Массовые выселения этнических немцев из Восточной Европы после Второй мировой войны
После окончания Второй мировой войны еще остававшиеся в восточно-европейском регионе этнические немцы согласно решению Потсдамской конференции подлежали выселению. Депортации проводились правительствами Польши, Чехословакии, Венгрии, отчасти Югославии и Румынии. Воплощение приказов о выселении в жизнь было поручено органам внутренних дел, армии, революционным и партизанским организациям.
Действия организаторов выселений затрагиваются в большей или меньшей степени во всех многочисленных германских исследованиях проблемы «изгнания» (Vertreibung, немецкий термин для обозначения данных событий). В этой связи следует упомянуть труды Х. Навратила, А. Сурминского, В. Шварца и др.Менее представительна восточноевропейская историография вопроса, это работы Э. Навака, Э. Храбович, Д. Ковача.
И наконец, мало кто из российских ученых занимается вопросом послевоенных выселений немцев из Восточной Европы. Так как страдания выселяемых зачастую связывают именно с действиями милиционеров, солдат, партизан, исследуемый вопрос представляется не только интересным, но и важным для понимания событий послевоенных депортаций из региона и анализа научного и политического дискурса вокруг данной темы.
Из Восточной Европы немцев выселяли армейские и партизанские соединения, революционные группы, милиция. Среди их задач были следующие: сообщить немецким семьям о выселении, провести досмотры на сборном пункте и конвоировать выселяемых вплоть до высадки в Германии. Представители революционных и партизанских организаций наибольшую активность в притеснении этнических немцев проявили в Югославии. Отсюда, в отличие от других стран региона, выселения проводились еще до окончания военных действий, а не после них. Кроме того, в последующее время именно на основе партизанского революционного движения формировались новые югославские власти. Изгнание дунайских швабов из Югославии признается заслугой партизан Й. Б. Тито. А чехословацкая революционная гвардия участвовала в печально известных событиях выселений из Праги, Брюнна / Брно, Ауссига / Усти-над-Лабем. Одними из организаторов «брюннского марша смерти» стали революционно настроенные вооруженные отряды советов предприятий. Свою лепту в изгнание внесли и польские партизаны, преимущественно на неорганизованном этапе выселений (до соответствующих решений союзников).
Наряду с революционными и партизанскими формированиями депортации проводились также национальными армейскими соединениями. Так войска занимались удалением немцев из Чехословакии. Здесь, как и в других областях Восточной Европы, армии стали основным орудием «диких выселений». Но наиболее известны в этом отношении действия польских военных. Они вместе с милицией начали удалять немецкое население из областей к востоку от линии Одер-Нейсе, как только эти территории были освобождены Красной армией. А 20 июня 1945 г. польской армии удалось закрыть новую польско-германскую границу, после чего военные приступили к очищению от немецкого населения 50-километровой приграничной полосы. Эти первые выселения из Польши охватывали сразу целые деревни, поселки или районы городов, солдаты собирали все немецкое население с соответствующей территории и переводили его на германскую сторону демаркационной линии.
Схема действий военных (или милиционеров) при неорганизованных выселениях выглядела следующим образом: поселение окружали, отрезали немцам путь бегства, объявляли о явке для всех на сборном пункте, после конвоировали выселяемых до границы. Пример подобных действий можно найти в воспоминаниях немецкой семьи из Либихау (Libichau) в бывшем Восточном Бранденбурге. 25 июня 1945 г. к ним в дом ворвались польские военные и отдали приказ о выселении, после солдаты под конвоем отвели всех немцев поселения до Одера.
Как уже упоминалось выше, активное участие в депортациях принимали восточноевропейские органы правопорядка. Чехословацкая и венгерская милиции занимались организацией выселений «фольксдойче», в их руках находился и соответствующий документооборот. Чехословацкие милиционеры проверяли документы выселяемых и составляли их списки. Очевидец из Брюнна сообщал, что это были мучительные многочасовые процедуры. Одна из венгерских швабов вспоминала, как ночью к ней пришла полиция и дала им лишь четверть часа на сборы, после их вышвырнули из родного дома. Однако в Венгрии уже с лета по осень 1946 г. численность задействованных в выселениях швабов милиционеров сократилась.
Представители органов правопорядка этих стран оставили заметный след в организации изгнания, и все же наибольшее количество воспоминаний касается именно действий польских милиционеров. Во многих сообщениях указывалось, что польская милиция при выселениях вела себя по отношению к немцам особенно жестоко. Уже во время депортаций из Данцига, одних из первых в Польше, милиционеры прочесывали улицы города и пойманных немцев сажали на поезда. Позднее милиция выселяла немцев и из других новых польских западных воеводств. Так, польские милиционеры конвоировали выселяемых из Силезии. Жительница бывшего силезского округа Ландесхут / Каменна-Гура (Landeshut) вспоминала, как 10 мая 1946 г. от одного немецкого дома к другому ходили милиционеры с резиновыми дубинками и требовали, чтобы немцы утром покинули поселение.
Следует отметить, что в организации депортаций были задействованы и другие структуры. В выселении брюннских немцев участвовали, например, чехословацкие службы безопасности, которые были призваны обеспечить конвоирование людей и защиту оставленного ими имущества. При этом документы Бундесархива описывают брюннский марш как небывалое нарушение всех принципов гуманности. В Венгрии с 10 августа 1945 г. над выселениями работали специальные правительственные комиссары, здесь же заметную роль в организации депортаций играли комиссии по конфискациям. Чиновники составляли списки подлежащих выселениям венгерских швабов, где кроме имен указывались основания для выселения. При организованных выселениях из Польши (операция «Ласточка», акция 1946 г. по выселению польских немцев в британскую зону оккупации Германии) конвоирование осуществляли солдаты корпуса внутренней безопасности, в организации участвовали также представители государственной репатриационной службы (Rückwanderungsamt).
Одной из задач структур, проводивших депортации был контроль над содержанием багажа выселяемых, что создавало благоприятные условия для превышения полномочий. Один из пражских немцев вспоминал, что военные и партизаны устраивали мучительно долгие обыски, даже когда у депортируемых уже и так ничего не оставалось. Судя по архивным данным, контроль ручных кладей брюннских немцев проводился несколько раз. Многочисленные досмотры вещей изгоняемых немцев проводились и в Польше. Одной из точек досмотра багажа силезских немцев была финансовая служба Глатца / Клодзко. Про долгие и повторяющиеся обыски на сборных пунктах, в отделениях польской милиции и администрации рассказывали и выселенные из южной части Восточной Пруссии. Багаж нередко при этом уменьшался. Но иногда удавалось избежать досмотров. Так, в источниках упоминается, как в Данциге немцы-католики пели на вокзале свои религиозные песни, что якобы спасло их от проверок багажа.
Чаще всего именно при проведении досмотров представители восточноевропейских армий и милиции нередко воровали у выселяемых немцев понравившиеся им вещи. По сообщению Д. Брандеса, чешские милиционеры использовали проверки чтобы узнать, не вывозят ли немцы ценные вещи и сберкнижки, для того чтобы ограбить последних. Один из бывших жителей судетского Ландскрона вспоминал, что им приказали явиться на сборный пункт с ценными вещами и сберкнижками. Это было сделано для того, чтобы отнять у выселяемых последние ценные сбережения. А выселенные из Брюнна утверждали, что военные ревгвардии отняли у них все ценные вещи: золото, меха, обручальные кольца. Немцы из Иглау / Йиглавы сообщали о том, что 40 представителей той же революционной гвардии, конвоировавшие их во время выселения, забрали у них все взятое с собой в путь.
Оставленное имущество также разворовывалось. Например, священник из судетского Шильдберга (Schildberg) вспоминал, как по опустевшим немецким домам ходили чешские жандармы и забирали все, что хотели. Подобное происходило и в Венгрии, первые транспорты с венгерскими швабами обкрадывал сам сопровождавший их персонал. Один из ландратов Западной Германии оставил воспоминание о приеме им поезда с выселенными венгерскими швабами. Когда люди вышли из вагонов, выяснилось, что солдаты сопровождения забрали некоторые их вещи (в данном конкретном случае ландрату с помощью американских властей удалось вернуть людям имущество. О том, что поляки откровенно занимались организацией грабежа немецкого населения страны, было известно и советским властям. Данцигские немцы рассказывали о целой системе грабежей на железнодорожных станциях по пути на Запад. В медленно передвигавшиеся поезда прямо на ходу могли запрыгивать польские банды, чтобы поживиться имуществом выселяемых. Грабили депортируемых и персонал поездов, и милиция, и конвоировавшие солдаты. Один священник из силезского округа Гротткау / Гродкув наблюдал, как польские милиционеры грузили немецкое имущество в машины, а в ландрате милиция еще раз подвергла ревизии багаж депортируемых силезцев.
Нельзя обойти и вопрос насилия по отношению к выселяемым немцам. Практически сразу после прохождения советских войск, восточноевропейские партизаны и солдаты стали врываться в немецкие дома, начав выселения. Они не только грабили, но и стреляли в немцев, использовали против них силу. При пеших маршах конвой зачастую подгонял людей прикладами ружей или палками, обитыми сталью. В случае неповиновения оружие обещали применить в действие. О стрельбе партизан на поражение сообщают немцы из Ландскрона.
Случаи издевательств более мелкого порядка упоминаются еще чаще. Так, при марше из Иглау немцам запретили пить в встречавшихся по пути селениях, что люди воспринимали как желание сопровождавших увеличить численность погибших. А после выселяемых собрали в лагере на 250 чел., сконцентрировав там, по оценкам самих участников событий, в десять раз больше людей. В отношении насилия к немцам отличились не только поляки и чехи, та же картина наблюдалась и в других странах региона. Печально известны в этой связи югославские партизаны: на последнем этапе войны в Югославии фиксируются многочисленные убийства этнических немцев. В Венгрии жестокостей к швабам было меньше, но в начале выселений, а также при депортациях в советскую зону с августа 1946 г. много страданий пережили и венгерские немцы.
Важным вопросом в этой связи является проблема организованности злоупотреблений в отношении выселяемых немцев, здесь можно выделить различные точки зрения. Одни считают, что власти восточноевропейских стран управляли процессом, другие – что насилие и грабежи стали результатом произвола отдельных лиц. Авторы документации по теме «изгнания» склоняются к тому, что все эти события выглядели как хорошо спланированная сверху акция. Сторонники этой точки зрения указывают, в частности, на то, что проведение таких масштабных акций никак не могло пройти без ведома соответствующих правительств, тем более в условиях сильной централизации.
Вторая точка зрения больше представлена восточноевропейскими исследователями. Есть и немецкие ученые, выступающие за спонтанность неорганизованных выселений (хотя, по их мнению, «дикие выселения» прекрасно вписались в общую политическую линию). Такая позиция аргументируется тем, что в соответствующие органы и структуры сразу после войны проникало много полукриминальных элементов, и поэтому злоупотребления были неизбежны. Германскимконтраргументом является мнение, что у восточноевропейских властей отсутствовала не возможность, а именно желание помешать злоупотреблениям в отношении депортируемых немцев.
Таким образом, представители органов правопорядка, военных и революционных соединений выступили в событиях послевоенных депортаций немцев из Восточной Европы в качестве прямыхисполнителей. Именно они непосредственно работали с подлежащими выселению людьми: оглашали приказ, собирали выселяемых, контролировали документы и багаж, конвоировали и т.д. Через контакт с ними передавалось общее настроение, царившее в послевоенной Восточной Европе. А это была атмосфера ненависти к немецким меньшинствам, которые воспринимались в свете недавних событий как репрезентанты нацистской Германии. Данные обстоятельства, с одной стороны, определили общее негативное отношение организаторов выселения к немцам, а сдругой – делали возможным откровенный произвол и недопустимое насилие со стороны отдельных представителей властей.
Читайте также:
Самые последние новости
