Колонизация Бранденбурга в XII-XIII веках
Одной из особенностей политического развития средневековой Германии являлось образование территориальных княжеств. Наиболее благоприятные условия для становления территориального господства крупных германских феодалов существовали на периферии Империи, в частности в Заэльбье. Именно там в 1157 г. в результате подчинения Асканиями Гаволянского княжества Прибислидов на землях полабских славян было создано Бранденбургское маркграфство, превратившееся в результате завоевательных походов маркграфов в крупнейшее территориальное княжество Германии.
Бранденбургские маркграфы, в отличие от своих предшественников, маркграфов Северной марки из рода Штаде, с самого начала выступали в качестве претендентов на территориальное господство, а не как носители королевских полномочий. И.Шультце, рассматривая сосредоточение в руках Асканиев различных регалий и пошлин, полагает, что они не гнушались ника-кими средствами, способствовавшими установлению их территориального верховенства. Аскании достигали господства над местными правителями, концентрируя в своих руках как низшую, так и высшую юрисдикцию и регальные права, подчиняли себе города, ограничивали влияние крупных феодалов путем принудительного обмена их владений и скупки земель для последующей передачи своим сторонникам, а также применяли военные меры. Бранденбургским маркграфам удалось подчинить и местную церковь. Сдерживать недовольство епископов помогал лишь экспансионизм маркграфов, суливший церкви немалые выгоды.
Восточная экспансия в марке особенно укрепляла позиции Асканиев, в ходе нее существенно увеличивались территориальные приобретения маркграфов, владельческие права на которые королевская власть признавала задним числом. Некоторые земли марки традиционно считались имперскими ленами, хотя после восстания 983 г. они более столетия находились в руках славян, но территории, которые присваивались маркграфами в ходе дальнейшей восточной экспансии, по правовым воззрениям того времени таковыми уже не были, так что их приращение за счет завоеванных славянских земель считалось весьма важным в домениальной политике. Бранденбургское рыцарство, являясь военно-служилым сословием, большую часть доходов получало за счет военной добычи, а не от эксплуатации земель, с которыми не было тесной связи, поэтому оно не только поддерживало экспансионистскую политику Асканиев, но и прямо толкало маркграфов на путь дальнейших завоеваний.
Территориальной основой Бранденбургского маркграфства стал комплекс владений, созданный маркграфами из рода Штаде и унаследованный Асканиями. Альбрехт Медведь получил в наследство графство Верцбург и округ Зальцведель. Старший сын Альбрехта Оттон I в 30‑х г. XII в. получил в качестве дара от своего крестного отца – гаволянского князя Генриха-Прибислава – округ Цаухе (земля Суха), составлявший четвертую часть этого княжества. Остальные территории, вошедшие в состав Бранденбургского маркграфства, были захвачены в результате военных действий против славян. Крестовый поход 1147 г. заложил основы для создания Передней марки (Пригница). Земли Гаволянского княжества составили Среднюю марку (Mittelmark). Позже, в результате экспансионистской политики маркграфов, были образованы Марка у реки Уккер (Uckermark) и Новая марка (Neumark). Таким образом, Бранденбургское маркграфство делилось на отдельные исторически сложившиеся области, присоединение которых происходило в разное время и различными способами, что имело решающее значение при проведении здесь колонизации.
Инициатива колонизации Бранденбурга исходила от маркграфов, о чем свидетельствует Гельмольд. Он сообщает, что Альбрехт Медведь начал проводить колонизацию марки потому, что «…славяне мало-помалу стали убывать». Однако последний не был новатором в колонизации земель полабов. Известно, что еще император Лотарь Супплинбург использовал нордальбингов для колонизации племени ободритов. Колонизация Северной марки началась при маркграфах из рода Штаде. Гельмольд сообщает, что Альбрехт Медведь обратился «в Траектум и в края по Рейну, а потом к тем, кто живет у океана и страдает от суровости моря, а именно – к голландцам, зелландцам и фландрийцам, и вывел из всех этих стран весьма много народа и поселил их в славянских городах и селениях. И весьма окрепли от прихода этих поселенцев епископства Бранденбургское и Гавельбургское, так как увеличилось количество церквей и выросли сильно десятины». В данном случае хронист выдает желаемое за действительное. При первых маркграфах церквей было еще мало и позиции язычества не были окончательно сломлены. Переселенцы из Голландии, по сообщению Гельмольда, поселились в районе Зальцведеля, между Вербеном и Арнебургом, и завладели «многими городами и селениями вплоть до Богемских гор». При этом славяне были «частью перебиты, частью изгнаны, а сюда пришли выведенные из пределов океана народы сильные и бесчисленные и получили славянские земли, и построили города и церкви, и разбогатели сверх всякой меры».
Эти утверждения Гельмольда получили противоречивую оценку в историографии. И. Первольф считал неверным сообщение Гельмольда о значительных масштабах колонизации земель маркграфства голландскими поселенцами, о полном вытеснении и истреблении славян на указанной территории. Д.Н. Егоров сомневался в том, что описанная Гельмольдом голландская колонизация земель полабских славян могла иметь сколько-нибудь значительные размеры. Напротив, В.Е. Майер подчеркивал особенно активную роль переселенцев из Нидерландов в колонизации земель к востоку от Эльбы ввиду того, что они имели «большой опыт в необходимых в Остэльбии мелиоративных работах». З. Эпперлейн указывал, что такие переселенцы имелись в большом числе не только в Бранденбурге или Мекленбурге, но также в Мейсенской марке и Магдебурге. В то же время он признавал, что сообщение Гельмольда о большом притоке голландцев в марку весьма слабо отражено в других письменных источниках. По мнению И.Шультце, правоту хрониста доказывают лингвистические исследования диалектов марки и устройство сел. Он полагал, что Альбрехт Медведь впервые начал переселение колонистов из Нидер-ландов в 1142 г., а с 1159 г. они уже расселялись по всем его владениям.
Из источников известно, что в 1159 г. аббат Арнольд из монастыря Балленштедт имел дело с фламандскими колонистами, о чем говорится в гра-моте от 18 января 1160 г. В том же году маркграф Альбрехт дарит ордену иоаннитов (в районе Вербена) 6 мансов, населенных голландцами. В 1178 г. магдебургский архиепископ Вихман подарил церкви Ерихова земли с сидящими на них голландскими переселенцами. Голландцы расселялись в Тангермюнде, зелландцы – в районе Зеехаузена, фламандцы – в Стендале, представители Вестфалии и Саксонии – в районе Вербена и Гарделегена. Вот практически и все известия о колонизации этими народами земель марки.
Приглашение переселенцев из числа тех народов, «кто живет у океана и страдает от суровости моря», видимо, вызывалось последствиями сильного наводнения 1164 г. Оно было «по всем рекам, которые впадают в океан, и утонуло много тысяч людей, а животных столько, что их и не счесть». Однако самое масштабное наводнение могло быть не в Бранденбурге, а в Мекленбурге из-за его географического положения. Видимо, Гельмольд либо был плохо осведомлен о колонизации Бранденбурга, либо перепутал ее ход у лютичей и ободритов. В целом можно прийти к выводу, что голландская колонизация в марке была не такой уж масштабной, как ее изобразил Гельмольд. Но в отдельных районах маркграфства наблюдался довольно ранний и сильный приток переселенцев из голландских земель, что подтверждается данными гидронимики, а также названиями некоторых населенных пунктов и полей вокруг них, причем это объяснялось не только природными условиями, но и другими факторами.
Рассмотрим ход колонизации Бранденбурга по отдельным районам. Старая марка (Altmark) включала земли между реками Эльбой, Одером и Ясной. Здесь уже в X в. были немецкие села. По мнению И. Первольфа, большая часть колонистов прибыла из Саксонии. Известно, что голландские переселенцы расселялись в Старую марку в районе Више. Именно там существовала полевая голландская мера.
И. Первольф отмечает, что в Старой марке мы видим духовенство и дворянство исключительно немецкого происхождения. С этим трудно согласиться, поскольку есть сведения, что маркграфы Штаде предоставляли земли и воинам-славянам. Славяне в Старой марке еще в 1100 г. отличались особенностями в одежде: они носили пестрые чулки и остроконечные шапки. В.Е. Майер считает, что маркграфы проводили здесь колонизацию без существенной помощи рыцарей и министериалов, так как местное славянское население уже было сломлено многолетним господством германских феодалов. Однако неверно было бы думать, что успехи в деле христианизации края были значительными, поскольку известно, что славянам-язычникам предлагали отказаться от своей веры под угрозой выселения и замены их немцами, а в селе Мозе, например, десятину собирали только при помощи военных отрядов.
Все земли, лежащие между Эльбой и Одером, стали позже называться Передней маркой (Пригниц). Первоначально Аскании владели только ее частью; самые значительные территории принадлежали Штаде, а затем перешли к магдебургскому архиепископу. Примечательно, что император Конрад III считал их имперскими ленами, а не аллодиальными владениями дома Штаде. Г. Винтер приходит к выводу, что колонизируемые земли, в соответствии с прежними правовыми воззрениями, никогда не имели статуса аллода. Аллодиальными владениями могли быть только территории, захваченные в результате восточной экспансии.
Колонизацию Пригница начали маркграфы Штаде, но особенно быстро она осуществлялась после крестового похода 1147 г., когда приэльбские рыцари захватили часть славянских земель, где основали свои владения. Значительную роль в колонизации Пригница сыграл магдебургский архиепископ Вихман, проводивший ее при помощи своих министериалов, которые построили села, церкви, монастыри и города. Министериалами магдебургской церкви стали бывшие ленники маркграфов Штаде – Ерихов и Плотхо. Генрих фон Плотхо был давним славянским династом, и его владельческие права в значительной мере подкреплялись династическими. Его мощь еще больше усиливало право основывать бурги и чеканить собственную монету. Фон Ерихов в грамотах титулируется как барон. Земля Руппин принадлежала местному магнату фон Арнштайну, который принимал самое активное участие в политических делах Германии и постоянно сопровождал императора в итальянских походах. Важную роль в колонизации края играли также монастыри.
Иначе обстояло дело в Средней марке, где немецкие бароны натолкнулись на упорное сопротивление местного населения. Одной из главных задач новых господ стало укрепление безопасности. Очевидно, бранденбургские феодалы были напуганы освободительным движением славян в Мекленбурге. Старые славянские бурги были плохо приспособлены для обороны, поэтому все они отстраивались заново, а их охрану маркграфы возложили на местное рыцарство. Неудачная попытка опереться на славянскую знать, предпринятая Альбрехтом Медведем в 1150 г., привела к тому, что в состав местной верхушки вошли лишь немногие представители славян.
По мнению И. Первольфа, значительная часть колонистов пришла в Среднюю марку из Старой марки. По-видимому, ранее всего колонизации подверглась земля Цаухе, подаренная Оттону I, наследнику Альбрехта, гаволянским князем Генрихом-Прибиславом почти за два десятилетия до создания Бранденбургского маркграфства. В.Е. Майер полагает, что упорное сопротивление местного населения заставило маркграфа опираться в основном на министериалов, «которым он поручал функции локаторов, что привело к образованию в большинстве деревень рыцарских дворов». Министериалитет играл значительную роль в Бранденбурге с самого основания маркграфства. По подсчетам Г. Винтера, численность министериалов в конце XII в. значительно превышала количество нобилей. Необходимо подчеркнуть, что поначалу Средняя марка еще не была основной территорией маркграфства, а Бранденбург – его столицей. Альбрехт Медведь постоянно менял свое местопребывание, в Бранденбурге же его появление зафиксировано только в 1164 г. Такую ситуацию можно объяснить лишь упорным сопротивлением славян.
Земли укрян в первой половине XII в. находились под властью поморского князя и управлялись его кастелянами. В 1250 г. Уккеровская марка вошла в состав владений Асканиев, но еще раньше началась ее колонизация, которую проводил померанский герцог с помощью славянской знати, перешедшей на его сторону. По мнению В.Е. Майера, в Уккеровской марке локаторами были в основном феодалы славянского происхождения, «которые раньше владели в этих местах землей, а позже получали здесь лены». Уже в первой половине XIII в. Уккеровская марка заселялась немецкими колонистами, сюда хлынул мощный поток дворян преимущественно из Старой и Средней марки. Местное дворянство быстро онемечилось. В XIII в. значительную роль в колонизации края играли немецкие рыцари и монастыри. В 1235 г. немецкие бюргеры основали город Пренцлау. Однако И. Первольф считает, что если сравнить предшествующую славянскую колонизацию с последующей немецкой, то обнаружится, что немецкая охватила только треть этих земель.
В середине XIII в. на землях, отобранных маркграфами у поморских и польских князей, была основана Марка за Одером (Marchia Transoderana), которая, начиная с XV в., называлась Новой маркой. И. Первольф отмечает, что ее германизация началась еще во время польского и поморского господства, причем славянская знать быстро слилась с немецкой, а жителями городов были исключительно немцы. Он отводит большую роль в проведении колонизации духовенству, в частности орденам тамплиеров и иоаннитов, и полагает, что переселение немецких колонистов за Травну началось после 1140 г. Земли Новой марки охватывали сразу 6 диоцезов. Е. Валахович так-же подчеркивает значительную роль немецких феодалов в ее колонизации. Таким образом, процесс колонизации Новой марки во многом схож с колонизацией Уккеровской марки.
Подобным образом происходила и колонизация Лебуса. Сначала маркграфы делили эту территорию с магдебургским архиепископом, затем последний уступил свои земли Асканиям. Колонизация началась еще до занятия территории немцами, как и вообще в Силезии, частью которой являлся Лебус, поэтому здесь Аскании лишь продолжили колонизацию, начатую польско-силезскими князьями. Как и в других районах, активное участие в ней приняли монастыри.
Важное значение в колонизации Бранденбурга имел процесс становления и развития городов, большинство из которых выросло на месте прежних славянских торговых центров. Колонисты заимствовали уже сложившуюся систему торговых путей. Э. Мюллер-Мертенс полагает, что города, наслаивающиеся в ходе колонизации на славянские поселения, изменяли их облик своим немецким городским уложением и «довольно часто являются дальнейшим этапом развития славянских городищ». Энергичная деятельность локаторов способствовала тому, что города (к середине XIII в. в Бранденбургском маркграфстве их насчитывалось около 100) не оставались только хозяйственными центрами, а приобретали юридический статус.
Маркграфы не имели долговременного плана образования новых городов. Становление городов являлось не одномоментной акцией, и у каждого маркграфа был свой проект строительства, поэтому никакой преемственности или последовательности в этой деятельности Асканиев не наблюдается, однако они проявили немалую активность при основании новых городских центров, самая значительная часть которых возникла в XIII в. Города наделялись землями (Пренцлау, например, принадлежало 300 гуф, Ной-Бранденбургу – 250, Фридланду – 200). Маркграфы давали городам привилегии, мало отличавшиеся от магдебургского городского права. Наибольшие привилегии получили города Новой марки, служившие форпостом для дальнейшей экспансии на Восток – им предоставлялся самый благоприятный режим для развития ремесла и торговли и привлечения новых колонистов. Следует подчеркнуть, что бранденбургские города в основном располагались на землях маркграфов. Городов, принадлежавших церкви и знати, было сравнительно немного, и особой роли в марке они не играли.
Утверждение территориального господства Асканиев в Бранденбурге совпало со временем важных изменений в экономической и политической жизни Германии. В период, предшествующий возникновению территориальных княжеств, власть над крестьянами осуществляли вотчинники, имевшие достаточно средств для внеэкономического принуждения и подавления сопротивления зависимого населения. При этом они опирались на своих вассалов и министериалов и обладали достаточным иммунитетом и юрисдикцией. Однако перемены в хозяйстве повлекли за собой и изменения в системе организации вотчинной власти. Натуральный характер вотчины разрушался в результате возросшей подвижности населения, роста городов и развития торговли. Множество людей оказывалось вне влияния вотчинной организации. В новых условиях осуществлять политическое господство над населением могла только территориальная власть, имеющая более совершенный аппарат принуждения. В ее ведении находились все лица, проживающие на данной территории, независимо от их социальной принадлежности. Система личных связей сменялась подданством. Изменения в экономике привели к переменам в политических отношениях и государственном устройстве Германии.
Все это способствовало расширению колонизации. Крестьяне, ушедшие в Заэльбье, поначалу попадали в лучшие, чем у себя на родине условия, получая личную свободу и наследственные наделы за уплату чинша. Помимо повинностей в пользу своего вотчинника, поселенцы платили налог территориальному князю и участвовали в постройке дорог, мостов, ремонте бургов. Стремясь привлечь колонистов в Заэльбье, землевладельцы давали им на определенный срок льготы и значительно уменьшали подати. В церковных землях эти льготы были больше, чем во владениях светских феодалов.
Маркграф считался верховным собственником всех земель, как уже входящих в состав маркграфства, так и присоединяемых к марке, и только он определял получение прав на их колонизацию и локаторскую долю. Даже возможности церкви при проведении колонизации во многом зависели от Асканиев. Каждый шаг колонизационной деятельности духовных феодалов подкреплялся соответствующим письменным соглашением с маркграфами. Наделение церкви новыми землями зависело от благосклонности верховного собственника, поэтому духовенство всемерно поддерживало агрессивную политику Асканиев.
Местные епископы с самого основания Бранденбургского маркграфства находились под опекой светских правителей. Подчинение церкви государственной власти, завершившееся в Европе только в эпоху Реформации, в Бранденбурге наметилось уже в XII в. Привилегии, которые имело духовенство в других частях Империи, местным епископам приходилось вырывать по крохам в трудной борьбе с могущественными маркграфами. Аскании, прекрасно понимая важность колонизации для укрепления своих владельческих прав, стремились не допустить на свою территорию конкурентов. Интересно, например, что Альбрехт Медведь старался проводить колонизацию земель за Эльбой в основном за счет переселенцев из собственных владений. Д.Н. Егоров, занимаясь изучением колонизации Мекленбурга, пришел к выводу, что «граница мекленбургских передвижений на юг тоже совпадает с тогдашней политической границей Бранденбурга… Мекленбургский рыцарь-переселенец на протяжении всего XIII в. не вхож в Бранденбург». Д.Н. Егоров считает, что разгадка того, откуда и как расселялись колонисты, скрывается «в области этнических и политических отношений, а не каких-либо особенностях географических условий». Возможно, колонисты из Мекленбурга действительно не могли проникать в Бранденбург из-за неприязненных отношений Асканиев с Вельфами.
Основная масса поселенцев в Заэльбье была выходцами из Саксонии. Рост товарно-денежных отношений при наличии рынка сбыта делал невыгодной для саксонских феодалов прежнюю систему вотчинной эксплуатации крестьянства. Феодалы, насильственно сгоняя крестьян с земли, объединяли несколько гуф и сдавали эти участки в мейерскую аренду. В результате масса крестьян устремлялась в поисках лучшей доли в Заэльбье, что содействовало «возникновению различных аграрных районов, создав своеобразные условия аграрной эволюции на Востоке», но одновременно способствовало разобщению этих земель с другими регионами Германии. Последнее было характерно для складывающихся территориальных княжеств, когда экономические и политические связи ограничивались региональными рамками, а общий хозяйственный подъем страны использовали в своих интересах князья и равные им светские и духовные правители.
С одной стороны, колонизация марки увеличивала могущество маркграфов как верховных собственников всех земель, с другой – укреплялась местная знать. Колонизацию в основном обеспечивали могущественные семейства, которые могли оказать помощь переселенцам. В единый поток сливались рыцарская, монастырская и крестьянская колонизация. Локаторство было очень доходным делом, так как локаторская доля освобождалась от церковных и маркграфских повинностей. Оно часто использовалось не для колонизации как таковой, а стала способом обогащения знати и сокрытия имущества от налогообложения. В процессе колонизации практически не встречается вакантных ленов, что доказывает, насколько это было выгодно. Локаторские гуфы, даже переданные другим лицам, по-прежнему считались свободными от налогов. Если в городах судебные функции исполняли шульцы, являвшиеся ленниками маркграфов, то в сельской местности в качестве шульцев выступали локаторы. Шульц получал 1⁄3 часть чинша и имел доходы также с других поборов. Все это определяло значение колонизации в процессе утверждения территориального верховенства маркграфов, а также тактику Асканиев при заселении новых земель и предоставлении права локаторства.
Следует отметить, что колонизация и германизация не вполне идентичны. В.Е. Майер полагал, что к концу колонизации немецкие колонисты составляли около 50% населения Бранденбурга, Мекленбурга, Рюгена, Померании, Пруссии и 15% населения Силезии. По мнению Д.Н. Егорова, «какие-либо количественные определения немецкой иммиграции невозможны». Он считал, что изгоняли и экспроприировали земли «не славян», а крестьян вообще. Делалось это дворянами «для более планомерного использования владения, для увеличения собственного хозяйства». И. Шультце, признавая то, что славяне в марке составляли особый слой населения, предполагал, что противоположность между немецкими колонистами и славянами носила «не национальный, а религиозный характер». Подобные взгляды весьма распространены в современной немецкой историографии.
Видимо, самая зажиточная часть крестьян славянского происхождения переводилась на «немецкое право» и им предоставлялся участок, равный «фламандской гуфе». Маломощные крестьянские роды изгонялись со своих участков и становились огородниками, рыбаками, пчеловодами. Д.Н. Егоров утверждал, что немецкий крестьянин-переселенец «не мог создать новых, своих условий, а принужден был приспособляться к чужим требованиям и интересам, не мог стать господином положения, провести на первых же порах нечто вроде «немецкого засилья».
По мнению И. Шультце, при первых Асканиях «все было в движении, находилось в процессе становления и развития». Однако трудно согласиться с тем, что уже «был создан народ новой марки с его социальными слоями и особыми чертами в характере, языке и быте». Здесь И. Шультце, явно модернизируя, выдает желаемое за действительное. Очевидно, что при первых Асканиях социальные и этнические изменения в маркграфстве еще не завершились.
В заключение можно отметить, что колонизация в разных районах Бранденбурга проходила по-разному, что объяснялось особенностями присоединения различных территорий к маркграфству. Маркграфы инициировали колонизацию и старались ее контролировать, поскольку локаторство укрепляло их власть и давало немалые доходы в казну. Приток колонистов способствовал подъему производительных сил и росту городов, которые в подавляющем большинстве возникали на землях, принадлежавших маркграфам.
Однако зачастую колонизация выходила из-под контроля Асканиев, что приводило к усилению местной знати (особенно на севере маркграфства). Все возрастающий недостаток денег у Асканиев вынуждал их передавать локаторские права церкви, городам и частным лицам, что особенно проявилось во второй половине XIII в. Кроме того, приток колонистов в марку и борьба со славянским язычеством значительно ухудшали жизнь коренного населения. В дальнейшем жители Бранденбурга сами приняли активное участие в колонизации других районов Прибалтики и завоевании этих территорий, что было связано прежде всего с утверждением Тевтонского ордена в Пруссии.
Foto: ChiccoDodiFC / shutterstock.com
Читайте также:
Самые последние новости
