Тарту. Все идет по плану
Нью-Йорк. Красивая Долина будет ждать!
Заходит в мой кубик смуглая пожилая женщина непонятной национальности, садится на стул и говорит:
– Ваша директриса порекомендовала к вам обратиться. Вы холостой, и вас в Нью-Йорке ничего не держит, и, по слухам, вы не робкого десятка. Меня зовут Оренда, что в переводе с языка племени ирокезов означает Волшебная Власть.
– Да, да. Я вас слушаю, уважаемая Волшебная Власть.
– Я начальник отдела социальной помощи индейским племенам в северной части штата Нью-Йорк. Мы работаем в горах и лесах на границе с Канадой. У нас там такая эпидемия алкоголизма и наркомании, которая вам в Нью-Йорке и не снилась. Работы непочатый край. Нам нужны социальные работники на территории резерваций.
– Каких таких резерваций?
– Ну, вам кто больше нравится – ирокезы или могикане?
– Интересный вопрос. Никогда над этим не задумывался.
– Ирокезы больше пьют, а могикане выращивают черт знает что на своей земле, а потом курят. И те, и другие иногда стреляют потом во все стороны из ружей и луков. А так, они хорошие, мирные. Обычно во второй половине дня уже лежат в отключке. Жить будете на территории резервации бесплатно. Питаться при социальном центре тоже бесплатно. Вся получка, которая в два раза больше, чем в Нью-Йорке, идет вам на счет. Никаких налогов в магазинах. Свежий лесной воздух, не то, что в Нью-Йорке.
– Звучит заманчиво.
– Есть деревеньки индейские, куда даже на машине не доедешь. Дадим вам коня.
– Коня? Я даже ездить верхом не умею.
– Научим. Ничего сложного. Но учтите: у нас для социальных работников сухой закон. Все время всех тестируем.
– Я на городской службе давно и даже уверен, что вы сейчас знаете, на какое место вы хотите меня взять. Что случилось с предыдущим социальным работником? Он тоже был из Нью-Йорка?
– Да. Я буду с вами откровенна. Он женился на ирокезской женщине по имени Шум Дождя, хотя вождь возражал. Но он мог перепить вождя, и ему дали разрешение в виде исключения. Ему все говорили: «Шум Дождя тебе не подходит, Шум Дождя ворчливая», а он влюбился – и ни в какую. Взял имя Упрямый Бизон и открыл бизнес. Делает и продает туристам трубки мира. Но только до обеда. Потом, конечно, напивается, требует ему построить синагогу, пока Шум Дождя не придет с ребенком, не накричит и не утащит его домой.
– Какие страсти! Ну, в общем, у меня отпуск намечается. Когда вернусь, подумаю.
– Посмотрите на эту фотографию.
– Какая красивая девушка! Кто это? Она ирокезка?
– Ее зовут Генеси, или, на нашем, Красивая Долина. Дочка вождя. Не замужем, между прочим. Да и за кого там выходить? Приедете – познакомлю. Вы тоже перепьете вождя. Он у нас старый алкаш.
– Тут явно есть над чем подумать!
– Вот мой телефон. Приедете из России – звоните. Красивая Долина будет ждать!
Над озером Джорджа на севере штата Нью-Йорк медленно садилось солнце. Турбаза. Коттедж. Небольшая компания. Столик прямо у воды опустел. Нина накричала на меня, что я напился, и убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Видимо, она что-то от меня сегодня вечером хотела. Но что? Наверное, чтобы помыл посуду.
Математик Абрам пошёл в свою машину и уснул с включенным мотором и светом в салоне, несмотря на то что у него была шикарная комната. Аккумулятор сядет, и завтра машина не заведется. Таджик Сархат произнес, что Аллах запрещает пить и курить черт знает что. Сейчас Сархат смотрел уже час в одну точку расширенными зрачками, не шевелился, как статуя, и не реагировал на мои попытки с ним заговорить о Достоевском.
Я смотрел на озеро. Кололо сердце. Такая красота, а люди по-прежнему несчастны. Почему? Все! Я вот отсюда никуда не уезжаю. Остаюсь здесь жить! Ничего меня в Нью-Йорке не держит, а здесь такая божественная красота. Сейчас поплыву по озеру навстречу исчезающему солнцу, насколько хватит сил!
Выпито было все: пиво, вино, виски и коньяк. Абрам вначале отказывался пить и считал граммы и градусы, вывел формулу, как эффективней пить, чтобы не опьянеть, но что-то пошло не так. С алкоголем никогда нельзя ничего рассчитать. Он хотел пойти утопиться и кричал, что логика не может не сработать. Еле отговорили. Теперь он спал или плакал в своей машине. Можно было, конечно, и мне пойти спать, но неужели вот так дать закончиться этому вечеру в Раю? Плюс оставалась невыпитой ещё местная самогонка. Но с кем ее пить?
Тут пробежал мимо и юркнул к себе в норку бурундук с яркой полосой на спине. Я открыл бутылку местной самогонки «Полуночная Луна», которая совершенно открыто продавалась здесь в магазине, и вылил полбутылки бурундучку в дырку в земле. Потом я вернулся за стол, допил оставшуюся половинку и уснул.
Когда я открыл глаза, напротив меня сидел огромный, с человеческий рост, бурундук с красным носом. Он достал лапой соленый огурец из банки:
- Да, Саша! Нехорошо столько пить! А чего ты так животных не любишь?
- Я люблю. Посмотри, каким замечательным самогоном я тебя угостил. А вообще ты кто? Бурундуки не разговаривают! И почему у тебя такой незнакомый акцент?
- Извините. Позвольте представиться. Меня зовут Эвальд. По званию полковник. А самогонка славная! Спасибо, конечно! Ядреная! Мне вообще жена не разрешает, да и на службе я. А русский язык ваш такой тяжелый. Я работаю в Службе Безопасности Эстонии. Да, загулял ты здесь в горах на озере. Ты не забыл, что тебе ехать на фестиваль в Тарту? Тебя там ждут! Брось ты это все. Индейцы какие-то. Красивая Долина. Последний автобус в Нью-Йорк через час. Следующий будет только через три дня. Так что вот тебе огурчик соленый, вот грибочки, сейчас я тебе кофе сварганю, и вперед на автобус.
- А как же Нина? Я пойду сейчас к ней в комнату и буду на коленях просить прощения!
- Да нету никакой Нины! Она тебе не нужна, и ты ей не нужен. Она только у тебя в голове!
- А таджик тоже у меня в голове?
- Поверь мне: Сархат сейчас гораздо счастливее тебя.
- Я не принимаю таких серьезных обвинений от говорящего бурундука по имени Эвальд, который еще и агент эстонской спецслужбы. Целый полковник.
- Вот тебе горячий кофеечек.
- Ааа! Спасибо. Хорошооо!
Эвальд подождал, пока я допью кофе, закинул меня на плечо и понес к автобусной остановке. Изнутри своей машины на запотевшем стекле Абрам рыдал и писал формулы. Таджик Сархат никак не реагировал на мое похищение. В коттедже плакала Нина. Сколько слез в этом мире! Бурундук положил меня на сидение, вышел из автобуса и помахал мне рукой: «Увидимся в Тарту!»
Двери захлопнулись, и автобус поехал.
Звонит на рабочий Ореанда:
- Алекс! Ну когда ты к нам переходишь? Я уже все документы подготовила.
- Собираюсь с духом. Но, как я вам говорил, уезжаю в отпуск. Начнем оформлять все, когда вернусь.
- Куда ты едешь?
- В Эстонию на литературный фестиваль.
- Какую такую Эстонию?
- Ну есть такая страна, интересная и маленькая. У них поэзия хорошая. Никогда там не был.
- Какая, к черту, эстонская поэзия? Ты, я вижу, совсем несерьезно к моему предложению отнесся. Я подумала, что ты переживаешь всей душой за спивающихся могикан, наркоманов-ирокезов. А тебе на них всех плевать! Даже на твою будущую невесту Красивую Долину, которая тебя так любит и так верно ждет. Я ей о тебе рассказала, и она уже делает себе свадебное платье. Какой ты бездушный и черствый человек! Как я в тебе ошибалась! Скажи! Скажи! Что тебя не устраивает? Получка хорошая, жилье бесплатное. Ты хочешь, чтобы мы тебе там построили синагогу? Не уверена, что могу это выбить. Но я могу сделать так, чтобы тебе туда привозили настоящего раввина. Для твоих духовных нужд. Штат оплатит. Какого ты хочешь раввина? Ортодоксального? Реформистского? Что это за раввин, у которого шапки тяжелые меховые, из беличьих шкурок, как у ирокезов? Я все организую! Мы тебя ждем!
Нью-Йорк
17.00
Самолет в Эстонию вылетает в час ночи. Сижу на работе. Рюкзак с книгами, одеждой и зубной щеткой при мне. До вылета еще 8 долгих часов. Надо где-то достать справку медицинскую, чтобы взять больничные на целых три дня. Но что у меня болит? Да ничего
Еще, к счастью, не настал возраст, когда не знаешь, к какому врачу бежать раньше. Еще недолго осталось быть с моими нездоровыми привычками, но не еще. Я прислушался к своему телу. Что же тут неправильного? Вдруг кольнуло сердце. О, опять!!! Ура! Это после безумного пьянства с Абрамом и курения с таджиком всякой гадости на озере.
У Абрама развалилась семья, но пострадавшим оказался я. Почему, когда у других проблемы с девушками, страдаю я? Я должен был его успокаивать и убеждать, что все будет в порядке. Почему я никого не убеждаю и не спаиваю? Вот теперь, угадав мои желания, сердце закололо еще больше. Спасибо, сердце!!!! Решено. Зайду к ближайшему врачу и пожалуюсь на сердце. Он послушает, скажет: «Ничего страшного», даст справку, что к нему приходил, и для работы сойдет. И привет, Тарту!
18.00
Я нашел в Интернете первый попавшийся врачебный офис недалеко от работы и направился сразу после работы туда. Заполнил форму, пожаловался на сердце. Медсестра сняла кардиограмму и вышла. Сейчас зайдет врач, посмотрит на листочек, что-то скажет, и в аэропорт с чистой совестью. Там сфотографирую справку и пошлю ее по Интернету начальнику.
18:30
- Кардиограмма показывает, что у вас, возможно, сегодня утром или вчера вечером был микроинфаркт. Мы уже вызвали скорую. Сейчас вы поедете в больницу. Вы можете умереть в любую секунду.
- Это какая-та ошибка! Я не могу умереть. Мне завтра в Эстонию на литературный фестиваль, а послезавтра мой творческий вечер в Тарту. Мне умирать никак нельзя!
- Поверьте мне! Речь идет о вашей жизни. Вы можете умереть в любую секунду. Наденьте ему кислородную маску. Сейчас вы уснете. Всего хорошего!
Я стал терять сознание. Последнее, что увидел, как в комнату заходят медбраты скорой и полиция.
19.00
Моисей ведет евреев по пустыне. Страшно жарко. К нему подскакивает тетя Ида:
- Идиот! Ты знаешь, куда ты ведешь этих евреев? Мы уже ходим сорок лет. Моему племяннику Саше очень жарко. У него больное сердце. Он так долго не протянет!
- Женщина! Отойди! Меня ведет бог! Насчет твоего племянника – на все воля божья!
- Ах, ты негодяй! Что значит воля божья? Да ты Гитлер настоящий!
- Заберите ее от меня! Ай, она меня ударила по лицу! Она мне разбила нос! Хорошо, хорошо, Ида! Ай, ай! Не бей меня. Хорошо! Хорошо! Мы уже пришли. Здесь будет земля Израильская!
19:30
Скорая въехала в больницу. Меня на носилках занесли в палату и переложили на кровать. Я пришел в себя и огляделся. Дааа. Вот он, мой бесславный конец! Зашел на пять минут за справкой, и вот тебе. Тело! Зачем ты так? Прощай, Тарту. Прощай, фестиваль. Вы были так близки. Я вас так ждал! Подошел доктор.
- Кардиограмма показывает, что у вас совсем недавно был микроинфаркт. Мы должны провести серию тестов, чтобы быть уверенными. Готовьтесь, что вы к нам на дня три, если не на неделю. Так что располагайтесь.
- Как три? Уверяю вас: это какая-та ошибка. У меня через пять часов самолет. Меня там ждут не дождутся. Скажу вам честно: я пришел только за справкой. Если я не приеду, будет очень и очень обидно!
- Ха-ха. Да, если мы тебя сейчас отпустим, ты до аэропорта не доедешь. А если в самолете станет плохо? Попрощайся со своей поездкой. Сейчас ты опять поспишь. Кому-то позвонить и проинформировать, что ты здесь?
- Ну, моя бывшая здесь рядом живет. Француженка. Позвоните ей. Она в телефоне под именем Мари.
- Хорошо.
Доктор нажал кнопочку, и я опять уснул.
20.00
Бурундук и по совместительству агент эстонских спецслужб Эвальд подошел ко мне, сидящему на облаке:
- Ты это специально пытаешься откосить от Эстонии? Там в библиотеке Лурье будет твой вечер. А ты, русский империалист и националист, хочешь сорвать эстонский культурный фестиваль.
- Это какая-та ошибка. Я не думал, что у меня проблемы с сердцем. С печенью, вот, подозревал.
- Индюк тоже думал, да бурундук его загрыз. Ты не хочешь побывать на могиле Лотмана, основателя Тартуской школы семиотики? Как тебе не стыдно?
- Я, когда узнал, что меня поведут на его могилу, попытался разобраться в этой семиотике. Открыл учебник, и через пять минут рука сама потянулась к виски.
- Какой ты прилежный! Я даже и не пробовал, хотя рядом с этим кладбищем живу. Ну, не волнуйся. Встретимся там.
- Где? Что?
Эвальд махнул пушистым тельцем и исчез.
20:30
Я с Мари участвую в конкурсе Танго в танцевальной школе, где мы познакомились. Наша пара выходит в финал. Нам присуждают первое место. Все нам хлопают. Танец финалистов. Я беру Мари под руку, и мы выходим на середину зала. Она кладет мне голову на плечо. Начинается музыка.
22.00
Я пришел в себя оттого, что на меня капали слезы. Это была Мари.
- Добрый вечер, мадам. Вот все болтаем на фб, никак не можем встретиться.
- Да, так выглядит, что мы можем встречаться только тогда, когда у тебя инфаркт.
- Ну, это еще не доказано.
- Пообещай мне, что ты больше не будешь пить!
- Да что я? Это Абрам! Он виски за 200 долларов купил. Христос бы напился. Ух, уж эти математики!
Тут подошел доктор:
- Мы провели серию тестов. Все показывают, что у вас все нормально и не было никакого микроинфаркта. Но кардиограмма, конечно, непонятная. Шумы какие-то. Но мы хотели бы вас оставить на пару деньков, чтобы провести еще тесты.
- Извините, но мне надо на самолет. Где я могу получить свои вещи?
24:00
Я оделся, закинул рюкзак на плечо и расписался, что покидаю больницу под свою ответственность. Мы вышли с Мари из больницы. Я остановил такси и обнял ее.
- Мари! Сколько лет прошло! Ты с годами только красивее. Молодец. Не бросила танго. Занимаешься. Наверное, уже так хорошо танцуешь!
- У меня до сих пор нет такого хорошего партнера, как ты был. Может, пора тебе вернуться к танго?
- Ну, поговорим после моего возвращения.
- Не пей там сильно и возвращайся. Я буду ждать!
Такси помчало меня в аэропорт.
Тарту. Все идет по плану.
Я добирался из Нью-Йорка в Тарту около двух суток. Поспал, может, час в самолете. Бросил вещи в гостинице и поспешил в библиотеку, где уже начался русско-эстонский литературный фестиваль, куда я был приглашен. Под библиотекой сидел на скамейке с бутылкой водки вдребезги пьяный московский поэт Аркадий Шефский.
Сколько мы с ним выпили её, родимой, в Москве всего три месяца назад?! Опасный человек! Над москвичом висела и дружелюбно мигала лампочками летающая тарелка. Это, конечно, было замечательно, и можно было поинтересоваться, что тут делал НЛО, но мне было не до этого.
Было неудобно перед организаторами. У меня как у заокеанского гостя должно было брать интервью местное телевидение. А Шефский никуда не убежит. Хотел прошмыгнуть мимо него незамеченным, но у него чутье на меня. Он окликнул. Я остановился:
- Аркадий! Как дела? Чего ты не в зале?
- Санек! Привет Нью-Йорку! Ты понимаешь. Я увидел ящик у входа в библиотеку. На нем была надпись только на эстонском. Я подумал, что это мусорный, и бросил туда недопитую бутылку виски, а это оказалось коробкой, куда бросают возвращенные книги в библиотеку. Меня обозвали русским империалистом и врагом эстонской культуры и прогнали с фестиваля.
- А почему недопитой? Там же виски запачкал все книги на эстонском.
- Не мог я уже пить. Первый раз в жизни бросил недопитую, и вот! Бог меня наказал!
- А сейчас уже можешь? Или это водка?
- Да! Расстроили они меня. Хочешь глотнуть?
Я глотнул, хотя, может, не стоило. По телу пробежало тепло:
- Слышь, Аркаша? А что это над нами тут летает и жужжит? Мы вроде ещё мало выпили для марсиан?
- А это я был в Израиле и купил себе дрон с камерами. Беззвучно работает. Назвал его Адамом.
- Круто!
- Хочешь посмотреть, что сейчас происходит на чтении?
- Конечно. Я никогда ещё дронов так не видел. Только читал о них.
Шефский нажал на кнопку на пульте, и Адам подлетел к четвертому этажу библиотеки. Я увидел и услышал, как читают стихи на незнакомом эстонском. Я глотнул еще водки:
-Красивый язык! Зря ты виски облил эстонские книги. Грех это! Выкидывать недопитую бутылку то есть.
- А теперь смотри: я дрона Адама направлю на окна женского туалета.
- Как тебе не стыдно? Это очень некрасиво!
- Да ты хоть краешком глаза взгляни!
Я взглянул, и у меня вспотела лысина:
- Дааа! Прогресс не остановить! Адам – сила! Теперь я вижу, как наука улучшает жизнь таких алкашей, как ты и я.
- Ты хочешь настоящей эстонской еды?
- Ну, я вообще-то должен бежать на фестиваль. Там у меня должно интервью брать телевидение.
- А я тебе ещё тут такие кадры покажу. Не зря я его Адамом назвал. Для него все женщины ходят в костюме Евы. Я ездил в Швецию на закрытые женские нудистские пляжи и запустил там Адама через высокий забор. Если бы ты знал, что они там творят.
- Что?
- Ха! Так я тебе и скажу. Пошли купим еще водки и попробуем эстонской кухни, и я тебе покажу.
Шефский нажал на кнопку, и дрон приземлился, как ручной охотничий орел, ему на плечо. Мы пошли по центральной улице Тарту. Адам опять взлетел и с высоты птичьего полета определил, где ближайший винно-водочный. Все-таки наука – это сила! Прямо рядом с магазином был ресторан. Аркадий затянул меня внутрь. Когда принесли, то выяснилось, что мы не в тот зашли. Тут была не настоящая эстонская кухня, а непальская. Но официант нас успокоил и сказал, что они похожи.
Нас поселили троих в одной комнате в хостеле. Я, поэт С. и поэтесса Л. Три часа ночи. Все в доску бухие. С. говорит Л.:
- Разбудишь меня в 7 утра. Мне надо принять таблетку. Очень важно.
- А от чего таблетка?
- От алкоголизма.
Ну, в 4 мы отправились по своим кроватям спать. В 7 утра просыпаюсь от крика. Л. срывает с С. одеяло и кричит: «А ну вставай! Тебе пора принимать таблетку от алкоголизма!»
С. тянет одеяло назад и пробует засунуть голову под подушку. Л. бьет его по плечу, спине, животу и голове кулаком: «Вставай, скотина! Я же о тебе забочусь!»
А надо сказать, что Л. довольно крупная девушка, а С. – маленький и худенький. И удары, наверное, были довольно серьезные. Я перевернулся на другой бок и опять уснул. Мы все умрем от чего-то. От алкоголизма или ударов нежной лирической поэтессы. Какая разница?
Затянулось лето в Эстонии. Вот уже и сентябрь, а еще жарко. Фестиваль завершился экскурсией на главное городское кладбище Раади, где похоронен знаменитый Лотман. Прохладно так под балтийскими соснами. Сто лет не был на кладбище. Последний раз – в Нью-Йорке у Довлатова. Лежали на монументе у Сережи камушки, означающие вечность. Я тоже положил. Остался ли Довлатов в вечности? Кто-то считает его классиком, кто-то – простым юмористом. Как попасть в вечность?
Вчера я гулял по Тарту всю ночь с красавицей-эстонкой Жанной. Так получилось, что мы должны были большой фестивальной компанией поехать купаться ночью, но вначале надо было проводить подругу Жанны домой. Я шел через весь центр Тарту с двумя молодыми и красивыми девушками. На ногах у меня были шлепанцы, а на шее полотенце. Окружающие подозревали, что я олигарх или мафиози.
Мы проводили подругу до дома и направились с Жанной на пляж, но компании там не было. Они, оказывается, уехали на дальний пляж, куда без машины не добраться. В результате, я с Жанной гулял всю ночь по центру Тарту и потом даже окраинам. Бог хотел, чтобы мы эту ночь провели вдвоем. Потом проводил даже ее домой. По дороге к нам пристал пьяный эстонец. Он предложил мне водки, но я сказал, что сердце и не могу. Я немного струхнул, но он лишь махнул на меня рукой и пошел дальше.
Сегодня ночью возвращаюсь в Америку. Что сказать Жанне? Какие слова подобрать? Она намекала, чтобы я оставался в Тарту. Я, как всегда, опять ничего не предпринял. Мог хотя бы взять ее руку. Теперь останется зарубкой в памяти. Вот так вся моя жизнь! Одни бессмысленные зарубки!
Мы всей большой группой подошли на могилу Лотмана и послушали экскурсовода. Я зашел внутрь могильной ограды, задумался и не заметил, как все ушли. Начинало темнеть. Тут из-за монумента вышел сам Лотман:
- Саша! Я тебе как еврей еврею скажу. Оставайся ты у нас здесь, в Тарту. Поступай в университет. Наконец в твою пьяную башку войдет семиотика.
- Какой же вы еврей, Юрий Михайлович? Вы не еврей, вы профессор Лотман. Вот лежите здесь, на университетском кладбище. Простор вам! Филфак тартуского университета. Вы теперь тоже религия. Последователи, вот, бесплатно ухаживают за вашей могилой. Съезжаются со всего мира на лотмановские конференции. Вы теперь основатель этого культа, святой. А жену, вот, довели до крещения.
- Ой, не сыпь мне соль на рану. Короче, я отсюда вижу, что ты Жанне очень нравишься, но в растерянности.
- Профессор! Вы мне не сыпьте соль на рану. Хотите, я вам расскажу последний еврейский анекдот?
- О семиотике?
- Не знаю. Может быть. О Рабиновиче.
- В следующий раз!!
Лотман махнул рукой и исчез за монументом. Я нагнал группу и Жанну. Должен ли я взять ее за руку? Как? Здесь, при всех? Может, я ей и не нравлюсь? А если нравлюсь, вот так репутацию девушке подорву и уеду. Не надо так. Ходим, значит, смотрим могилы других профессоров дальше. Вдруг чувствую, что меня за штанину кто-то дергает. Это бурундук Эвальд, в этот раз – в натуральный бурундучий размер. Я присел, типа, завязать шнурок и шепчу ему:
- Привет, Эвальд. Спасибо, что вытащил меня в Эстонию. Какая красивая страна!
- А как тебе Жанна?
- Ну что тут сказать? Я влюблен. Но, наверное, я ей не понравился.
- Еще как понравился! Ты, что, не понимаешь, что ей было дано задание тебя влюбить и самой в тебя влюбиться, чтобы ты здесь остался.
- Как? И она агент эстонских спецслужб?
- Майор! Победительница конкурса красоты Мисс Тарту, отличница-филолог. У нас в отделе все были уверены, что ты влюбишься по уши и забудешь о Нью-Йорке. Если этого у тебя с ней не произошло, то какой же ты поэт? Бухгалтер! Кого тебе надо? Негра, как Лимонову, чтобы тебя в жопу ебал? Ну ладно, привет Нью-Йорку!
Бурундук юркнул в норку. Я вернулся к группе. Показывали могилу еще какого-то профессора, о котором высоко отзывался Фрейд. Типа, в каком-то разговоре Фрейд спросил у собеседника-эстонца, как здоровье у этого профессора. Я посмотрел еще раз на Жанну. Если она агент эстонских спецслужб, которой было дано задание соблазнить меня, то надо сейчас же затянуть ее за сосну. И мне приятно, и ей звездочки на погоны. А если бурундук пошутил надо мной? Кто в таком ответственном деле доверяет бурундукам? Если я потяну ее за дерево, все подумают, что я маньяк. Вдруг этот бурундук Эвальд только у меня в голове? Нельзя так. Неожиданно Жанна сама затянула меня за дерево:
- Оставайся здесь! Ты здесь всем понравился. Тебя здесь все любят.
- Да сложно это как-то. Нельзя вот так сразу.
- Поступай на филфак, потом будешь здесь преподавать. Я хочу, чтобы ты остался.
- Сложно это. Не уверен.
Жанна толкнула меня и убежала. Тут, из темноты, между могил появился человек с гитарой и бутылкой водки, напевая:
А моей женой накормили толпу,
Мировым кулаком растоптали ей грудь.
Я узнал музыканта и окликнул:
- Егор Летов!
- Александр! Хочешь водки?
- Ну,тебе не могу отказать.
Я хлебнул с горла, и обожгло:
- Егор! Не понимаю я ничего. Что со мной происходит? Где я? Кто я?
- Не волнуйся! Все идет по плану!
Летов растворился в темноте. Я крикнул в темноту:«Егор!!!»
Автовокзал. 2 часа ночи. Я с Жанной сижу на скамейке. Внезапно стало холодно. Я дал Жанне свою куртку и остался в футболке. Меня бросает в дрожь. Подошел мой автобус, направляющийся в таллинский аэропорт. Жанна сняла куртку и подала мне.
- Ты точно решил уехать? Может, останешься?
- Не так просто взять и остаться… В Нью-Йорке мама, работа, квартира..
- Ну, ты там можешь все организовать и возвращайся. Я буду ждать.
Двери автобуса закрылись. Впереди были двое суток полета, Америка, офис, клиенты-бомжи, индейцы-алкоголики.
Читайте также:
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
