Из дневника начальника уголовного розыска «Наши маленькие секреты»

Милицейская группа задержала вора, совершившего кражу из квартиры. В три часа ночи наряд заметил мужика, который нёс большой вьюк. На вопрос, куда он идёт, человек вразумительного ответа не дал. 

Его привезли в РОВД и сдали дежурному оперу. Лейтенант, естественно, багаж мэна вскрыл и составил опись: норковая шуба, плащ, золотые изделия. 

Сыщик картину совершённого преступления выяснил полностью к моему приходу на работу. 

– Сначала доложи мне личность вора, – сказал я оперу.
– Игнатьев Ефим, 1947 года рождения, имеет три судимости. Кличка Лещ. Вернулся из заключения…
– Дальше не продолжай, – перебил я лейтенанта, – веди его ко мне в кабинет. 

Я достал архивный журнал и нашёл нужную страницу. Датированная 1982 годом запись напомнила мне детали предыдущего задержания Ефима: он совершил квартирную кражу и хотел было скрыться, но кто-то из соседей терпилы успел вызвать милицию. Увидев жёлтый «УАЗ», домушник пытался уйти по крыше семиэтажки под видом электромонтёра, однако сыщик нагнал его без труда. Но не этот элементарный трюк имя Игнатьева «увековечил». Едва опер Леща скрутил, из кармана бестии выпало удостоверение сотрудника прокуратуры. Открыв книжицу, милиционер обомлел: на него с фотографии смотрел недавно убитый советник юстиции. Преступника искали все правоохранители города, но результат был нулевой. Задержанного вора срочно исповедали асы МВД и установили, что Ефим кинул апартаменты неизвестной нам банды, откуда прихватил удостоверение прокурора. Вроде бы казус, однако, он помог раскрыть убийство советника юстиции и упрятать за решётку членов мафиозного клана. 

Кстати, Игнатьев слёзно умолял нас факт хищения документа скрыть – дрейфил, что в зоне его обвинят в подмоге ментам и посадят на ножи. Однако уберечь Леща от неминуемой смерти верхи желанием не горели. Они всю ответственность взвалили на меня, человека, уговорившего местного прокурора кражу не регистрировать. В итоге Ефима осудили за другое преступление, а мне на всякий случай объявили взыскание. 

Сегодня, когда Леща привезли в РОВД, он задал дежурному единственный вопрос: 

– Как фамилия начальника УГРО?
Всех многократно судимых это интересует обязательно, так как ответ влияет на их дальнейшую линию поведения. Конвой привёл и усадил задержанного напротив меня. Вор первым делом глянул на мои сигареты:
– Можно?
– Травись, – я открыл пачку «West». – Не ты ли клялся мамой и дал мне слово больше сюда не попадать?
Лещ глубоко вдохнул дым:
– Я свой грех искуплю. Просьба…
– Сначала ответь на мой вопрос, кто навёл тебя на эту квартиру? 

Домушник упал на колени: 

– Поверьте, я работаю один. Определить, в какой хате нет хозяина несложно, надо вечером лишь понаблюдать за окнами. Если в них свет до ночи не появляется, значит, сегодня она будет пустовать. Вот такую я и ломанул. А просьба моя… просьба… в городе много нераскрытых краж. Я возьму на себя пятнадцать из них, – осипшим голосом заключил он. 

Такое поведение урки неожиданным для опера не является. Домушники часто просят «повесить» на них несовершённые ими преступления. Зэки «философствуют», мол, идти на нары с одной кражей западло. Проще говоря, чем больше вскрытых замков, тем авторитет вора в колонии выше. В то же время арестант сознаёт, что уголовный кодекс предусматривает одинаковый срок лишения свободы за совершение двух, трёх или десяти краж. Поэтому терять нечего, а имидж растёт. 

Да, бывают случаи, когда начальник уголовного розыска идёт на вариант, предложенный Лещом. В таких случаях опытный урка «грузится» преступлениями, называемыми оперсоставом «глухари» – они не раскрыты и висят годами, создавая нам головную боль. Но такой шаг чреват последствием: если настоящего вора мы когда-либо поймаем, а его кража, например, в моём списке уже не значится, то сидящего передо мной урку я буду обязан отпустить. 

Даже при наличии вещественных доказательств. 

– Не надейся, – прервал я Ефима, – лучше скажи, кто бомбит хаты в моём районе?
Зэк опешил:
– По-онятия не имею… Хотя… У вас есть кража дипломата с баксами. Хотите знать, кто кинул терпилу?
– Хочу, – вор попал в цель, это преступление меня действительно интересовало. Месяца три назад ко мне пришёл молодой человек, плюхнулся на стул и едва слышно изрёк:
– Вор… грабанул… утащил из моей квартиры пятьдесят тысяч … зелёных.
– Когда? – спросил я, и вдруг воскликнул, – тебя зовут Равшан, ты же в ГАИ работаешь!
– Работал, но ушёл на таможню вокзала.
– Ну и навар там у вас, – я покачал головой, – если это доля сержанта, то что говорить об офицерах!
Мой сарказм парень, видимо, не уловил:
– Домушник проник ночью, когда я спал. Зелёные лежали в портфеле. Его вор и унёс.
– Ты был пьян, – уверенно бросил я.
Он кивнул:
– Думаю, кто-то подсыпал в джин сонный порошок.
Я сунул убитому горем парню шариковую ручку:
– Пиши заяву. 

Таможенник глотнул слюну: 

– Писать не буду, Вы найдите вора без бумаги. Как только зелёные попадут сюда – треть Ваша.
Искать доллары без заявления потерпевшего я не стал, и вот сейчас об этой краже говорил Ефим:
– Хозяин дипломата покупал джин всегда в одном и том же магазине. Там, на кассе, пашет некий Али. Его сосед тоже работает на вокзале, именно он делил баксы, полученные от сбыта «бесхозного» вагона леса. Этот мэн дал наколку Али, а тот всучил сержанту пузырь, который предварительно накачал снотворным. Дома Равшан джин высосал и отрубился.
– Бутылку обнюхал эксперт, но следов порошка не нашёл, – вспомнил я, – так что эта версия отпадает.
Игнатьев глядел на меня холуйски:
– Али не дурак, он, перед тем как из хаты слинять, тару заменил.
– Твою информацию мои ребята проверят, а пока ты заслужил поощрение, – я взял две приготовленные пачки сигарет и сунул их в руку Ефима.