Жан-Пьер Адамс: 39-летняя кома, которая не помешала любви
Основные моменты истории
Жан-Пьер Адамс: 39-летняя кома, которая не помешала любви
Бывший игрок сборной Франции Жан-Пьер Адамс находился в коме 39 лет
Адамс впал в кому после того, как плановая операция прошла неудачно
За Адамсом ухаживала его жена Бернадетт, пока он не скончался в возрасте 73 лет
Этот вопрос семья бывшего игрока сборной Франции Жан-Пьера Адамса, чья жизнь была жестоко перевернута в 1982 году, задает себе каждый год в знаменательную годовщину.
Тридцать девять лет назад мускулистый футболист, которому тогда было 34 года, поступил в лионскую больницу на плановую операцию по исправлению проблемного колена.
К моменту выписки он уже не мог ни говорить, ни ходить, ни шевелить конечностями.
С тех пор его жена Бернадетт ухаживает за ним, не пропуская ни одного дня за последние три десятилетия.
«Никто никогда не забывает дарить Жан-Пьеру подарки, будь то его день рождения, Рождество или День отца», – рассказала Бернадетт в интервью CNN.
Адамс, которому 10 марта исполнилось 73 года, может дышать самостоятельно, без помощи аппарата, и у него есть своя комната, где он проводит большую часть дня на модифицированной кровати, которую обычно можно найти в больнице.
«Мы покупаем подарки, например, футболку или джемпер, потому что я одеваю его в постели – он меняет одежду каждый день», – объясняет его жена в семейном доме недалеко от Нима, на юге Франции, где Бернадетт ухаживает за Жан-Пьером.
«Я покупаю вещи, чтобы у него была красивая комната, например, красивое постельное белье или какой-нибудь аромат. Раньше он пользовался Paco Rabanne, но его любимый аромат закончился, и теперь я покупаю Sauvage от Dior».
Жан-Пьер Адамс: Альбом карьеры французской звезды
Катастрофическая операция Жан-Пьера привела к тому, что яркий персонаж, выросший в Сенегале из скромной семьи, превратился в человека, который с тех пор находится в стойком вегетативном состоянии.
Жан-Пьер, который в 1970‑х годах был игроком сборной Франции, теперь не способен почти на все волевые движения, но может переваривать пищу, а также открывать и закрывать глаза.
Бернадетт ухаживает за мужем с неизменной любовью: одевает, кормит и купает его, переворачивает в кровати, чтобы избежать пролежней, и часто теряет свой сон, чтобы обеспечить ему сон.
О том, как они связаны, говорит тот факт, что в редких случаях, когда Бернадетт проводит ночь вне дома, сиделки Жан-Пьера замечают, что его настроение меняется.
«Он чувствует, что не я его кормлю и ухаживаю за ним», – говорит его жена, которой уже 52 года. Это медсестры говорят мне, что он не такой, как раньше».
«Я думаю, он все чувствует. Он должен узнавать и звук моего голоса».
Период просветления
Жан-Пьер и Бернадетт родились в Сенегале и Франции соответственно, но их жизни начали сходиться в середине 1950‑х годов.
Именно тогда бабушка Жан-Пьера взяла его с собой в Европу в рамках религиозного паломничества, определив 10-летнего ребенка в школу во Франции.
Вскоре его усыновила местная французская пара, и его африканское существование стало стремительно уходить в прошлое.
В конце 1960‑х годов Жан-Пьер, тогда еще футболист-любитель, встретил Бернадетту на танцах.
Это было время перемен: восстание в мае 1968 года возвестило о начале новой эры, когда студенты и рабочие изменили культурные взгляды Франции, бросив вызов консервативному характеру правительства генерала де Голля.
«Не скрою, что вначале моей семье было очень трудно», – вспоминает Бернадетт, размышляя о трудностях, с которыми они столкнулись как смешанная пара.
«В то время чернокожий мужчина и белая женщина, живущие вместе, не пользовались уважением.
«Но мы стали жить вместе, а потом решили пожениться. Я написал родителям, сообщив новость, дату свадьбы и приглашение, и моя мама пригласила нас на ужин.
После этого все стало хорошо, и его стали воспринимать в лучшем свете, чем меня: «Жан-Пьер, Жан-Пьер» – они говорили только о Жан-Пьере!»
Сначала пара жила к югу от Парижа – в Фонтенблю, где Адамс помогал местной команде выиграть любительский чемпионат, но вскоре после свадьбы в 1969 году они переехали в Ним, так как Жан-Пьер подписал контракт с командой первого дивизиона города.
Через два года «Ним» не только занял второе место, но и Жан-Пьер стал играть за сборную Франции – один из первых чернокожих футболистов, которому это удалось.
«Он был силой природы, очень сильным физически, обладал огромной решимостью и желанием», – сказал CNN Анри Мишель, который играл в первом матче Адамса за сборную Франции в 1972 году.
«Он был грозным, очень патриотичным, и играть с ним было одно удовольствие», – добавил тот, кто тренировал сборную Франции на чемпионате мира 1986 года. «Он начинал как нападающий, но потом стал играть на задней линии».
Там Адамс сформировал центральную оборонительную линию, известную как «Garde Noire» – «Черная гвардия» – вместе с Мариусом Трэсором, которого бразилец Пеле в 2004 году включил в список 125 величайших футболистов мира.
«Адамс и Трессор составили одну из лучших центральных защитных пар во всей Европе», – сказал тогда французскому футбольному журналу «Onze» не кто иной, как немецкий обладатель Кубка мира Франц Беккенбауэр.
Пожалуй, вместе с предыдущими чернокожими игроками, такими как Ларби Бен Барек и Люсьен Коссу, «Garde Noire» помогли проложить путь к успеху Франции на чемпионате мира 1998 года. Такие ключевые игроки, как Патрик Виейра, Марсель Десайи и Лилиан Тюрам, родились в Сенегале, Гане и Гваделупе соответственно.
В общей сложности Жан-Пьер набрал 22 очка, а также выступал за «Пари Сен-Жермен» и «Ниццу», с которыми ему не удалось выиграть титул чемпиона Франции, а также выбить «Барселону» из Кубка УЕФА 1973–74 годов.
Жизнь вне поля была просто прекрасна.
Жан-Пьер, любивший музыку, особенно бразильскую, и пристрастившийся к сигарам, одежде и украшениям, в полной мере наслаждался жизнью 1970‑х годов с Бернадетт.
Он был воплощением «радости жизни» в человеческом обличье – смешливый и шутливый, любил выходить в свет», – говорит Бернадетт, которая в день нашей встречи была одета в футболку Desigual и безупречно белые брюки. «Действительно, улыбка всегда вырывалась наружу. Он любил хорошую жизнь и был любим всеми».
Когда его карьера пошла на спад и он опустился в дивизион, Адамс решил, что хочет тренировать молодежь, и одним мартовским днем 1982 года он отправился в Дижон на три дня учебы и тренировок.
Там он повредил сухожилие на ноге – безобидная травма, которая в итоге бросит огромную тень на семью Адамс.
ЧИТАТЬ: Матч, который изменил футбол
Идеальный шторм
Жан-Пьер отправился в больницу Эдуарда Эрриота в Лионе, чтобы сделать рентген.
«Оттуда он должен был вернуться домой», – вспоминает Бернадетт. Он шел по коридору больницы, где никого не знал, когда мимо него прошел врач, который знал все о футболе, так как следил за командой «Лиона».
Остановившись поговорить, доктор тут же предложил свою помощь и после мгновенной консультации принял решение о хирургическом вмешательстве и записал Жан-Пьера на прием: 17 марта 1982 года, среда.
Когда дата подошла, возникла проблема. Персонал больницы бастовал.
Дело Жан-Пьера было далеко не срочным – он мог бы продержаться еще немного, – но операция все равно состоялась.
«Женщина-анестезиолог обслуживала восемь пациентов, одного за другим, как на конвейере», – рассказывает Бернадетт.
«За Жан-Пьером наблюдал стажер, повторявший год, который позже признался в суде: «Я не справился с возложенной на меня задачей».
«Учитывая, что это не была жизненно важная операция, что в больнице была забастовка, не хватало врачей, а эта женщина ухаживала за восемью пациентами в двух разных палатах, кто-то должен был позвонить мне и сказать, что они собираются отложить операцию».
Этого не произошло, и между анестезиологом и стажером было допущено множество ошибок.
Жан-Пьер был плохо интубирован, одна трубка перекрывала путь к легким, а не вентилировала их, что привело к кислородному голоданию, после чего у него произошла остановка сердца.
«Я нашла его лежащим на кровати, повсюду были трубки», – вспоминает она после того, как помчалась в больницу. «Я не выходила из больницы в течение пяти дней. Я думала, что он очнется и что я должна быть рядом».
Когда она снова почувствовала свежий воздух, мир стал совсем другим.
Жизнь сейчас
После 15 месяцев пребывания в больнице местные власти посоветовали Бернадетт, что лучшим местом для ее мужа будет близлежащий дом для престарелых.
Я не думаю, что они знали, как за ним ухаживать, поэтому я сказала себе: «Он вернется домой», и с тех пор я ухаживаю за ним», – говорит Бернадетт.
Каждый день она просыпается чуть раньше семи часов и завтракает – драгоценные минуты, проведенные в одиночестве, – и готовится к уходу за мужем.
Она переодевается, бреется, готовит еду – все это смешивается – и доставляет ее, что может занять целый час, помогает Жан-Пьеру сходить в туалет, а также помогает кинезиологу следить за тем, чтобы его легкие были чистыми, а мышцы тренировались, чтобы он не задыхался и не атрофировался.
Если ей повезет, ее рабочий день заканчивается в восемь, когда Жан-Пьер может лечь спать.
«Иногда, когда ночь проходит неудачно, я не сплю до самого утра».
Круглосуточный уход оставляет мало времени для заработка, но, к счастью для стоической Бернадетт, она получает аннуитет после того, как суд вынес решение в ее пользу – хотя и после десятилетней судебной тяжбы.
«Процесс длился почти 12 лет. Я думаю, это сделано для того, чтобы отпугнуть людей», – говорит она. «Если бы у меня не было поддержки футбола, я бы совсем разорилась».
Французская лига, федерация футбола и Variety Club of France – клуб бывших игроков сборной Франции – объединились, чтобы помочь ей оплатить судебные издержки.
Хотя несчастный случай произошел в 1982 году, медицинский персонал был признан виновным в «неумышленном нанесении травмы» только в 1989 году, и даже тогда потребовалось еще почти пять лет, чтобы решить вопрос о выплате компенсации семье.
«За эти годы мы сыграли пять или шесть партий, потому что знали, что Бернадетт испытывает финансовые и психологические трудности», – сказал CNN Жак Вандру, генеральный менеджер Клуба варьете Франции.
«Жан-Пьер был очень привлекательным человеком и заслуживал помощи. Он до сих пор жив, и это удивительно».
Его комната примыкает к центральному месту в доме – кухне-гостиной.
«Я постоянно разговариваю с ним – о телевизоре, о том, что пришло по почте, о чем угодно!» говорит Бернадетт. «Вокруг него всегда движение. Он всегда рядом с нами».
Когда я спрашиваю, представляет ли она себе разговоры, которые могли бы быть у этой пары, Бернадетт на мгновение задыхается – краткое представление об истинной цене несчастного случая для гордой и спокойной женщины.
«Я не знаю», – ответила она. «Трудно сказать. Я говорю, что он не понимает моих слов, но бывают моменты, когда у него случаются вспышки. Возможно, на мгновение, всего лишь на мгновение, он что-то понимает».
Но это маловероятно.
Седые волосы
Мозг Жан-Пьера испытывал такое кислородное голодание, что получил катастрофическое повреждение, и перспектива выздоровления была очень мала.
«Чем больше времени проходит, тем больше я волнуюсь», – говорит она. «Его состояние не ухудшается, так что кто знает? Если в один прекрасный день медицинская наука разовьется, то почему бы и нет? Наступит ли день, когда они узнают, как что-то сделать для него? Я не знаю».
И хотя она неустанно надеется на это, она продолжает беречь его наследие и достоинство.
Задолго до нашей встречи она сказала мне, что Жан-Пьера нельзя фотографировать, а когда я спросила, можно ли сфотографировать вход в его комнату, Бернадетт в ответ мягко, но решительно захлопнула дверь.
Но она с радостью знакомит меня с Жан-Пьером, а он по-прежнему выглядит очень молодо – лишь с легкой проседью. Мне сказали, что он спит, хотя глаза его были открыты.
На его кровати лежало яркое покрывало, подаренное много лет назад, а в углу стоял маленький телевизор.
В какой-то момент после того, как он проснулся, Бернадетт ненадолго вышла из комнаты.
Я стоял в неловком положении – все мысли о том, чтобы объяснить, как я когда-то жил в Сенегале, были отодвинуты на задний план, поскольку такие бессодержательные разговоры казались настолько болтливыми, что я погрузился в молчание.
Не видя взгляда Жан-Пьера, я чувствовал себя невидимым и, учитывая его положение, одновременно грустил и злился.
«Больница так и не извинилась», – сказала Бернадетт несколькими минутами ранее.
Будущее условное
В настоящее время жена Жан-Пьера обеспокоена. Будущее.
«Представьте, если я умру раньше него, что тогда будет с ним?» – спрашивает она.
«Он умрет без заботы. Я нужна ему, чтобы есть, чтобы удовлетворять его основные потребности. Если я этого не сделаю, то кто сделает это?»
Когда я спросил, могут ли помочь ее сыновья – Лоран и Фредерик, которым на момент аварии было 11 и 4 года соответственно, – она ответила, что отчаянно хочет избавить их от такой участи.
Рассматривала ли она когда-нибудь возможность эвтаназии для Жан-Пьера?
«Что вы хотите, чтобы я сделала – лишила его еды? Пусть он умирает понемногу? Нет, нет, нет», – кричала она.
В 1982 году, когда Бернадетт ехала в Лион, этот вопрос также преследовал ее: она боялась, что ее попросят согласиться на отключение аппарата жизнеобеспечения, на котором находился Жан-Пьер.
«Я стараюсь не думать об этом несчастном случае каждый день, но у меня нет выбора», – говорит Бернадетт, которая сейчас является бабушкой троих детей. «Каждый раз, когда я смотрю на него, в моей голове возникает эта мысль».
В середине 1990‑х годов, когда суд вынес решение по этому делу, анестезиолог и стажер получили, казалось бы, относительно легкое наказание: условный срок в один месяц и штраф, который сегодня составляет около 750 евро (815 долларов).
Спустя десятилетия семья Адамс все еще платит гораздо более тяжелую цену.
Дополнительные материалы: Аманда Дэвис, Франческа Черч, Лорен Мурхаус и Софи Иста.
Читайте также:
- Неограниченные забастовки немецких поездов
- Что ждет немецкий рынок труда в 2024 году
- Фермеры протестуют в Берлине на сотнях тракторов
Источник: edition.cnn.com
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
