Первое шествие в масленичный понедельник должно поставить карнавал на цепь

Кельнский карнавал сегодня не совсем известен как подрывной. Даже представители правительства штата, такие как министр внутренних дел Герберт Реуль (ХДС), едут в процессии в масленичный понедельник в качестве почетных гостей. Эта близость к сильным мира сего уходит корнями в 200-летнюю историю. Даже первое шествие в масленичный понедельник 10 февраля 1823 года было попыткой заковать в цепи доселе анархический праздник.

Со времен Средневековья «Фастеловенд» создал «перевернутый мир», в котором бедные и бесправные наслаждались «свободой дурака» в течение нескольких дней и могли насмехаться над высокими лордами. Отсутствие дисциплины оказывало почти травмирующее воздействие на добропорядочных буржуа, которые проходили через него. Мюнхенский судебный советник Альберт Клебе отмечал в 1800 году: «Во всех трактирах звучала музыка, звон бокалов, рев и крики пьяного сброда».

Так продолжаться не могло – особенно после того, как Кельн, который уже считался либеральным и покладистым, но в то же время хаотичным, в 1815 году пал перед авторитарной и одержимой порядком Пруссией. Поэтому зимой ¹⁸²²⁄₂₃ года несколько солидных представителей кельнской аристократии сели в винном доме и обсудили, как можно одомашнить происходящее. Их образцом стал культивированный венецианский карнавал. Поэтому первое, что они сделали, это импортировали его название и переименовали в карнавал. Во-вторых, они придумали романтический маскарад.

Вдохновленные принцами и генералами

Вероятно, они были вдохновлены триумфальными шествиями принцев и генералов, но прежде всего процессией Corpus Christi католической церкви. Для организации шествия в январе 1823 года инициаторы создали «Праздничный комитет по проведению карнавальных праздников», который существует и по сей день. Хотя до масленичного понедельника оставалось всего две недели, они уже добились большого успеха с первым шествием, в том числе и в коммерческом плане.

Карнавал стал большим бизнесом, сопровождавшимся мерчендайзингом с кепками, специальными канцелярскими принадлежностями и «дурацким табаком». Другие города поспешили скопировать кельнскую модель. Между тем, полицейские власти позаботились о том, чтобы фигура первоначально запланированного «Карнавала Короля» была заменена на «Карнавал Героя». В конце концов, в Пруссии был только один король, и он находился в Берлине.

Таким образом, высшие классы захватили карнавал. «Низшие классы» были исключены из сеансов. Но этому было оказано сопротивление: убежденный демократ Франц Раво объединился с единомышленниками и организовал альтернативный карнавал, критически настроенный по отношению к времени, где рады были всем. Вместо «невинных насмешек над временем» Раво хотел заняться «извращениями времени, особенно в области патриотической политики».

Уникальная конкуренция

В Розовый понедельник 1845 года Кельн пережил сенсацию, которой не было ни до, ни после: Две конкурирующие карнавальные процессии боролись за расположение зрителей. Один из них был оборудован подчиненным власти обществом «Гроссе Карневальсгезельшафт», другой – Раво. На плакате этого альтернативного шествия в Розовый понедельник высмеивались «сосиски с цензурой» и «берлинские рвотные сосиски».

В 1848 году Кельнский карнавал даже дал сигнал к началу Великой мартовской революции, которая в том же году привела к демократизации Германии: В центре города в небо поднялся газовый шар в форме Гансвурста – сияющий в республиканских цветах – черном, красном и золотом, видный издалека. Черный цвет означал порох, красный – кровь, а золотой – пламя свободы. Менее чем через две недели Раво предстал перед королем Фридрихом Вильгельмом IV в Берлине и потребовал реформ. Став первым демократическим депутатом Кельна, он вошел в Национальное собрание Франкфурта, где быстро привлек внимание своим ораторским талантом. Неудивительно – перед нами стоял опытный карнавальный оратор.

Важная деталь забыта

В течение следующих нескольких месяцев парламент в Паульскирхе разработал прекрасную конституцию, но не смог реально обеспечить себе власть, особенно контроль над вооруженными силами. Поэтому немецкие князья смогли нанести ответный удар при первой же возможности и распустить парламент. «Только солдаты помогают против демократов» – таков был лозунг короля.

Раво пришлось бежать – он был одним из последних. Через Швейцарию и Францию он добрался до Брюсселя в 1851 году. Приговоренный к смерти в Кельне за мятеж и государственную измену, он умер в изгнании в Бельгии в возрасте всего 41 года. В Париже Генрих Гейне спел прощальную песню неудавшейся революции: «Сильный ветер утих! И снова тихо в доме/Германия, великое дитя,/Радуется снова своим рождественским елкам».

Шуты быстро вернулись к своим прежним занятиям. Время, когда Франц Раво будоражил кельнский карнавал и раздражал власть имущих до белой горячки, теперь осталось лишь в далеком прошлом.