Павел Кисс: «Отзыв на русский перевод автобиографического романа Урсулы Дорн «Волчонок из Кёнигсберга»
«Волчонок из Кёнигсберга» / ISBN: 978−3−00−053170−5
Ich war ein Wolfskind aus Königsberg / ISBN: 978−3−902647−09−2
Поделюсь мыслями, навеянными в процессе чтения книги. Русский её перевод предназначен для русскоговорящего читателя. Наследника победителя.
Главная цель – открыть ему глаза на истинную историю ВОВ, исправить искажения кривого зеркала советской пропаганды, в свете которой он до сих пор её воспринимает. Это необходимо нам обоим, немцам и русским, чтобы восстановить те хорошие, уникальные отношения между нашими народами, которые существовали до 1914 года. На основе ложной, созданной врагами нашей дружбы картины отношений между нашими народами, такое восстановление невозможно. Для того они эту ложную картину и создавали, искажали истинную историю отношений наших народов. Причём искажали именно в ту сторону, чтобы сделать их такими, какими они хотят, чтобы эти отношения были. Неискажённое восприятие истинной истории читателем и есть цель этой книги.
Поскольку «клин клином вышибают», то предоставление читателю картин зверств, творимых его предком на войне (а их достаточно, и они уникальны!), и благородных поступков с противоположной стороны (например, отдача воинской чести противнику солдатами Вермахта, что не наблюдается ни разу со стороны Красной Армии), является действенным инструментом в решении поставленной задачи. Но только картин истинных, не сфабрикованных, желательно документально доказанных или подтверждённых свидетельствами, иначе можно попасть в ту же лужу, где ныне находятся наши противники. И тогда вся работа будет «насмарку». Это и попытаются они сделать любыми средствами. А с другой стороны, использовать истинные картины, чтобы продолжить свою политику разжигания вражды между нашими народами, но уже со стороны немцев. Этого также нельзя допустить.
В данном автобиографическом повествовании ядром, центральным событием является судьба немецкого гражданского населения г. Кёнигсберга и Восточной Пруссии периода окончания Второй Мировой войны и первых лет после её окончания. Мы знаем о первой части этого периода, в частности, из мемуаров коменданта крепости Кёнигсберг генерала от инфантерии (пехоты) Вермахта: Отто Ляш «Так пал Кёнигсберг». Отто Бернард фон Ляш (Otto von Lasch) подписал капитуляцию 9 апреля 1945 года на условиях, включающих, помимо прочих, обязательство победителей заботиться о гражданском населении Кёнигсберга. Ни одно условие капитуляции победителями выполнено не было ни в отношении военнопленных, ни в отношении гражданского населения. Последнее видно из этой книги глазами простого жителя Кёнигсберга, ребёнка, «устами которого глаголет истина».
Историю пишут победители. Пишут, как она им видится и какой она им хочется. Но Правда, Истина со временем пробивает себе дорогу к свету, выходит наружу, как бы её глубоко ни загоняли вовнутрь, каким бы катком ни закатывали в асфальт. Время истинной истории немецкого народа XX века, двух мировых войн пришло! И пусть сегодня это всего лишь слабые зелёные росточки, как настоящее повествование, пробившиеся к свету сквозь асфальт замалчивания, лжи и клеветы. Но даже они вызывают на первый взгляд неадекватную яростную злобу врагов Правды и Истины. Наследники победителей объявляют их «фальсификацией истории Великой Отечественной Войны», ими написанной, устраивают дипломатические демарши по этому поводу, объявляют высшим приоритетом своей политики борьбу с ними, с несомой ими Правдой. Пытаясь скрыть свои военные преступления, переложить их на побеждённых (как Катынь – на Нюрнбергском процессе), а там, где не удаётся это сделать, то хотя бы оправдать их «справедливой местью», победители развернули небывалую в истории массовую пропаганду по осквернению немцев, выставив их единственными преступниками из всего фашистского блока. Они особенно стремятся представить немцев грабителями, насильниками и жестокими убийцами, что не случайно, так как именно этим отличались победители. В отличие от политики Германии на оккупированных территориях СССР, законодательно запретившей сексуальные контакты с местным населением по расовому признаку, насилие над женщинами Германии как военной добычей и моралью победителя было официальной политикой в Красной Армии.
Миллионными тиражами распространялись преступные статьи с соответствующими призывами к её воинам самого популярного корреспондента газеты «Красная Звезда» И. Эренбурга. Несомненно, если последнего судить по правилам Нюрнбергского суда, то он был бы повешен как военный преступник. В случае же с Восточной Пруссией, Кёнигсбергом, ситуация усугублялась ещё и этнической чисткой – всё немецкое население подлежало либо уничтожению, в первую очередь испытанным способом – Голодомором, или депортации с целью освобождения территории для её передачи новым хозяевам. Все эти преступные действия победителей должна была замаскировать обрушившаяся на головы европейцев, и в первую очередь немцев, пропаганда. Замалчивание, фальсификации, ложь и клевета не являются исключением этой пропаганды. Даже советские граждане, пережившие войну в оккупации и непосредственно вблизи фронта, принципиально не ходили смотреть послевоенные фильмы о войне, заявляя о сплошной лжи, в них пропагандируемой. А у советских фронтовиков в послевоенные годы «каленым железом» невозможно было вытащить правду о войне. Вместо них по школам ходили штатные пропагандисты-«фронтовики» и рассказывали детям официальные мифы о войне, получая за это вознаграждения в виде различных льгот. Часто оказывалось впоследствии, что это были фальшивые фронтовики. Однако истинную историю, народную память невозможно заглушить, и данная книга является зёрнышком этой народной памяти.
Обратная сторона этой пропаганды – страх, в первую очередь обвиняемых, говорить правду. Но этот страх необходимо преодолеть, ибо Правда важнее Силы, которая, в конце концов, будет на стороне Правды. И Урсула Дорн его преодолела, пусть не до конца – она явно не всё, что помнит, сообщает нам в своих воспоминаниях. Но это важный шаг в правильном направлении. И таких шагов становится всё больше, чем и объясняется такая реакция на шаги врагов Правды и Истины.
Большая часть воспоминаний в книге посвящена борьбе с голодом, взросление ребёнка происходит перед ликом голодной смерти. Голод – одно из самых страшных явлений во время войны. Голод в осаждённом Ленинграде стал наравне с Холокостом главным бичом названной пропаганды. Но голод в Кёнигсберге, Восточной Пруссии, происходит после окончания войны, в «мирное» время и его картины нисколько не уступают ужасам, описываемым пропагандой. Нет оправдания этому преступлению.
Ещё один важный аспект отражён в воспоминаниях Урсулы Дорн – помощь литовцев в это тяжёлое время немцам. Это массовый героический подвиг. Благодарность – одна из основных частей справедливости. И немцы должны помнить, не забывать этот подвиг, быть благодарными не только оказанием необходимой литовцам помощи в трудные для них времена, но и дружескими отношениями, прошедшими проверку тяжёлым временем. Прорыв Литвы на Запад в последние дни существования СССР, возвращение её в родную среду, восстановление её независимости является праздником также и для немцев. Очень тонкое и важное для понимания того времени, эпохи замечание приводит автор книги о запрете говорить на родном языке. Официального запрета говорить на родном, нерусском языке в прибалтийских национальных республиках и в восстановленных в середине 1950‑х годов национальных автономиях, из которых во время войны были депортированы титульные национальности, не существовало.
Но созданная и поддерживаемая властями атмосфера в области языковой политики там работала не менее эффективно, чем официальный запрет. Например, в Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республике было обычным событием, когда в общественном транспорте чеченцы заговаривали на своём языке, а присутствующие русские пассажиры набрасывались на них и требовали, чтобы чеченцы говорили на русском языке, так как русские не понимали, о чём говорят чеченцы и «может быть, они ругают русских». В Сибири же, куда была депортирована большая часть российских немцев, после снятия с них административного надзора в 1956 году, они были вынуждены находить укромные места, в частности, выезжать в открытое поле, где никого не было, чтобы поговорить на родном немецком языке между собой. Да и законодательный антиконституционный запрет перехода с кириллицы на латиницу татарского языка в Республике Татарстан уже в «новой» России, после прихода к власти В.В.Путина, свидетельствует о многом, в том числе и о прошлой языковой политике, и о задачах в этой сфере российской политики в будущем.
Читайте также:
Самые последние новости
