В Латвии закрыли канал «Дождь»: что будет делать редакция?

В Латвии закрыли канал «Дождь»: что редакция планирует делать дальше?

Из-за нарушений латвийского законодательства закрыли канал «Дождь». Что рассказали о сложившейся ситуации представители медиа?

закрыли канал «Дождь»

После оговорок в эфире и нескольких нарушений в Латвии закрыли канал «Дождь». Что будет дальше с российским оппозиционным медиа, оспорит ли редакция решение, куда может переехать «Дождь», рассказала Екатерина Котрикадзе, директор информационной службы телеканала, в эфире Stratera Show на радио «Голос Берлина» с Машей Майерс и Дмитрием Губиным.

Маша Майерс: Когда стало известно, что латвийские власти отозвали лицензию у «Дождя», Песков заявил: «Все время кому-то кажется, что где-то лучше, чем дома, все время кому-то кажется, что где-то свобода, а дома не свобода. Это один из ярких примеров, который демонстрирует ошибочность таких иллюзий». Вот то, что произошло с телеканалом «Дождь», наверное, можно назвать как угодно, но только не иллюзиями. Что бы ты ответила Дмитрию Пескову?

Екатерина Котрикадзе: Абсолютно лицемерный и циничный подход пресс-секретаря президента Российской Федерации. Потому что он, как никто, знает, как выдавливалcя телеканал «Дождь» из России, как принимались все возможные и невозможные меры, в том числе абсолютно незаконные для того, чтобы вытеснить, выдавить независимых журналистов из страны. Это касается не только «Дождя», разумеется, но и всех остальных независимых журналистов, включая тебя, Маша.

Маша Майерс: А почему редакция приняла решение переехать именно в Латвию?

Екатерина Котрикадзе: Во-первых, нас позвали, вполне открыто, официально, публично и неофициально тоже. Речь шла о том, что здесь будут созданы удобные условия для быстрого развития, для быстрого открытия компании, для того чтобы мы стремительно могли вернуться в эфир.

С другой стороны, Латвия — это страна, где говорят на русском языке, где понимают русский язык. Здесь удобно и комфортно нам, потому что есть ощущение близости к России. И потом, все-таки русскоязычная среда — это очень важный фактор, согласись.

Наконец, здесь дешевле, например, чем в западноевропейских странах. И это тоже значительный фактор. Я ни в коем случае не хочу никого обидеть, тем более обидеть Латвию, которая прекрасна. Здесь действительно очень хорошие люди. Здесь, правда, комфортно жить. Также здесь объективно дешевле и строить компанию, строить телеканал, покупать оборудование, снимать квартиры. Нас много. Естественно, мы это тоже учитывали.

Маша Майерс: А собственно, если разделить претензии, скажем так, латвийского правительства к телеканалу «Дождь», который закончилась в настоящий момент отзывом лицензии (я думаю, что вы будете оспаривать, но это уже следующий вопрос), можно в этой части разделить эту проблему на, скажем так, претензии по букве закона и претензии по духу к вам?

Екатерина Котрикадзе: Мне очень трудно здесь разделить, потому что, с одной стороны, по формальному признаку, как бы понимаешь, в чем дело. Здесь невозможно отделить букву и дух друг от друга, потому что можно сказать, что телеканал «Дождь» произнес фразу «наша армия» по отношению к армии РФ. Но как же надо оценивать это словосочетание? Кем же надо быть, чтобы его оценивать? Только вот этими двумя словами без контекста не замечать, что контекст этих высказываний таков, что ведущие «Дождя» говорят: наша армия совершает преступления в Украине. Военные преступления, преступления против человечности. Наша армия убивает гражданских, наша армия вторглась в Украину и так далее.

В Латвии, и это, несомненно, политическое решение, все формулируется настолько, что нам говорят: вы можете ввести в заблуждение зрителей, которые могут сделать вывод, что речь идет о латвийской армии. Понимаете? То есть вот это объяснение, оно настолько абсурдно, и оно настолько как бы фантасмагория, даже я бы сказала, и его настолько невозможно воспринимать всерьез и как-то это оценивать, и как-то это комментировать, что ровно поэтому я не могу отделить букву от духа. Ровно поэтому я не могу, даже с точки зрения формального подхода, принять претензию. Поэтому как бы ситуация, конечно, является крайне тяжелой. Ситуация, к сожалению, говорит о политическом решении, принятом местным регулятором.

Дмитрий Губин: Екатерина, почему оно было, с вашей точки зрения, принято? Ведь оно заставляет Путина поутру пить шампанское.

Екатерина Котрикадзе: Вы правы. Это, конечно, играет на руку российским властям, и это позволяет Дмитрию Пескову лицемерно и цинично заявлять то, что он заявляет. И так это комментировать. Я уверена, что мы дождемся комментариев и от Марии Владимировны Захаровой, официального представителя МИД. В этой связи я думаю, что она сейчас подыскивает наиболее едкие, язвительные комментарии насчет будущего и настоящего телеканала «Дождь».

Но понимаете, когда вы спрашиваете почему, то мне очень не хочется как бы делать выводы и анализировать это с точки зрения политической конъюнктуры, сложившейся в Латвии, потому что во мне борются несколько разных эмоций. Одна из этих эмоций, она, конечно, про то, что все-таки я испытываю благодарность, нас здесь приняли, нам здесь помогли. Вот мы, например, сейчас я вам с вами разговариваю из здания телеканала, который нас любезно пригласил, предоставил нам студию, оборудование, камеры и так далее, и так далее. Но, с другой стороны, происходящее очень напоминает политическое решение.

Маша Майерс: Какие настроения в этом смысле сегодня наблюдаются в Латвии? Как это изнутри ощущается, что можно выделить здесь с точки зрения трендов?

Екатерина Котрикадзе: Очень тяжелая история. Восточная Европа очень пострадала от России. И вся история взаимодействия Восточной Европы с Советским Союзом, Россией — это история боли, мучений, оккупации и так далее. Это одна из причин, почему здесь так остро реагируют на все, что связано с Россией, и даже на представителей российского гражданского общества, независимых журналистов просто по принципу обладания российскими паспортами.

Поэтому на самом деле во мне еще вот этот конфликт существует. Зачем же тогда было нас звать? Я правда этого не понимаю. То есть я не вижу логики, если как бы при всем осознании нами вот этой боли, которую испытывают здесь и власти, и население, хотя от населения мы вообще ничего плохого не видели, я хочу это подчеркнуть. Власть, прежде всего, при всей этой боли, они неужели не осознавали, что они не смогут принять здесь российских журналистов во всей полноте их независимости и свободы слова, которая должна была бы, по идее, им быть гарантирована.

Я могу сказать, что все претензии, нам предъявляемые, абсолютно интерпретируются максимально негативно, хотя могут быть интерпретированы иначе. Условно говоря, задержка с субтитрами в сутки, которую нам вменяют как первое нарушение. Карта Крыма, которая была неправильно выдана в эфир. Это второе нарушение. И как раз словосочетание «наша армия». При том, что все они знают, прекрасно знают, что в этом материале, где карта Крыма была выдана неправильно, было еще миллион технических проблем. 10 секунд черного поля в эфире перевернутые комментарии эксперта, потому что смонтировал новый человек. Мы вообще на коленке здесь собрались. Эти все аргументы не работают.

И аргумент главный, что телеканал «Дождь» до войны и сразу после начала полномасштабное вторжение максимально четко формулирует свою антивоенную позицию. У телеканала «Дождь» миллионы зрителей, их становится больше. И, в частности, основная аудитория телеканала остается в РФ. «Дождь» делает все возможное для того, чтобы информировать российскую аудиторию о преступности этого вторжения и об ужасах, которые происходят в Украине. Вот несмотря на все это, они говорят: ребята, вы нарушаете наши законы.

Я не готова принять, что мы нарушаем их законы. Мы не нарушаем никаких законов. Мы работаем как журналисты. Да, у нас бывают и технические неполадки, и ошибки, как это было в случае с Алексеем Коростелевым. Но это стопроцентно нельзя считать сознательной дезинформацией аудитории, с учетом того, как «Дождь» реагирует на эти ошибки, как он их исправляет, как он за них извиняется. И после всего того, что произошло вот так в секунду взять и отнять у нас лицензию. Для меня это совершенно абсурдное решение, оно неприемлемо ни с точки зрения демократических ценностей, ни с точки зрения каких бы то ни было человеческих ценностей. Это просто категорически недопустимо.

Маша Майерс: Катя, что дальше?

Дмитрий Губин: Вильнюс или Берлин?

Екатерина Котрикадзе: А я не знаю. Я, уважаемые друзья, не знаю, как вам ответить, потому что мы не ожидали, что такое решение будет вынесено столь стремительно, что 14-страничный текст будет представлен нам по итогам 30-минутного заседания. Так быстро регуляторы латвийские ориентируются и попытаются изгнать нас из Латвии. Поэтому сейчас на данном этапе я готовлю свою программу, которая должна выйти в 21:00 как штык. И никуда не денешься от того, чтобы выйти в эфир. А как дальше мы будем действовать? Я просто не понимаю. Решение не принято, я не лукавлю. Это не то чтобы я сейчас пыталась там скрыть информацию, нет никакого решения. Мы вообще ничего не понимаем пока.

Маша Майерс: Будете ли вы оспаривать и есть ли у вас какие то юридические здесь шансы на то, чтобы это решение оспорить? И второе, вы же не уходите из YouTube, сохраняете программы? Об этом расскажи, пожалуйста.

Екатерина Котрикадзе: На YouTube мы, конечно, остаемся. И я должна напомнить, что вся российская аудитория смотрит нас именно там. А это сколько? 14 миллионов человек ежемесячно уникальных пользователей. Значит, вот что касается кабеля, то, насколько я понимаю, за пределами Латвии, пока мы остаемся в кабельных сетях. И что касается оспаривания, то это сейчас решают наши коллеги юристы и размышляют, административная часть руководства выясняет, какие у нас есть возможности и нужно ли это оспаривать.

Дмитрий Губин: Когда началось бегство журналистов из России, вдруг неожиданно обнаружились новые места или локации, о которых никто не думал: Бишкек, Тбилиси, Астана и так далее. Вы рассматриваете свою возможность вещания только из Европейского союза или из других стран?

Екатерина Котрикадзе: Не знаю, пока мы рассматриваем варианты, пока нам надо спасать канал. Сейчас нам надо понять, что мы делаем, куда мы движемся и как мы сможем вещать дальше. В теории мы, разумеется, хотим развиваться, еще находить новые территории и так далее. Но на данном этапе мы пока в состоянии кризисных решений.

Напомним, в видеоформате стрим Stratera Show транслируется ежедневно по будням с 14:00 до 16:00 на сайте нашего издания aussiedlerbote.de.