«Серые волки громко смеялись над Месутом Озилом»
«Серые волки громко смеялись над Месутом Озилом»
Месут Озил был на вершине своей игры, став чемпионом мира в 2014 г., а затем последовало глубокое падение, подобного которому редко приходилось видеть. В новом подкасте исследуется путь Озила к президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану и турецкому национализму. Создатели Хесрау Бероз и Карим Хаттаббеседуют с ntv.de орелигиозных постах Эзила в Газе, его отце, печально известной отставке в 2018 году – и роковых ошибках, совершенных немецким обществом.
Ntv.de: Для своего нового подкаста «SchwarzRotGold: Mesut Özil zu Gast bei Freunden» (BlackRedGold: Месут Озил в гостях у друзей) вы провели больше года с чемпионом мира в Рио и поговорили со многими его спутниками: Удалось ли вам заполучить одного из самых неуловимых немецких футболистов?
Карим Хаттаб: Именно это и делает Месута Озила таким особенным: Его не так легко понять. Эзил – это не только черное и белое. В ходе нашего исследования мы познакомились со многими оттенками его серого цвета.
Кхесрау Бероз: Мы можем приблизиться только к людям в наших подкастах, но мы смогли составить о нем четкое впечатление, потому что разные люди описывают его схожим образом. Они говорили нам независимо друг от друга: Эзил – сдержанный, скромный человек. Тот, кто просто хочет играть в футбол.
Конечно, это резко контрастирует с тем, каким Эзил иногда предстает в социальных сетях.
Хаттаб: По сравнению с коллегами своего времени, его показное поведение несколько ограничено. Он не ест золотые стейки, как Франк Рибери, не летает на тренировки на вертолете, как Йенс Леманн. Вместо этого он часто жертвует призовые деньги. Конечно, он ездит на большой машине и имеет большие часы. Это тоже проявление совершенно перегретой футбольной системы с абсурдными зарплатами. Футболистов с раннего возраста толкают в эту карьеру, а потом требуют от них слишком скромной жизни. Многие говорили нам, что все, чего хочет Озил, – это большой диван для друзей и Playstation.
Для людей, которые демонстрируют внешнее великолепие, под поверхностью часто скрывается эмоциональная неуверенность, поиск себя и своей идентичности.
Бехроз: Озил после сборной – это человек, который сидит на двух разных стульях и с обоих его спихивают. В Германии ему не рады, а в Турции многие называют его предателем, потому что он играл за сборную Германии. Он ищет идентичности и признания. Для многих мигрантов символы статуса – это знак: «Я добился своего». Озил вырос ни в чем не нуждаясь, сумел добиться успеха и стать лучшим немецким футболистом, будучи внуком рабочих-мигрантов, и стал чемпионом мира.
Арсен Венгер, тренер Месута Озила в клубе «Арсенал», сказал в 2013 году: «Если вы видите Месута на поле и не влюбляетесь в него, значит, вы ничего не смыслите в футболе». Почему этот волшебник так низко пал в Германии как футбольной нации?
Бехроз: С человеческой точки зрения, конечно, в падении виноваты фотография с президентом Турции Эрдоганом и уход Озила из сборной в 2018 году. Это трагическая история. Есть человек, который любит футбол, который нашел способ выразить себя в нем, и этот парень вдруг оказывается в водовороте мировой политики. Футбол настолько эмоционален и личен, что в нем выстраиваются парасоциальные отношения. Отставка Эзила для многих стала предательством.
Месут Озил – жертва?
Бехроз: Футболист такого уровня, конечно, должен уметь оценивать происходящее. Можно критиковать фотографию и его антикризисное управление. Но если это используется как повод для разжигания антимусульманского и расистского недовольства, как это делает AfD или как это было слышно на стадионах, это не может быть оправдано. Многие восприняли его оплошность как возможность: «Теперь я наконец-то могу сказать то, что всегда хотел сказать». Во время дебатов Эзил подвергся многочисленным проявлениям расизма.
Хаттаб: Я спросил одного из наших интервьюеров: «Произошло бы то же самое с Озилом, если бы он был итальянского происхождения и сфотографировался с Маттео Сальвини, в то время заместителем премьер-министра Италии, который был столь же сомнительным в плане прав человека, как и Эрдоган? Но ведь он был в 1960‑х годах. Так что речь идет о статусе группы, с которой считывается Эзил. Как музыкант или актер, он получил бы поддержку в той же ситуации, но в футболе нет лобби. Это был один против всех.
Что происходило в Германии в то время?
Хаттаб: Мы применили двойные стандарты. Мы отказали футболисту в фотографии с тем же человеком, с которым у нас заключен договор о защите беженцев. У всех было свое мнение по поводу Озила, ни у кого не было своего мнения по поводу наших отношений с Эрдоганом. Я не понимаю, почему немецкая критика Эрдогана, которая имеет под собой основание, была направлена на футболиста, а не на тех, кто от нее страдает. Потому что, в отличие от Эзила, политики с самого начала были хорошо информированы об Эрдогане.
Бехроз: Момент был использован для проведения фальшивых дебатов. Когда Озил ушел и дебаты закипели, не было никакой переоценки. Оглядываясь назад, можно сказать, что совершенно безумно, что Озил и Илкай Гюндоган даже посетили президента Германии. Это выглядело так, как будто они вдвоем должны были извиниться перед Германией. Месут Озил – гражданин Германии, он не теряет права на немецкое гражданство из-за того, что сфотографировался с Эрдоганом.
Спустя некоторое время Озил и Эрдоган стали все более близки, а президент Турции даже стал шафером футболиста.
Хаттаб: Мы забыли одну вещь: мы разговаривали с отцом Месута, Мустафой Озилом, и он сказал нам, что был абсолютным противником Эрдогана. Но когда брат Эрдогана однажды был в гостях в Мадриде и между ними произошел конфликт, он забеспокоился, сможет ли он дальше ездить в Турцию. Другими словами, мы всегда игнорируем тот факт, что у Эзила в то время была семья в Турции и он хотел туда ездить или даже жить там. Если этот президент с такой репутацией хочет сфотографироваться, то нужно иметь настоящее нахальство, чтобы отказать ему в этом.
Бехроз: Отец Озила также сказал: «Если Эрдоган захочет прийти на твою свадьбу, то Эрдоган придет на твою свадьбу».
Мустафа Озил и его сын пошли разными путями с сезона 2013⁄14. Как он относится к переезду Месута в Турцию?
Бехроз: Несмотря на расставание, отец Озила не испытывал горечи, а был уверен, что когда-нибудь они с сыном снова окажутся в объятиях друг друга. Мустафа Озил также сказал, что он не стал бы решать вопрос об отставке Месута Озила таким образом, что при нем все пошло бы по-другому. Он считает, что его сыну дали плохой совет. По его мнению, твиты об отставке были неуместны, и он не считает, что Twitter – это подходящая среда для «мирового футболиста». Он сказал, что его сын был его сыном, но полностью испортил свою карьеру, уехав в Турцию и присоединившись к клубу Эрдогана. Отец даже назвал позором то, во что в итоге превратилась карьера Месута Озила. Вероятно, он также хотел превзойти своего преемника.
Хаттаб: Мустафа Эзил даже защитил Германию от обвинений своего сына. Он также сказал о Месуте, что его сын никогда не был политиком до перерыва в 2014 году. Это нам подтвердил и бывший классный руководитель Озила. С точки зрения отца, Эзил позволил сделать себя инструментом.
Озил нашел убежище не только в распростертых объятиях президента Турции, но и в религии.
Бехроз: Это типично для людей, которые чувствуют, что их не принимают. Примерно с 2014 года Озил стал открыто говорить о своей религии в социальных сетях, хотя он всегда был правоверным мусульманином.
Хаттаб: Озил стал брендом, который с помощью социальных сетей выделяет себя из привычных медиаструктур и, прежде всего, экстернализирует ислам. Он нашел там свою толпу, которая дала ему идентичность и к которой он чувствовал себя принадлежащим – и которую он мог подхватить: «Почему я должен играть с фанатами «Шальке» в Германии, когда я могу играть с половиной мира, если я сделаю себя узнаваемым как набожный мусульманин?
После этого Эзил не захотел «просто играть», а привлек к себе внимание политическими высказываниями в социальных сетях.
Бероз: Озил очень избирательно относится к политическим высказываниям. Как правоверного мусульманина, его действительно волнуют такие темы, как заключенные в тюрьму уйгуры в Китае или убитые мусульмане в Ханау. Это были большие проблемы, такие же, как сейчас Палестина. Этому нельзя удивляться.
Хаттаб: То, что мы, общество, сделали из футболистов, что мы возводим их на такой пьедестал, – это безумие. На самом деле у нас есть только женщины и мужчины-политики и профессиональные футболисты, которые представляют Германию перед внешним миром. Все, что говорят футболисты, взвешивается на весах.
Что Вы думаете о его пропалестинских постах, посвященных войне в Газе?
Бероз: Озил видит, как в Газе гибнут дети, он мусульманин и делает об этом пост. Я не думаю, что у него был большой мыслительный процесс а‑ля Роберт Хабек, чтобы поднять всех своей речью. Это часть его религиозной истории. Но он действительно оплакивал жертв с обеих сторон в Instagram и не сказал ничего в поддержку ХАМАСа.
Эзил не осудил напрямую атаки ХАМАС. Проведенные Вами исследования и беседы выявили какие-либо признаки того, имеет ли Озил в виду «только» равные права для всех со «Свободной Палестиной» или же он хочет отрицать право Израиля на существование?
Хаттаб: Мы не слышали ничего в сторону антисемитизма или произраильской ориентации.
Бехроз: Если это так, то он выступал за что-то, а не против.
Хаттаб: За исключением уйгуров. Там он фактически выступил против глав правительств исламских стран.
Весной фитнес-тренер Эзила опубликовал фотографию экс-профессионала с обнаженной верхней частью тела. На левой груди у Озила была татуировка с символом «Серых волков» – турецкой экстремистской организации правого толка, которая нападает на курдов, евреев и армян.
Бехроз: Мы разговаривали с представителями экстремистской организации «Серые волки» в Турции, которые мечтают о Великой турецкой империи. Они громко смеялись над Озилом, когда увидели татуировку. Он им совсем не нужен. По их мнению, парень, который выбирает сборную Германии, не может быть турецким националистом.
Хаттаб: Во всех наших разговорах мы получили только две реакции на татуировку: Первая: „Ну и что? Во-вторых: „Мы ему не верим. Он не один из нас». Что мы знаем: На момент нанесения татуировки у Озила уже не было советника. Его отец и другие люди, с которыми мы разговаривали, задавались вопросом, где его люди, которые могли бы посоветовать ему не делать этого, и беспокоились, что он может быть очень одинок.
Закрывает ли Озил глаза на то, что символизируют «Серые волки»?
Хаттаб: Является ли Озил откровенным националистом и расистом? Мы этого не знаем. По крайней мере, на публике это никак не проявляется. Кроме этой татуировки, в наших разговорах и исследованиях мы вообще ничего не слышали и не находили об Озиле и «Серых волках». Объяснить это может только он сам. Сначала с нами хотел поговорить его тренер по фитнесу, но, вероятно, вмешался сам Озил.
Бероз: Многие также считают, что татуировка Озила – это средний палец Германии. Другие говорят, что это крик о принадлежности: это не маленькая татуировка на руке, а огромная – на сердце.
Партия Эрдогана AKP с 2018 года состоит в предвыборном союзе с ультраправой, ультранационалистической и скептически настроенной к ЕС MHP, которая считается политической ветвью «Серых волков».
Бехроз: Но крайние «Серые волки», с которыми мы беседовали, вообще не любят Эрдогана. Так что это усложняет ситуацию для Эзила. Не желая релятивизировать, «Серые волки» в Турции имеют широкий спектр значений: экстремисты, которые хотят уничтожить курдов, откровенные националисты и просто гордые турки.
Тем не менее, Озилу следовало бы еще раз подумать, хочет ли он быть вписанным в этот контекст. Это так же, как если бы на демонстрациях против коронавируса рядом с вами выходили рейхсбюргеры, а на демонстрациях за свободу палестинцев – люди, кричащие «Убей Израиль». Разве это хорошо для вашего дела?
Эзил должен знать: Для курда «Серые волки» – это не очень хорошо.
Хаттаб: Конечно, диапазон от светло-серого до темно-черного. Эти ребята определенно не лишены цвета. В разговорах с «волками» особенно заметна была чистая ненависть к арабскому меньшинству. Звучали фразы, которые можно было бы произнести тет-а-тет за столом завсегдатаев AfD. В случае с Эзилом это, пожалуй, скорее националистические, чем фашистские высказывания. Что не читается негативно в его проэрдоганском пузыре.
Давид Бедюрфтиг беседовал с Хесрау Берозом и Каримом Хаттабом
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
