Объединение Германии и политика М.С. Горбачёва
Одним из крупнейших событий мировой истории второй половины ХХ столетия является объединение Германии. К нему непосредственное отношение имеет и Советский Союз. Наиболее дискуссионным является вопрос о том, насколько политика М.С. Горбачева в период объединения Германии отвечала интересам СССР, и можно ли было ему действовать по-другому в контексте той исторической реальности.
Перестройка в СССР оказала огромное воздействие на развитие всех восточно-европейских стран, в которых население стало требовать реформ. Руководство ГДР ошибочно считало, что их страна в них не нуждается. Между тем, социально-экономический и политический кризис обострялся, что привело к падению 18 октября 1989 г. не только Э. Хонеккера, но и 9 ноября этого же года – Берлинской стены. Это означало фактическое открытие границы между двумя Германиями. С этого момента встал вопрос об объединении двух Германий.
Уже 28 ноября канцлер ФРГ Г. Коль выступил в бундестаге с правительственной программой, получившей название «10 пунктов Коля», в которых был изложен план поэтапного создания конфедеративно-подобного государства с сохранением обеих Германий на определенный период.
«10 пунктов Г. Коля» означали для мировой общественности и, в первую очередь, для собственной страны, и для ГДР сигнал о том, что ФРГ готовы возглавить и направлять процесс объединения Германии. Действиями Г. Коля были недовольны не только в Москве, но и в Париже, Лондоне, Риме, Праге, Варшаве, Будапеште и других столицах. На брифинге, устроенном МИД СССР, уже на следующий день после выступления Коля, было заявлено о несвоевременности этого плана.
В официальной беседе с главой правительства Италии Дж. Андреотти 30 ноября М.С. Горбачев заявил: «Воссоединение ФРГ и ГДР – не актуальный вопрос». Андреотти также определил свою позицию вполне определенно: «Я не раз говорил, в том числе недавно в парламенте, что это одна нация, но два государства. Это наша твердая, даже очень твердая позиция».
Большое внимание «германскому вопросу» уделялось на мальтийской встрече 2–3 декабря 1989 г. лидеров СССР и США – М.С. Горбачева и Дж. Буша. Американский президент, подтвердив существование двух германских государств как исторический факт, заметил, тем не менее, что «от нас нельзя требовать, чтобы мы не одобряли германского воссоединения». Буш обозначил принципиальную позицию США по этому важнейшему вопросу и последовательно ее придерживался вплоть до присоединения ГДР к западной Германии.
По мнению маршала С.Ф. Ахромеева, одной из главных задач переговоров на Мальте для Дж. Буша было выявление отношения СССР к объединению двух германских государств, вставшему на повестку дня. Горбачев же не был готов к серьезному обсуждению этого вопроса, поскольку не имел конкретного долгосрочного плана. В результате американцы сделали вывод, что решительной оппозиции предстоящему воссоединению Германии со стороны Советского Союза не будет».
С некоторой горечью и досадой о позиции Горбачева на мальтийской встрече пишет глава правительства ГДР Х. Модров: «Еще в ходе подготовки к встрече на Мальте Буш консультировался с Колем – ведь речь там должна была идти и о германском вопросе. Горбачев же, напротив, не стал подключать к консультациям ГДР, будто бы мы присутствовали в играх Советского Союза как мировой державы лишь как плановая единица, обреченная на молчание и послушание.
После Мальты Горбачев пытался демонстрировать по германскому вопросу жесткую позицию. 5 декабря в Москву прибыл министр иностранных дел ФРГ Г.-Д. Геншер, которому Горбачев «устраивает буквально скандал за “10 пунктов”… И главный упрек – посягательство на суверенитет ГДР, вмешательство в ее внутренние дела, фактически курс на конфедерацию». Возмущенный Горбачев говорил: «Следует прямо заявить, что эти ультимативные требования выдвинуты в отношении самостоятельного и суверенного немецкого государства, причем, хотя речь идет о ГДР, но сказанное канцлером касается всех нас… Заявление канцлера – политический промах. Мы не можем оставить его без внимания… Если вы хотите сотрудничать с нами, мы готовы. Если же нет – будем делать политические выводы. Прошу отнестись к сказанному со всей серьезностью».
Горбачев выступил на том этапе противником конфедерации двух германских государств. Все, что он делал, было направлено только на то, чтобы затормозить процесс объединения двух Германий. Уместно отметить, что за день до встречи Геншера и Горбачева, 4 декабря в Лейпциге прошла многотысячная демонстрация (100–150 тыс. чел.), на которой преобладающими были лозунги воссоединения Германии: «10 пунктов Коля», «Вайцзеккер – президент всех немцев!».
Среди союзников ФРГ наиболее холодно к перспективе объединения Германии отнеслись Франция и Великобритания. Президент Франции Ф. Миттеран вынужден был совершить срочный однодневный визит в Киев 6 декабря 1989 г. для переговоров с М.С. Горбачевым, главной темой которых был германский вопрос. Французский президент говорил о том, что «в Европе никто не хочет, чтобы на континенте произошли глубокие пертурбации в результате объединения Германии, которое неизвестно, что принесет… Речь Коля, его “10 пунктов”, все перевернули с ног на голову. Он перемешал все факторы, он спешит».
Миттеран пытался выяснить конкретные действия М.С. Горбачева по германскому вопросу. На его вопрос: «Что конкретно Вы собираетесь делать?», получил ответ общего содержания: «Прежде всего, продолжить линию общих перемен. Пусть каждая страна определяет сама их направленность. Мы убеждены, что нельзя допускать внешнего вмешательства, искажать волю народов…».
К перспективам быстрого воссоединения Германии весьма настороженно относилась и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер. Даже после объединения Германии Тэтчер в своих мемуарах написала следующее: «Объединенная Германия не только сильно подорвала бы позиции Горбачева в стране, но и отрицательно повлияла бы как на западноевропейское сообщество, так и на сам североатлантический союз… Объединенная Германия слишком велика и могущественна, чтобы быть просто игроком на европейском поле… По природе своей Германия представляет собой на континенте силу не стабилизирующую, а дестабилизирующую».
«Французы и англичане, – пишет итальянский историк Дж. Боффа, – безуспешно пытались скоординировать свои позиции с советским руководством по вопросу об объединении Германии».
В последующие дни М.С. Горбачев продолжал отстаивать тезис о том, что существование двух германских государств необходимо для стабильности европейского континента. В докладе на Пленуме ЦК КПСС 9 декабря 1989 г. он заявил: «Мы со всей решительностью подчеркиваем, что ГДР в обиду не дадим, это – наш стратегический союзник и член Варшавского договора. Необходимо исходить из сложившихся после войны реальностей – существования двух суверенных германских государств, членов ООН. Отход от этого грозит дестабилизацией в Европе».
Российские исследователи делают вывод о том, что до конца 1989 г. советское руководство не имело четко разработанного плана действий по германской проблеме. В.И. Дашичев приходит к выводу, что, когда германский вопрос был поставлен в плоскость его практического решения, то «ни Горбачев, ни правящая политическая элита, ни советское общество не были готовы к такому повороту дел ни психологически, ни концептуально».
Тот факт, что продуманного плана действий у советского руководства в германском вопросе не было, указывает и Н.И. Рыжков, бывший в то время главой советского правительства. «Не было стратегии… Все считали, что статус-кво незыблем, и поэтому до 1989⁄90 года никто не прорабатывал перспективу: когда же это случится, через сто, пятьдесят или двадцать лет? Или, может, через три года? Такой стратегии не было, и она не обсуждалась… Все происходило спонтанно».
Между тем, политическая и экономическая ситуация в ГДР продолжала обостряться. Декабрь стал переломным в общественных настроениях граждан ГДР, что предопределило лавинообразное нарастание центростремительных процессов в германо-германских отношениях. Если еще до середины декабря 1989 г. лидеры двух государств, ФРГ и ГДР, считали, что объединение может занять достаточно длительный период времени, то к концу этого месяца оценки изменились.
Главной причиной изменений настроений основной части восточногерманского общества, по мнению И.Н. Кузьмина, являлось прогрессирующее ухудшение обстановки в стране и утрата веры в возможность преодоления тяжелого положения собственными силами.
Западные страны – США, ФРГ – стремились усилить свое влияние на ГДР. Бонн связывал предоставление экономической помощи ГДР с политическими условиями: с проведением в ГДР политических и экономических реформ, соответствующих представлениям Западной Германии. Во время визита канцлера Гельмута Коля в ГДР 20 декабря 1989 г. ГДР была обещана помощь в размере 15 млрд немецких марок. Однако за все время, которому еще было суждено просуществовать ГДР, из Бонна реально не поступило ни одного пфеннига, какие бы условия Модров ни выполнял.
Кульминацией визита Г. Коля стал митинг с его участием на площади в городе Дрезден, куда вечером приехали десятки тысяч жителей разных городов ГДР. Демонстранты скандировали: «Гельмут, Гельмут!», «Германия, Германия!» Над толпой развивалось море флагов ФРГ. Повсюду были видны плакаты: «Мы – единый народ!», «Наше благо – только в единстве!», «Германия – единое Отечество!», «Объединение – единственный путь!» Именно в декабре произошла смена лозунга «Мы – народ!» на лозунг «Мы – единый народ!» От политики постепенности и поэтапности, которая предусматривалась в «10 пунктах», Коль перешел к политике форсированного объединения Германии.
К началу января 1990 г. советскому руководству стало ясно, что сохранить ГДР в качестве суверенного государства в течение длительного периода времени едва ли удастся. Этого можно было добиться только в том случае, если Советский Союз имел бы в ГДР опору, но ее фактически уже не было. Влияние СЕПГ-ПДС резко уменьшилось, и СССР серьезно рассчитывать на нее не мог. Советский Союз терял свое влияние в ГДР, и, наоборот, влияние ФРГ на нее стремительно возрастало. В возникновении такой ситуации в определенной степени ответственность несет и Горбачев, который после смещения Э. Хонеккера со всех постов ни разу не посетил ГДР; и со стороны советского руководства не так много было предпринято для того, чтобы стабилизировать обстановку в республике.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, советское руководство пошло на радикальные изменения своей политики по германскому вопросу. Это произошло 26 января 1990 г. на узком совещании под руководством М.С. Горбачева, созванном в ЦК КПСС. Новый курс Горбачева теперь заключался в признании того, что проблема объединения Германии превратилась в непосредственную практическую задачу.
Подобный поворот в позиции Горбачева привел в недоумение даже советских дипломатов, работавших в ГДР. И.Ф. Максимычев в своем дневнике записал: «Поворот в настроениях Михаила Сергеевича Горбачева был совершенно неожиданным, поскольку он до самого последнего времени не желал даже слышать о возможности какой-то общности двух германских государств… И вдруг – такой внезапный перелом».
«В конечном итоге мы согласовали линию поведения на ближайшую перспективу, – пишет М.С. Горбачев. По итогам совещания пришли к пяти главным выводам: воссоединение Германии; СССР следует предложить провести конференцию «шестерки», то есть четырех держав-победительниц (СССР, США, Англия, Франция) и двух немецких государств; связи с руководством ГДР должны быть сохранены; политика в германском вопросе должна теснее координироваться с Парижем и Лондоном; маршалу Ахромееву поручалось основательно проработать вопрос о выводе войск из ГДР».
Некоторые западные авторы отмечают, что на изменение позиции М.С. Горбачева по германскому вопросу могла оказать влияние следующая немаловажная причина. 8 января 1990 г. советский посол в ФРГ Ю.А. Квицинский передал от имени высшего советского руководства канцлеру Г. Колю настоятельную просьбу о срочном предоставлении Советскому Союзу продовольственной помощи в больших размерах. Уже через две недели из Бонна последовал положительный ответ. Правительство ФРГ согласилось в течение двух месяцев поставить в СССР 52 000 тонн консервов говяжьей тушенки, 50 000 тонн свинины, 20 000 тонн сливочного масла, 15 000 тонн молочного порошка, 5 000 тонн сыра. Для обеспечения «дружественной цены» из федерального бюджета в качестве дотаций были выделены 220 млн немецких марок.
Вопросы, связанные с германской проблемой, в январе–феврале 1990 г. обсуждались с лидерами ГДР, ФРГ, США. 30 января в Москву прибыл Х. Модров, который не без горечи вынужден был на этой встрече констатировать: «Идею существования двух немецких государств уже не поддерживает растущая часть населения ГДР. И, кажется, эту идею невозможно уже сохранить». Для стабилизации положения в ГДР Модров просил оказать политическую и экономическую помощь: «Хотел бы уточнить вопрос о нефти. Можно ли рассчитывать на помощь?». Присутствовавший на встрече председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков ответил на это отрицатель-но: «Это очень трудная проблема для нас. Добыча нефти упала на 17 млн тонн. Мы в трудном положении. Будем еще смотреть, есть ли малейшая возможность помочь. Но ситуация, повторяю, очень сложная».
На встрече с советским руководством Модров обсудил план объединения Германии «За Германию – единое Отечество», получивший название «План Модрова». Он представлял собой последнюю попытку взять под контроль ускорившееся движение ГДР в сторону присоединения к ФРГ. Эта концепция предусматривала «объединение двух немецких государств поэтапно в ходе многолетнего процесса».
Огромное значение на эволюцию советской внешней политики оказали визиты в Москву 9 февраля государственного секретаря США Дж. Бейкера и 10 февраля федерального канцлера Г. Коля. Госсекретарь должен был продемонстрировать, что ключи по решению проблем, связанных с объединением Германии, находятся не в Москве, а в Вашингтоне. Действительно, с этого времени, после некоторых формальных дискуссий, Горбачев и Шеварднадзе, как правило, соглашались с американскими предложениями. Бейкер убеждал Горбачева в необходимости создания переговорного механизма по формуле «два плюс четыре», а не «четыре плюс два» как хотел советский лидер. Разница между этими формулами существенна. В первом случае, решающая роль в создании условий объединения Германии принадлежит двум немецким государствам, во втором – государствам – победителям во второй миро-вой войне – СССР, США, Англии, Франции. В этом случае, существенно возросла бы роль СССР, а также Англии и Франции, которые по данному вопросу были близки к советской позиции. Горбачев и Шеварднадзе фактически поддержали американскую формулу.
Бейкер ознакомил Горбачева с позицией США по вопросу о военном статусе объединенной Германии. «Мы действительно не выступаем за то, – твердо заявил Бейкер, – чтобы Германия была нейтральной. Западные немцы тоже сказали нам, что они не считают такое решение удовлетворительным».
На следующий день после визита госсекретаря США в Москву прибыл канцлер Г. Коль. Нужно заметить, что к этому времени политические партии, политики ФРГ и, в особенности, сам Коль, развернули не только в самой ФРГ, но и в ГДР активную пропаганду за кратчайшие сроки их объединения. Поэтому канцлер должен был лично убедиться в официальной позиции Москвы по этой проблеме. Относительно главного вопроса – об объединении Германии – он не услышал со стороны Горбачева никаких возражений. «Между Советским Союзом, ФРГ и ГДР нет разногласий по вопросу о единстве немецкой нации, и что немцы сами решают этот вопрос», – заявил Горбачев. Коль от удивления переспросил: «Вы хотите сказать, что вопрос единства – это выбор самих немцев?». «Да, – ответил Горбачев, – но в контексте реальностей».
Следует заметить, что результатами февральских переговоров превосходно воспользовался Г. Коль и его сторонники в целях массированной предвыборной пропаганды. В заявлении, сделанном на пресс-конференции в Москве, Г. Коль заявил, что по вопросу об объединении Германии достигнут «прорыв».
Результаты переговоров с Колем перечеркнули результаты визита Х. Модрова. Его план «За Германию – единое отечество», потерял всякий смысл и фактически был аннулирован, и больше к нему не возвращались. Международные аспекты объединения Германии впервые стали обсуждаться в феврале 1990 г. на международной конференции в Оттаве, на которой была принята идея создания «шестерки». Переговоры от имени СССР было поручено вести министру иностранных дел Э.А. Шеварднадзе, который должен был отстаивать советский вариант «шестерки» – «четыре плюс два». В ходе переговоров он отошел от советской позиции по этому вопросу и поддержал американскую формулу «два плюс четыре». По прибытии из Оттавы Шеварднадзе спросили: «Как же так? На что он ответил: «Геншер очень просил, а Геншер – хороший человек».
Согласившись на формулу «два плюс четыре», СССР ослабил не только свои собственные позиции, но и косвенно – позиции Парижа и Лондона. Взаимодействие трех столиц по этому вопросу заметно ослабло. После согласия Горбачева на объединение Германии и создания переговорного механизма по формуле «2+4» центральным вопросом для СССР стал военно-политический статус объединенной Германии.
7 марта 1990 г. в газете «Правда» было опубликовано интервью М.С. Горбачева, целиком посвященное проблемам объединения Германии. На вопрос об отношении Советского Союза к какой-либо форме участия объединенной Германии в НАТО он дал твердый ответ: «На это мы не можем дать согласия. Это абсолютно исключено».
Между тем, события, происходившие в ГДР, не укрепляли позиции СССР, а, наоборот, очень сильно подрывали. 18 марта 1990 г. в ГДР прошли свободные выборы. Политики из ФРГ буквально заполнили всю ГДР. Активное участие в ней принял и канцлер Коль. По различным каналам на предвыборную борьбу в ГДР было израсходовано 20 млн западногерманских марок. Блок оппозиционных партий «Альянс за Германию» одержал внушительную победу. Восточные немцы, таким образом, проголосовали за объединение Германии и против социализма.
Приход к власти оппозиционных сил в ГДР сделал возможным заключение 18 мая 1990 г. первого германо-германского государственного договора о создании валютного, экономического и социального союза. В его преамбуле в качестве основы определялось введение в ГДР механизма рыночной экономики. Положения Конституции ГДР, противоречащие этому принципу, упразднялись. В результате введения западногерманской марки с 1 июля на территории обоих государств Восточная Германия утрачивала значительную часть своего суверенитета. Началось быстрое «растворение» ГДР в ФРГ.
К маю 1990 г. США, ФРГ, Англия окончательно согласовали свои позиции по вопросу об объединении Германии: оно должно произойти только на западных условиях и с обязательным ее присутствием в НАТО. В США прекрасно понимали, что без Германии в НАТО могут начаться процессы дезинтеграции и даже распада. В беседе с М.С. Горбачевым, состоявшейся 10 апреля 1990 г., министр иностранных дел Великобритании Д. Хэрд вынужден был признать: «Если бы Германия вышла из НАТО, то от этого союза мало что осталось бы».
Перелом в позиции Горбачева произошел во время его визита в США 31 мая – 3 июня 1990 г. Дж. Буш по германскому вопросу занял твердую позицию: «Мы выступаем за членство объединенной Германии в НАТО… НАТО – это якорь стабильности». К большому удивлению обеих делегаций Горбачев согласился с подходом американского президента.
Теперь канцлеру ФРГ Г. Колю после столь важной уступки со стороны советского руководителя нужно было окончательно урегулировать вопрос объединения с СССР. Однако и после «вашингтонской сделки» в переговорах с Колем можно было еще занять жесткую позицию. Американский посол в СССР Дж. Мэтлок писал: «Горбачев мог бы надуться и отказаться участвовать в выработке таких документов. Поступи он так, и перед немцами встала бы дилемма: либо членство в НАТО, либо объединение, но никак не то и другое вместе, – во всяком случае, не то и другое сразу. Со временем же, вероятно, набрали бы силу требования общественности пойти на сделку, согласившись на нейтралитет».
15 июля в Москву прибывает канцлер Г. Коль, а затем немецкая и советская делегации вылетели в Архыз (Северный Кавказ). На этих переговорах были достигнуты окончательные договоренности по германскому вопросу между ФРГ и СССР. Н.И. Рыжков позднее отмечал: «…если бы Горбачев занимал твердую позицию, то Колю пришлось бы согласиться на нейтралитет. А разве мы не могли сказать и американцам, что категорически против объединенной Германии в НАТО и иначе не будем ничего подписывать?».
В ходе переговоров были удовлетворены все ожидания Г. Коля: объединенная Германия остается в НАТО, но на территории бывшей ГДР не размещаются ее войска, в том числе и ядерное оружие. Вместе с тем американское ядерное оружие оставалось на территории Западной Германии. В этой связи заслуживает внимания заявление известного политического деятеля ФРГ Эгона Бара: «Откровенно говоря, я поражен согласием Горбачева на включение объединенной Германии в НАТО. Я был удивлен, что при этом не затронута судьба атомного оружия. Можно сказать, что Североатлантическим союзом одержан величайший триумф».
Договор об окончательном урегулировании германского вопроса был подписан в Москве 12 сентября 1990 г. министрами иностранных дел шести государств. 3 октября того же года вступил в силу второй государственный договор между ФРГ и ГДР, подписанный еще 31 августа в Берлине, в соответствии с которым ГДР приняла юридический и политический порядок ФРГ. В этот день ГДР прекратила свое существование как субъект международных отношений.
В процессе решения проблемы объединения Германии М.С. Горбачевым были допущены крупные просчеты. Можно было добиться нейтрального статуса объединенной Германии, что привело бы к серьезному ослаблению позиций НАТО в Европе. Однако он предоставленным историческим шансом не воспользовался.
Читайте также:
Самые последние новости
