительству придется выходить на связь с Западом и с тем же оппозиционным сообществом, чтобы договариваться о каком-то переходном правительстве. Ведь на самом деле эта война не нужна никому. Вот никому. Это происходит только в интересах Путина, для того, чтобы удерживать власть. А многим происходящее очень не нравится. Это я возвращаюсь к вопросу о сроках – таких черных лебедей очень много. Я исхожу из максимы «делай, что должно, и будь что будет».
Костя Голоктеев: Как ты в целом оцениваешь нынешние отношения Германии и России?
Борис Романов: Всё печально, отношения, мягко говоря, прохладные. Закрываются консульства, недавно центр Гёте в Петербурге завершил работу. Это очень печально, так как именно культура могла бы быть тем мостиком для общения жителей двух стран. Сегодня это невозможно из-за войны. Но, конечно же, после войны всё это надо будет восстанавливать. Мы не сможем построить новую берлинскую стену, мы обречены жить вместе. Возможно, именно те люди из России, которые сейчас находятся в Германии, смогут быть медиаторами такого нового диалога.
“Путинферштееры”
Костя Голоктеев: Я замечал, что среди многих русскоговорящих жителей Германии, уехавших из России очень давно, 10−20−30 лет назад, Путин является весьма популярной фигурой. Для меня это стало в некоторой степени неожиданностью: с одной стороны, люди пользуются всеми благами и преимуществами развитого демократического общества, а с другой, вполне разделяют архаичное имперское целеполагание путинской политики. Замечал ли ты такое, и есть ли у тебя гипотезы, почему это так происходит?
Борис Романов: Очевидно, это связано с теми ценностями, которые они усваивали в детстве, в молодости, когда они жили в Советском Союзе. Это те ценности, которые обычно определяют твои базовые установки на всю жизнь. И да, есть такой феномен “путинферштееров” – “понимающих Путина”. Но я думаю, что здесь еще сыграл роль момент некоторой двойственности немецкой политики.
Долгое время в Германии была очень прагматичная ставка на то, что с Путиным можно просто вести бизнес. И через бизнес, возможно, вовлечь его в какую-то общеевропейскую кооперацию. То есть немецкие руководители не ставили перед Путиным принципиальных вопросов о правах человека в России, и даже после 2014 года глобально к Путину каких-то серьезных претензий предъявлено не было. И такая позиция тоже, я думаю, поспособствовала становлению сообщества, которое говорит, что нам нужен бизнес с Россией, нам нужны дешевые энергоресурсы, иначе все это будет бить по нашему кошельку. То есть два фактора: усвоенные базовые ценности и страх за свое экономическое положение.
Костя Голоктеев: Расскажи, чем ты занимаешься в Германии сейчас?
Борис Романов: Я сейчас работаю в проекте музея в Берлине, Карлсхорст музея, собираю свидетельства бывших советских военнопленных, создаю на этой основе их биографии. Моя задача также придумать методику, как можно эти биографии потом преподнести немецким школьникам. В этом проекте участвует не только музей, но также и другие памятные места – музей Бухенвальд, Нойенгамме и другие. Мы хотим сделать проект про остарбайтеров, бывших военнопленных, заключенных концлагерей в Восточной Европе.
Параллельно с этим я занимаюсь разными социальными инициативами. Например, в городе Висмар, где я сейчас живу, я договорился с городской библиотекой, и недавно мы сделали проект “Живая библиотека”. Я десять лет занимался подобным проектом еще в Петербурге, проект состоит из людей, которые представляют свой особенный жизненный опыт. Ну, например, человек с инвалидностью, человек-беженец, бездомный, человек с трансгендерной идентичностью – совершенно разные люди, и мы их называем «живые книги». К ним приходят читатели – люди, у которых есть какой-то вопрос к этим личностям. И они за небольшими столиками прямо в городской библиотеке общаются. Мы это делали в рамках межкультурной недели в Висмаре, очень живо получилось. Это тот самый диалог на местном уровне, возможность развить критическое мышление, чтобы избавиться от стереотипов, ведь, безусловно, как в Петербурге, так и в Висмаре, есть различные стереотипы, есть и ксенофобия тоже.
Увы, немецкое общество не настолько избавлено от ксенофобии, насколько об этом принято думать, вовсе нет. Существует и ксенофобия, и гомофобия, об этом мы можем судить, в том числе, и по взлету популярности AfD. И также я еще проводил вечер писем политическим заключенным в России, это было тоже в Висмаре. Пришло около десяти человек, но для небольшого городка это было здорово. Было очень душевно и атмосферно. Я вижу свою роль в том, чтобы рассказывать о России, о другой России – о России, которая борется с путинизмом, которая страдает от путинизма и с которой можно иметь дело.
Костя Голоктеев: Что ты бы пожелал читателям нашего издания?
Борис Романов: Я бы пожелал, чтобы люди вовлекались в новые эмигрантские сообщества, которые сейчас активно развиваются, больше общались с новыми релокантами. Они открыты, это люди с хорошим образованием, они активны, часто у них есть серьезный бэкграунд.
Читайте также:
- Леонид Гозман: “В том, что говорит наша оппозиция из-за границы, нет любви к людям”
- Ирина Якутенко: «Боже мой, я в Германии. Я русскоязычный журналист. Кому я тут вообще сдалась?»
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
