Генрих Гирштейн: вся жизнь в дороге и тяжких трудах
«Ехали в неизвестность» – эта фраза очень часто встречается в воспоминаниях 94-летнего Генриха Гирштейна. Ему пришлось пережить многое: коллективизацию, арест отца, трудармию и вечные мытарства по баракам. Чтобы выжить, он осваивал десятки профессий. «Наш род честно и добросовестно трудился на благо и процветание России», – вспоминает Генрих Генрихович. Но какой ценой обошлось это процветание!
В поисках хорошей жизни
Первый представитель Гирштейнов Вильгельм приехал в Россию 9 августа 1766 года из земли Гессен на корабле «Слон». «19 лет от роду, холостой, реформист по вероисповеданию и хлебопашец по профессии», – так описывает его Генрих Гирштейн, ссылаясь на корабельные списки. В Царской России молодой аграрий искал безбедной жизни и финансовой выгоды. Он откликнулся на Манифест Екатерины II, согласно которому все иностранные подданные, желающие переехать в Россию, получали целый перечень льгот. Например, они имели право не служить в армии, на 30 лет освобождались от налогов и получали беспроцентную ссуду на обустройство крестьянского хозяйства.
Поначалу Вильгельм Гирштейн обосновался в Поволжье, в немецкой колонии в районе Саратова. А в начале 80‑х годов XVIII века женился на Марии-Катерине Альберг и переехал жить к ней в колонию Куккус. У них родилось пятеро детей: Йоганнес, Петер, Вильгельм, Маргарета, от которых пошел род Гирштейнов в этой колонии.
Три поколения Гирштейнов
- Дед- Петер (г.р. – неизвестен);
- Бабушка – Мария-Кристина, 1873 г.р.;
- Родители:
– отец Генрих Петрович 1897 г.р.;
– мать Елизавета Андреевна 1897 г.р.; - Братья отца:
– Петер 1900 г.р.;
– Андреас 1903 г.р.; - Дети:
– Генрих 1922 г.р.;
– Эмилия 1924 г.р.;
– Александр 1926 г.р.
Йоганнес 1929 г.р.
Долгая дорога в город
«Жили со средним достатком – были и лошади, коровы, овцы, свиньи и птица. Но в 1929–1930 годах во время сплошной коллективизации рабочий и домашний скот конфисковали… Заставляли насильно всех вступать в колхозы, а кто отказывался, тех облагали непосильными налогами», – вспоминает Генрих Генрихович.
Нормально жить в селе было фактически невозможно, и в одну из летних ночей 1930 года Гирштейны (родители, бабушка и четверо детей) решились уехать в Сталинград. Делали это тайно, так как официального разрешения им не давали. До места назначения добирались на пароходе.
Родители нашли работу очень быстро – в местном «Дорстрое». В то время как раз строился Сталинградский тракторный завод, требовалось большое количество рабочих. Выделили и жилье – комнату в бараке. После нескольких лет времянок Гирштейны все чаще стали задумываться о собственном доме. Накопив денег, они начали строиться в районе Мамаева кургана. Стройка заняла два года, и в июле 1937 года семья уже заселилась в новое жилье. Домик получился маленький, но уютный: три небольшие комнаты и кухня. «Стало легче жить», – пишет об этом времени Генрих. Родители работали, детей отправили на учебу, к тому же продовольственное снабжение в регионе несколько улучшилось.
Как жить, если ты враг народа?
И вот, когда жизнь, казалось бы, стала налаживаться, Гирштейнов постигло новое несчастье. 5 августа 1937 года НКВД арестовал отца.
«В 5 часов утра к дому подъехал грузовик с двумя милиционерами. У них был ордер на арест моего отца и на обыск. Ничего не изъяли, кроме семи книг на немецком языке. Библия издания 18 и 19 века, три молитвенника и церковные песенники (у каждого взрослого члена семьи был свой молитвенник). Больше было нечего брать».
С тех пор об отце 15-летний Генрих ничего не слышал. Позже выяснится, что через две недели, 21 августа, его приговорили к расстрелу. В 1959 году его реабилитируют посмертно. А пока Гирштейны получили статус семьи врага народа.
С новым статусом у семьи появились новые проблемы. Ведь до этого кормилец у семьи был только один. Мать пыталась устроиться на работу, но ее никуда не брали. С трудом она сумела устроиться в одну из аптек мойщицей посуды. Кое-какую дополнительную прибыль давала бахча в степи (землю под нее в свое время выделил «Дорстрой»). Урожай мама продавала прямо из окна дома. А самому Генриху пришлось перевестись в вечернюю школу и уйти работать на мясокомбинат. Это немного решило проблему с питанием: предприятие продавало своим работникам субпродукты по ценам ниже рыночных.
Поезд в никуда
Под военный призыв Генрих Гирштейн попал в 1940 году, когда ему исполнилось 18 лет. Но «сына врага народа» не зачислили в ряды военнослужащих, а оставили «до особого распоряжения». 22 июня 1941 года объявили, что началась война, и горожане стали готовиться к обороне. Все домовладельцы рыли траншеи на своих участках, учились тушить пожары. А в конце августа 1941 года вышло постановление правительства, о том, что все граждане немецкой национальности подлежат переселению из Сталинграда. Нужно было в срочном порядке (в течение двух дней) уволиться с работы и собраться в дорогу.
«Разрешали брать с собой только постельные принадлежности, одежду и посуду. 1 сентября приехал грузовик и нас повезли на пристань завода «Красный Октябрь». Вокруг было оцепление из милиции и военных. Всех с вещами погрузили на теплоход и довезли до Астрахани».
Но, как выяснилось, это был только перевалочный пункт. Потом немцев переправили на баржах до уральского городка Гурьева, там погрузили в «теплушки» (крытые товарные вагоны) и направили эшелон через Казахстан. В Усть-Каменогорске вновь пересадили на баржи, и направили теперь уже вверх по Иртышу, в сторону китайской границы. Высадили на берег реки, в Курчумском районе, где стояло всего несколько казахских мазанок.
Местная администрация была уже готова к встрече. Вновь прибывшим тут же стали предлагать работу — на золотодобывающем руднике или строительстве дорог. Гирштейны отказались от обоих предложений и попали в колхоз «Заря», до которого нужно было еще ехать полсотни километров. Там их поселили у местных жителей.
«Очевидно, председатель предварительно со всеми жильцами обговорил вопрос проживания переселенцев. Мы с мамой, братом Александром, которому было еще 15 лет, сестрой Эмилией 17 – ти лет, попали в домик с двумя детьми. Встретили нас приветливо. Наутро председатель лично обошел всех, кто может работать, и попросил сразу выйти на работу. Мы попали в самую уборочную страду, а урожай, судя по всему, был хороший».
«От тяжелых работ погибло много немцев»
Так бы они и осваивали дело предков – крестьянский труд. Но в 1942 году пришло время мобилизации. Молодых людей собрали на станции и в течение 10 дней ждали, пока сформируется эшелон. Первые несколько дней не кормили совсем, затем раз в день в станционном буфете выдавали горячий обед с хлебом. Это было едва ли не роскошью. Ведь следующие дни недели, которые мобилизованные будут в дороге, еды они вообще не увидят.
«Нас погрузили в теплушки и повезли в неизвестность. Двери вагонов были закрыты на запоры. Тут нам стало ясно, что везут нас не на фронт. Через две недели, 23 января нас привезли на окраину Челябинска. Это была огромная территория, обнесенная колючей проволокой с дозорными вышками по периметру. Это была строительная площадка Челябинского металлургического комбината. Затем на этой территории были организованы отдельные строительные отряды. Так началась моя работа в трудармии.
Первый год на работу и с работы мобилизованных водили под конвоем, в сопровождении автоматчиков. Только с середины 1944 года люди получили право передвигаться без охраны и распоряжаться личным временем. Жили в армейских палатках, кормили очень плохо, не выдавали ни обмундирования, ни даже постельного белья. Пришлось осваивать множество профессий – от землекопа до монтажника насосных станций. Люди работали практически на износ. Как запишет потом наш герой в своих воспоминаниях, от таких условий в то время погибло огромное количество мобилизованных немцев.
Стройка за стройкой
За свою трудовую деятельность Генриху Гирштейну пришлось поработать на строительстве нескольких закрытых объектов. После меткомбината в середине 1945 года его бригаду перевели в Челябинск 40 (ныне Озерск). Через некоторое время эта стройка была засекречена, и туда можно было попасть только по особому пропуску.
Следующий этап кочевой трудовой жизни наступил в марте 1948 года. Мобилизованных отправили на строительство объектов атомной промышленности – на этот раз в город Глазов Удмуртской АССР. На тот момент Генрих был уже женат на россиянке Марии, и у них рос двухлетний сын Владимир. Официально брак они не оформили. В таком случае им бы пришлось становиться на учет в спецкомендатуре, а делать этого они не желали.
Вновь прибывших работников-немцев разместили в бараках: на окраине Глазова был построен целый район под названием «57 участок». Времянки были построены по проекту ГУЛАГА. Общий коридор, по обе стороны от которого располагались 32 комнаты – крохотные, по 12 «квадратов» с печным отоплением.
К этому времени Генрих Гирштейн уже повысил квалификацию и трудился в конторе экономистом. А с 1956 года его перевели в другой закрытый город – Кирово ‑Чепецк Кировской области. Там он проработал в монтажном управлении №1 на разных должностях до выхода на пенсию.
***
Сейчас Генрих Генрихович живет в Хабаровске. Свою супругу он пережил на 13 лет. Но род Гирштейнов продолжается: у нашего героя есть двое внуков и пятеро правнуков. Переезжать в Германию он не намерен – слишком сроднился с Дальним Востоком. Но вот за изучение немецкого языка взялся очень активно. За годы, проведенные в трудовых лагерях, родной язык стал для него иностранным. Теперь Генрих Генрихович задался целью освоить базовые навыки до 95 лет. По словам преподавателей, получается у него очень хорошо. Несмотря на огромную разницу в возрасте с одногруппниками 94-летний студент – один из самых способных в группе. И уж точно самый общительный.
В ответ на вопросы журналистов Генрих Генрихович улыбается и говорит, что, начав курс изучения немецкого, он начал новую жизнь. И в ней, наверняка, будет место для частички исторической родины…
которые были предоставлены Евгенией Кнаус,
центр немецкой культуры «Корн» (г. Хабаровск, РФ)
Читайте также:
