«Internationaler Frühschoppen» – мать всех политических бесед

70 лет назад, 30 августа 1953 года, состоялась телевизионная премьера программы «International Frühschoppen». Для тех, кто родился позже: Это не имело никакого отношения к шопингу, а относилось к существовавшему в то время обычаю быстро выпивать между походом в церковь и воскресным жарким, который назывался Frühschoppen. 

Не менее алкогольный и дымный раунд вел джентльмен с лысиной и в очках в толстой роговой оправе: Вернер Хёфер (1913−1997). Он вел программу 35 лет – первые полтора года исключительно на радио, а затем и на телевидении. «Меня выставили в качестве подопытного кролика в экспериментальный период телевидения», – говорил он в 1985 г. В ретроспективе «International Frühschoppen» считается матерью всех политических бесед.

Минималистская студийная обстановка

После того как в 1953 году «Фрюшоппен» появился на телевидении, он полжизни шел по одной и той же схеме. В начале, ровно в двенадцать часов, звучный голос Эгона Хёгена, известного также по учебному сериалу «7 Sinn», звучал и объявлял: «Шесть журналистов из пяти стран». Затем этих гостей уже можно было видеть сидящими в минималистичной обстановке студии за бокалами мозельского вина, а Вернер Хёфер представлял программу, например, такой фразой: «Радость воссоединения – одна из самых чистых и редких рождественских радостей». 

Повторение одного и того же отвечало потребности травмированного военного поколения в постоянстве. Когда в 1954 г. Хёфер однажды позволил себе взять отпуск на несколько недель, WDR получила целую корзину писем протеста. После этого Хёфер больше никогда не пропускал программу. Он только ездил в отпуск на Зюльт и каждые выходные ездил в Кельн и обратно. Когда в 1962 году из-за наводнения он не смог покинуть Зюльт, то вел «Фрюшоппен» по телефону. Визуально Хёфер почти не изменился за все эти годы.

Завеса сигаретного дыма

Какими бы лориотскими ни казались сегодня фрагменты, доступные на YouTube, некоторые элементы сегодняшних ток-шоу уже вполне узнаваемы: есть ведущий, есть гости, есть тема, по возможности актуальная. Но как только в почтенной группе возникала угроза хотя бы наполовину оживленной дискуссии, Хёфер вмешивался и заставлял всех по очереди возвращаться к ритуалу допроса. Все должно было оставаться мирным, в конце концов, сегодня воскресенье. С другой стороны, если кто-то из гостей зачитывал с листа минутную полемику – как это было в передаче о Бетховене, – это переносилось без лишних слов.

Обычно Хёфер и его гости обсуждали темы из области высокой политики, причем отнюдь не только немецкой. Нередко господа целый час обсуждали внутреннюю политику Франции. При этом просто предполагалось, что аудитория знакома с основными фактами. Вот вам и короткометражные фильмы и пояснительные материалы: В итоге все равно терялась перспектива, потому что потом дискуссия все чаще исчезала за пеленой сигаретного дыма.

Обвинения нацистов в адрес Вернера Хёфера

Долгое время женщины появлялись в программе предпочтительно в роли официанток, охотно наливающих мужчинам добавки. Когда в 1985 г. молодой Томас Готтшальк брал у Хёфера интервью, 71-летний специалист сообщил: «Постоянно приходят письма от феминисток: «Почему для этих обслуживающих функций всегда нужны женщины? Почему не мужчины?». Это было капризное замечание, но оно так и прозвучало: Аудитория смеялась и хлопала. 

Конец наступил внезапно. В декабре 1987 года газета «Шпигель» раскопала подстрекательскую статью Хёфера, относящуюся к нацистской эпохе. Хёфер корчился, спорил, оправдывался. Затем ему пришлось уйти в отставку. Преемником программы стал «Пресс-клуб», который существует и по сей день. Международный фрюшоппен» и сегодня выходит на «Фениксе»: он проводится там всякий раз, когда отменяется «Пресс-клуб».

Хёфер прожил еще десять лет после своего ухода, но стал отверженным человеком. Одним из немногих, кто встал на его сторону, был публицист Себастьян Хаффнер («Записки о Гитлере»), бежавший от нацистов в Англию в 1930‑е годы. Он сказал: «Если бы все бывшие члены НСДАП после войны были так же преданы демократии, как Вернер Хёфер, то нам не пришлось бы беспокоиться о существовании демократии.