Актеры-любители спасают сценическую версию фильма Ханеке

Фильм Михаэля Ханеке «Любовь», удостоенный награды, был представлен на Зальцбургском фестивале в виде спектакля и произвел впечатление на зрителей, несмотря на неровную реализацию.

В сценической версии камерной пьесы о партнерстве, старости, болезни и эвтаназии зрители в воскресенье были особенно тронуты актерами-любителями, которые рассказывали о своих личных переживаниях на эти темы. Спектакль можно будет увидеть в Мюнхенском каммершпиле с октября.

Немецкий режиссер Карин Хенкель любит устанавливать для себя очень высокую планку. Два года назад на Зальцбургском фестивале она взялась за две королевские драмы Шекспира и успешно адаптировала их в новый спектакль «Ричард Малыш и король».

На этот раз она попала в высшую лигу кинематографического искусства: работа Ханеке 2012 года была удостоена «Золотой пальмовой ветви» в Каннах и «Оскара» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке».

В оригинале австрийского режиссера Жан-Луи Трентиньян сыграл пожилого парижского джентльмена, которого все больше одолевает забота о больной жене (Эммануэль Рива). В версии Хенкеля Андре Юнг очень убедительно изображает мужа, а характер жены воплощают профессионалы Катарина Бах и Жоэль Смолл, а также детская актриса и несколько любителей одновременно.

Это создает впечатляющие сцены, в которых Юнг заметно изнемогает, например, когда помогает встать нескольким нуждающимся или когда моет пожилого человека. Идея проговаривать фрагменты сценария на рампе в первой половине вечера и поднимать сигнальные флажки, как только спектакль отклоняется от фильма, работает не так хорошо.

Но когда ближе к середине вечера актеры-любители рассказывают о своих болезнях или о страданиях близких родственников и друзей, ситуация становится захватывающей: Хенкель освобождается от Ханеке и в радикально гротескной форме исследует темы ухода за больными и эвтаназии, которые были показаны в фильме, но не получили глубокого раскрытия. Актеры начинают не изображать, а действовать. За это они получают продолжительные аплодисменты, в то время как Хенкель удостоился лишь очень короткого «браво».