История с перемещением рублевской Троицы. Что тут не так?
Икону «Троица» Андрея Рублева, которая обычно хранится в Третьяковской галерее, привезли на два дня в Троице-Сергиеву лавру. Формальный повод — 600-летие обретения мощей Сергия Радонежского, основателя монастыря. Икону вывозили ночью. Хранители и научное сообщество были против. В ночь на 17 июля было объявлено, что икона в монастыре, а 19 июля — что она вернулась в музей. Сейчас ее обследуют на предмет повреждений.
Читайте также: Депортация или смерть: как украинцы живут в России и что думают о войне? Часть первая
Несколько экспертов помогают нам разобраться.
Ксения Лученко (журналистка, до лета 2022-го года — декан факультета медиакоммуникаций Московской высшей школы социальных и экономических наук (MSSES) и заведующая кафедрой теории и практики медиакоммуникаций в Институте общественных наук РАНХиГС (Institute for Social Sciences), Берлин)
“Троица” Андрея Рублёва — не только очень почитаемый верующими древний иконописный образ, но и один из символов русской культуры, который считается выражением идеальной “русскости” вообще. Долгие годы советской власти именно образ рублёвской “Троицы”, который с 1929-го года хранился в Третьяковской галерее, был в отсутствие доступных текстов окном в запретный мир русской религиозной традиции.
Икона написана предположительно Андреем Рублёвым в первой половине XV в. и большую часть своей “жизни” находилась в Троице-Сергиевой Лавре, главном русском монастыре, где была много раз обновлена и почти полностью закрыта дорогим золотым окладом. Её открыли и расчистили только в начале XX в., когда искусствоведы осознали ценность русской традиционной иконы в целом. На протяжении всех лет советской власти и до сих пор “Троица” находилась в Третьяковской галерее. Именно благодаря реставраторам и искусствоведам, “Троица” вернулась к первоначальному виду.
Церковь давно просила передать ей эту икону, чтобы люди могли молиться перед ней в естественных для бытия икон условиях — в храме, причём обязательно в её родном храме в Троице-Сергиевой Лавре.
Но искусствоведы говорили твёрдое “нет” на все попытки забрать “Троицу” из музейного пространства, потому что это могло нанести ей непоправимый вред. Известно несколько случаев, когда РПЦ забирала музейные иконы и как минимум люди теряли к ним доступ (так, в храме в частном коттеджном посёлке под Москвой уже много лет находится древняя Торопецкая икона из собрания Русского музея в Петербурге. Она хранится в специальном ковчеге с соблюдением климатических требований, установлена горизонтально, “лёжа”, в стеклянном саркофаге, но в этот новый храм мало кто может доехать), а как максимум иконы едва не гибли (так произошло с Боголюбской иконой XII в., которую передали в Княгинин монастырь и не соблюдали условия хранения в витрине, из-за чего икона оказалась поражена грибком).
Для “Троицы” был найден компромисс: если так важно, чтобы именно перед оригинальной подлинной иконой верующие могли молиться в храме, при Третьяковской галерее существует храм, в который с соблюдением всех условий хранения и всеми предосторожностями можно переносить древние образы. С 1997-го года раз в год на день Троицы икону переносили в этот храм и в её присутствии совершалась литургия.
В июле 2022-го года, несмотря на жёсткое сопротивление искусствоведов, “Троицу” Андрея Рублёва перенесли из Москвы в Лавру на два дня празднований 600-летия обретения мощей основателя монастыря, самого почитаемого русского святого Сергия Радонежского. В документе, который подписал заместитель министра культуры Сергей Обрывалин, написано, что икону разрешают выдать “в исключительном порядке”.
Теперь икона вернулась в музей и хранителям предстоит оценить, пережила ли она перевозку. В любом случае икона уходит на полгода под наблюдение и на протяжении этих месяцев посетители Третьяковской галереи будут лишены возможности её видеть.
Что это за “исключительность”?
14 лет назад, когда РПЦ впервые пыталась добиться переноса иконы в Лавру, этот вопрос был был чисто церковным: патриаршество Алексия II было целиком посвящено церковному возрождению, попытке вернуть освобождённой от советской власти РПЦ ту роль, которую она играла в Российской империи, а также романтическим мечтаниям о возвращении идеалов Святой Руси, которые иногда принимали комические формы. Перенос “Троицы” в Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры тогда значил бы её “возвращение домой”, восстановление справедливости, торжество православия после многих лет притеснений. Казалось бы, после бурного обсуждения в 2008‑м году вопрос с возвращением древней иконы в Лавру был навсегда закрыт: угроза её сохранности убедила и патриарха Алексия (кто ж захочет войти в историю как убийца главного образа русской культуры?), и чиновников.
Но теперь, за 13 лет патриаршества Кирилла контекст полностью поменялся. Сегодня перенос иконы в Лавру — это политический жест, магический ритуал обслуживания власти. Власть фактически принудила искусствоведов икону отдать, продемонстрировав, что солидарное мнение профессионального сообщество для неё ничего не значит. РПЦ не имеет никакого ресурса давления на Министерство культуры, они с ним находятся в горизонтальных отношениях, давление было осуществлено с “верхних этажей”, вероятнее всего из Администрации президента или каким-то неформальным путём напрямую из Кремля.
Дело-то государственной важности — мистическая поддержка войны. Существует легенда, что во время Второй мировой Иосиф Сталин велел облететь Москву на самолете с Казанской иконой Божьей Матери, чем якобы спас столицу от сдачи гитлеровской армии. В той же логике действует и нынешняя российская власть, слухи о суеверности и мистических, языческих настроениях которой вряд ли сильно преувеличены.
Патриарх Кирилл послушно произнёс 18 июля перед “Троицей” свою очередную милитаристскую антизападную проповедь: “Сегодня Россия — мощное государство, и вряд ли кто-то попытается лишить нас нашей свободы и независимости силой оружия. […] Мы знаем, что сегодня многие силы работают для того, чтобы именно так воздействовать на наш народ и на нашу страну. Почему? А потому что мы продолжаем оставаться другими. В «просвещенной» Европе вера в Бога изгоняется, люди образованные стыдятся признать себя верующими, и это факт. А в нашей стране, прошедшей через года безбожия и гонений, вера Христова укрепляется в людях.”
Вся эта история в очередной раз продемонстрировала, что православие в России Путина превратилось в дизайн, традиционного вида фантик, оборачивающий языческое, магическое содержание, которое востребовано силовиками.
Сергей Иванов (историк, стипендиат Фонда Александра фон Гумбольдта, член Британской Академии Наук, Мюнхен):
Россия уже сто лет является светским государством. Коммунистическая власть вместо религии возвела на пьедестал культуру, провозгласив ее общечеловеческим достоянием.
Кстати, эта фетишизация культуры позволила сохранить многие произведения религиозного искусства. И главным бенефициаром тут стала Троица Рублева, которую и явили миру в ее нынешнем прекрасном виде советские реставраторы.
Путинский режим уже давно заигрывает с церковью. Недаром в прокурорском заключении по делу Пусси-Райот содержалась ссылка на канон Трулльского Собора 692 года. Однако и отказа от светских основ государственности режим не провозглашал, особенно потому, что вовсе не заинтересован в появлении альтернативных центров легитимации.
Нынешнее решение перевезти невероятно хрупкую и уязвимую икону в храм, где невозможно выдержать нужный ей температурный и влажностный режим, носит явно политический характер, оно имеет целью мобилизовать «православный» электорат для поддержки войны с Украиной. Государственные чиновники, директивным порядком решающие вопросы «святости» и «намоленности», — это чудовищное надругательство над концепцией светского государства и свидетельство нарастающего обскурантизма.
о. Григорий Михнов-Вайтенко (епископ Апостольской православной церкви, правозащитник, лауреат премии Хельсинской группы, Санкт-Петербугр):
История с Троицей — ярчайший и печальный пример торжествующего магического сознания. Стоит напомнить, что Догмат об иконопочитании говорит о «поклонении Первообразу». Таким образом, духовным зрением гения Рублёва, единожды явленная миру его Троица уже существует.
И любой из её списков (или даже типографских оттисков) равночестен с точки зрения христианина. Это означает, что любой копии это иконы можно поклоняться.
Приверженность именно историческому артефакту — явление скорее материальное, а не духовное. И тут «Маузер Дзержинского» ничем не отличается от скрипки Страдивари. Это просто всё к вере не имеет отношения.
Такие дела…
Слава Швец (искусствовед, специализация “Культурное достояние католической Церкви”, выпускница Папского Григорианского Университета, Рим):
Перемещение “Троицы” из музея в собор — это демонстрация принципов власти в России.
Вывоз шестисотлетней иконы, находящейся не в самом идеальном состоянии, на церковную службу — демонстративная смена системы ценностей. Во-первых, власти РФ дают понять, что считают культурное наследие своей собственностью и могут распоряжаться им, как захотят. Во вторых, это означает, что на “Троицу” больше не смотрят, как на часть исторического культурного наследия — ее воспринимают исключительно как культовый объект.
Любой христианин, помнящий вторую заповедь, знает, что для истинной веры нет никакого различия между оригиналом “Троицы” и ее копией. Зато эта разница существует в язычестве, которое очень внимательно к “сильным” и “слабым” амулетам и артефактам. Чем больше у тебя разных артефактов — тем более благосклонны к тебе твои боги. К сожалению, “Троица” превратилась в такой артефакт.
Тата Гутмахер (историк искусства, Берлин):
В Германии ждут, включит ли Россия газ после профилактических работ, а в России — вернут ли рублевскую Троицу в Третьяковскую галерею. (Спойлер: вернули. Еще один спойлер: икону будут теперь долго инспектировать на предмет сохранности.)
Не де‑, но реколонизация
В то время, как в Европе ученые озабочены деколонизацией музейных собраний, то есть стремятся пояснять, откуда и при каких условиях тот или иной памятник культуры попал в коллекцию, в Российской Федерации тоже на свой лад пытаются вернуть музейные памятники в исходную среду.
Дальше нужна предельная внимательность.
Разве не прекрасно возвращение иконы в лоно церкви? Это ведь как будто даже на шаг вперед по отношению к тому, о чем никак не могут договориться европейские музеи. То есть, на первый взгляд вся акция кажется приятной деталью на фоне всего остального людоедства, производимого Российской Федерацией. Мы наблюдаем возвращение памятника культуры в исходный культурный контекст, пусть и на время.
Что здесь не так?
Два вопроса.
Вопрос первый. Возврат ли это?
Подсказка — реституция.
Подсказка. Реституция, то есть возврат награбленного в «освобождаемой» Европе, начатая было внутри постсоветской России, никогда не была по-настоящему закончена. Тем не менее внутри новорусской цивилизации оказывается все более и более возможной вот такая вот реституция внутри государства. Однако это возвращение отнятого у церкви имущества обратно с церковь никак не означает, что вещи передаются от государства церкви. Дело в другом, церковь — и теперь это яснее ясного — окончательно стала частью государства. О секуляризации можно забыть.
Внимание, ответ. — Нет, это не возврат. По законам военного времени вся власть перешла Верховному Главнокомандующему. Не решают больше ни музейные консультанты, ни минкультуры.
Вопрос второй. Почему именно сейчас? Да потому что именно РФ нуждается в дополнительных источниках энергии.
Почему сразу кенселинг?
История с иконой «Троицы» — ответ на спор о русской культуре и о том, отчего необходимо ее кенселить. Эта акция с перенесением иконы в религиозные рамки из музейных свидетельствует, что для российского режима «Троица» представляет собой как бы оружие двойного назначения. Икона представляет собой предмет культурного наследия и мистическое оружие, которое должно помочь переломить ход войны (а заодно и истории) в свою пользу.
Гасан Гусейнов (филолог, историк литературы и культуры, Латвийский университет)
«Троица» Рублева между храмом и картинной галереей
Современная Российская Федерация формально является светским государством. РФ унаследовала от СССР секулярное отношение к памятникам культуры. Но не ко всем. Агрессивная антицерковная политика советской власти сменилась максимально дружественной по отношению к Русской православной церкви, которая за тридцать лет вернула себе большую часть церковных зданий. Но произведения религиозного искусства, находящиеся в музеях, долгое время оставались прежде всего культурной ценностью и лишь во вторую очередь — частью церковной традиции.
Решение передать едва ли не главный символ русской культуры — «Троицу» Андрея Рублева — церкви внешне представляет собой важную веху десекуляризации культуры: икона возвращается в лоно своей церкви. С другой стороны, очевидно, что икона как конкретное произведение, как конкретная вещь, созданная конкретным художником, подвергается при этом угрозе. Во избежание гибели именно этой иконы одна из ее древних копий висела в церкви, приняв на себя свечную копоть. Конечно, можно возразить: а как же полотна Караваджо, висящие в Санта-Мария-дель-пополо в Риме? Почему католики нашли у себя в Италии равновесие между церковью и культурой, а православным в России в этом должно быть отказано?
Но есть у этого события и третье измерение: и владыки государства, и владыки РПЦ не видели в иконе ни великий памятник культуры, находящийся под угрозой уничтожения, ни религиозно-философское послание пастве, пришедшее из шестисотлетней глубины русской истории. Они просто попробовали на зуб древний амулет. Пока что этот амулет у церкви отобрали и вернули в Третьяковскую галерею. Но кто знает, какие еще эксцессы десекуляризации ждут Россию?
[Материал предоставлен изданием NETSchrift. См. оригинал.]
Читайте также:
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
