«Фигаро» в Зальцбурге: режиссерская концепция разделяет зрителей

Неужели классическую музыку можно вынести только под наркотиками? Возможно, такое впечатление сложилось у некоторых зрителей Зальцбургского фестиваля, когда во время увертюры к опере Моцарта «Свадьба Фигаро» режиссер Мартин Кузей заставил свой коллектив нюхать, глотать и вводить в организм всевозможные вещества. В первой оперной премьере этого фестивального сезона Кузей перенес драму любви и ревности между дворянами и слугами в мафиозную среду большого города, где конфликты решаются с помощью пистолетов.

В конце премьеры, состоявшейся в четверг вечером, зрители также устроили дуэль: когда Кузей вышел на сцену, публика обстреляла его «освистываниями» и «браво». Если режиссерская концепция вызвала разногласия, то лирические и эмоциональные интерпретации певцов были встречены единодушными аплодисментами.

Одинокие воины в поисках быстрой эротики

«В Моцарте, конечно, я всегда слышу, с одной стороны, утопию, идеал, некую тоску, о которой там поется, и в то же время это всегда хрупкая музыка, которая подсознательно говорит о другом», – сказал Кузей перед премьерой. Герои «Фигаро» – одинокие бойцы в поисках «быстрого удара, быстрого эротизма». 

Эта часть его концепции удалась, особенно благодаря Леа Дезандре, которая в роли андрогинной пажи Керубино с видимым удовольствием кружила головы графине Альмавиве, ее служанке Сусанне и юной Барбарине на сцене. Однако решение Кузея превратить ревнивого графа Альмавиву, его камердинера Фигаро и других слуг в мафиозный клан оказалось менее убедительным. Ведь при этом было утрачено напряжение, возникающее в оригинальном материале «Фигаро» из властных отношений между правителями и подчиненными и из подрывного разворота этих отношений.

Пистолеты сидят свободно

В декорациях безликих вестибюлей, боковых комнат и черных ходов (сценография: Раймунд Орфео Фойгт) Кузей сделал ставку на символы сексуализированного насилия, причем некоторые из них слишком очевидны. Помимо свободно сидящих пистолетов, здесь были, например, молодые девушки, размазывающие кровь по окнам, или полуголые мужчины, ползущие по сцене с оленьими шкурами через плечо.

То, что Кузей был не в настроении ставить легкого «Фигаро», неудивительно. Известный австрийский режиссер в последнее время оказался под давлением сразу по нескольким направлениям. В декабре прошлого года он отозвал свою кандидатуру на пост художественного руководителя венского государственного театра Burgtheater после того, как, по его собственному признанию, потерял доверие политиков. В январе Бургтеатр попал в негативные заголовки, когда звезда ансамбля Флориан Тайхтмайстер был обвинен в хранении детской порнографии.

Аплодисменты за прекрасное пение

Напротив, на премьере певцы выступили с легкой игрой. Гватемальское сопрано Адриана Гонсалес вызвала спонтанные аплодисменты во время спектакля за вокально-эмоциональную и интимную трактовку роли Графини. Тонкое меццо-сопрано Леа Дезандр не всегда могла противостоять Венскому филармоническому оркестру и специалисту по оригинальному звучанию Рафаэлю Пишону на подиуме, но порадовала публику виртуозными пассажами пианиссимо и огромным удовольствием от игры. Супруга Пишона Сабина Девийе блистала ярким и чистым бурлящим сопрано в партии Сусанны.

В заглавной партии Кшиштоф Бачик успешно использовал свой богатый бас. Ему удалось, особенно в речитативных пассажах, охарактеризовать фигуру Фигаро и с яростью, и с юмором. Баритону Андре Шуену в роли графа Альмавивы, напротив, потребовалось время до четвертого акта, чтобы раскрепоститься и в вокальном, и в актерском плане. Режиссура Кузея несколько раз мешала двум главным актерам. Например, во время арии Шуена переодевала из чулок в костюм статистка, которая была обнажена, кроме трусов – пока зрители были заняты тем, что смотрели то в сторону, то на певца, внимание страдало.