Эксклюзивное интервью Ольги Гозман
Редакция Aussiedlerbote пообщалась с дочерью осужденного в России Леонида Гозмана. В эксклюзивном интервью Ольга Гозман рассказала нам о том, какие цели преследовал ее отец, о том, зачем он вернулся в Россию, когда мог оставаться в безопасности за рубежом, и о том, почему свобода и правда сегодня настолько важны. Мы поговорили о растущей волне антисемитизма и о «неправильных» мнениях, обладатели которых рискуют всем, что у них есть.
Отец вернулся в РФ, потому что хотел говорить правду
Aussiedlerbote: Мы находимся в Германии. Не могли бы вы сделать короткую справку для тех, кто не в курсе, что именно произошло. Какая была последовательность событий? Присутствует ли формальное обвинение и как оно выглядит?
Ольга Гозман: Смотрите… Краткая справка того, что произошло. В ней есть несколько аспектов. Что произошло с моим отцом? Он – публицист, оппозиционный публицист. Он давно, точнее всегда был не согласен с той политикой, которую проводил Путин. Он всегда про это писал и говорил. Но нужно понимать, что мой отец при Путине никогда не баллотировался ни в какие органы власти: ни в депутаты Думы, ни в муниципальные собрания, никуда. Он не разоблачал никаких коррупционных схем, как Навальный. Он не создавал никаких организаций. Он – публицист. Он пишет и говорит. Все.
Весной он был признан иностранных агентом. Это, как вы знаете, теперь так маркируют, условно говоря, врагов власти. При этом он вернулся, он был в Европе… Это вызвало чрезвычайную агрессию у власти, потому что нынешняя власть говорит: «Вот на этой части суши мы устанавливаем правила и делать нужно так, как мы говорим. Мы решаем, кто здесь может жить, а кто нет». А мой отец сказал: «А ни фига. Это моя страна. Я хочу тут жить, и я буду тут жить». Это было такое публичное оскорбление. Он публично их послал. Это первое, о чем я хотела сказать.
Второе – это то, что он тяжело болен сейчас. Он попал в больницу по скорой с острой болью. Боль снимали около двух суток. В Москве, в блестящей больнице, где очень хорошие врачи. Они не могли справиться, они не могли снять боль быстрее. Его выписали, но сказали, что ему достаточно срочно нужна операция. Он должен был готовиться сейчас к этой операции, но его арестовали на выходе из больницы. Ему дали 15 суток за то, что он сравнивал Сталина с Гитлером и сказал, что Сталин был хуже. Когда эти 15 суток кончились, в этой тюрьме, в которой он находился, его арестовали снова. Снова дали 15 суток. На этот раз за то, что он сказал, что Смерш отличался от СС только тем, что у Смерш не было красивой формы. И когда начались эти 15 суток, ему в камеру не разрешили передавать еду. При обострении мочекаменной болезни должна быть очень строгая диета. То есть можно есть только кисломолочные продукты: йогурты, творог, кефир, яблоки, бананы и еще что-то. Так вот теперь ему не передают еду, и та еда, что у него есть, скоро закончится. Что он будет есть – непонятно. При голодании острая болезнь может вернуться в любую секунду.
Мы опасаемся, что после этих 15 суток его не освободят, а дадут серьезное уголовное дело. Так было в случае я Яшиным, с Кара-Мурзой и многими другими. Это стандартная процедура у нынешней российской власти. Они сажают на 15 суток, готовят уголовное дело, а после этого уже дают уголовное дело и сажают навсегда или очень надолго.
«В ситуации с моим отцом, которому 72 года, который тяжело болен, любой срок – это ужасно»
Есть аспект, который, не знаю, насколько понятен жителям Германии… Люди, которые уехали давно, оторвались от контекста. Дело в том, что за последние несколько месяцев, сильно вырос уровень государственного антисемитизма в России. Во-первых, Лавров, который говорил, что Гитлер был евреем. Или Алексею Венедиктову, который много лет был руководителем «Эха Москвы», под дверь подкинули свиную голову. Преследованию подвергается «Сохнут», и, видимо, он сейчас будет закрыт. Количество антисемитских публикаций – просто безумно. И в этой связи важно понимать, что власть на самом деле выдавливает из страны оппозиционных журналистов. Она дает возможность уехать.
Мой папа, когда у него был первый срок, передал интервью для «Новой газеты». Он сказал: «Если меня выпустят, я сразу уеду». Но его не выпустили.
Обычно власть всех выдавливает из страны. Его она посадила и, видимо, отпускать не хочет.
Все то жестокое отношение, показательно садистское и жестокое отношение, с которым мы столкнулись… Мы считаем, что оно, безусловно, имеет антисемитские корни, антисемитскую подоплеку. Кроме того, что он политический оппонент, не страшный политический оппонент, он ничего не делал. Он только говорил. И именно с ним такое чрезвычайно жестокое отношение.
В связи с арестом и содержанием Леонида Яковлевича то и дело слышны выражения об антисемитизме происходящего. То, что вы сейчас сказали, то, что было написано Кириллом Мартыновым… Все-таки какие-то факты касательно самого Леонида Яковлевича в связи с антисемитизмом вы могли бы перечислить?
Под всеми моими постами, которые я публикую в Фейсбуке по поводу нынешней ситуации, мне обязательно пишут, что Гозман – жид, что наконец-то с жидами разберемся, что жидам самое место в тюрьме. Их просто несколько сотен в день ко мне приходит сейчас. Полагаю, что папе их тоже присылают, потому что я вижу то, что присылают мне. И таких комментариев всегда было очень много. Если поискать публикации, антисемитские публикации, в которых упоминается папа, то их тоже очень много.
Есть такая журналистка Ульяна Скойбеда. Она в свое время сказала, что проблема современного общества в том, что из предков Гозмана в свое время не сделали абажуры. А вот не сделали и теперь страдаем. Но я передаю общий смысл. Если это не антисемитизм, то что?
Еще один вопрос. Знал ли ваш отец об опасности возвращения в Россию? Если да, то почему он вернулся? И ваши слова парой реплик раньше… «Я хочу тут жить». Это были его слова или это сформулированный вами подтекст его поведения?
Он искренне считал, что ему возвращаться практически безопасно. Он искренне считал, что он успеет уехать, что его предупредят. Незадолго до его ареста и на него, и на маму в начале августа открыли уголовное дело о несвоевременном сообщении о получении второго гражданства. Они оба граждане Израиля. Они чуть позже, чем нужно по закону, сообщили об этом в компетентные органы.
Родители исходили из того, что в конце августа это дело будет закрыто, как предполагалось. В начале сентября они должны были улететь из России. У них были куплены билеты, все было забронировано и так далее. Они собирались уезжать. Они поняли, что высосанное из пальца уголовное дело – это предупреждение – «валите отсюда». Это вообще административное нарушение, за которое полагается штраф. По подобному делу уголовное дело было открыто один раз. То есть папа – второй человек, а мама – третий. Данная статья не предполагает тюремного заключения. Они думали, что им выпишут штраф, они его заплатят и уедут. Но они не успели. Папу арестовали.
«Разумеется, папа уедет, если его выпустят. Но главное, чтобы выпустили»
Возвращаясь к вопросу, он считал, что все практически безопасно. Что если решат арестовать, то предупредят заранее. И он уедет. Но он не успел.
Что касается того, его ли это слова или моя интерпретация, это скорее мой пересказ его слов. Но в целом мой отец… Он максимально свободный человек. Для него свобода – это высшая ценность. Свободный человек, вообще человек имеет право жить в своей стране. Он не нарушал никаких законов, он ни в чем не виноват. Если он имеет право жить в своей стране, почему бы не вернуться в свою страну? Такова была его логика. Он считал, что ему можно.
Он много лет был замом Чубайса. Выступил ли сейчас в его поддержку Чубайс?
Открытых, официальных выступлений на данном этапе не было. Но кроме открытых, официальных выступлений есть еще много всего, что может делаться для поддержки моего отца и для помощи.
То есть открытой поддержки не было?
Еще раз повторяю: открытой поддержки не было. Очень многие люди не высказались в поддержку, но при этом что-то делают. Поддержка нужна разная. Не только выступления, которые, конечно, очень нужны… Но есть и много всего другого. Я очень благодарна тем людям, которые выступают открыто, и тем людям, которые используют свои связи и возможности, чтобы помочь нам выбраться из данной ситуации.
Большое вам спасибо. Пожелаю, чтобы все закончилось по возможности хорошо. И еще раз задам вопрос, ответ на который я не услышала до конца. Зачем он вернулся в Россию, хотя не был обязан этого делать?
Потому что ему нравится там жить. Потому что он считает, что он там нужен. Он считает, что, когда он говорит правду о том, что происходит в России, о том, что делает Россия… Это упрощает и делает жизнь людей в России, нормальных людей, легче. Людей, которые в ужасе от этого морока, от того, что случилось со страной. Людей, которые не могут уехать. Если они не могут уехать, это не значит, что они одобряют действия властей. Причин, почему люди не могут уехать, – миллионы. Этим людям, людям с нашими взглядами, чрезвычайно тяжело. Тот факт, что папа вернулся, тот факт, что он что-то говорил и выступал, облегчал и упрощал им жизнь. Он считал, что он должен вернуться, потому что тогда этим людям будет проще жить. Когда есть люди внутри страны, которые говорят правду, власть становится не такой страшной. Поймите, есть масса блестящих публицистов, которые уехали, которые говорят блестящие вещи, у них блестящие публикации… Но они не так значимы для российской аудитории, как те же самые слова, сказанные внутри страны. У них разный вес. Папа считал, что он должен вернуться, чтобы говорить правду в стране.
Читайте также:
- «Путин хочет замазать в крови сотни тысяч людей»: Навальный — о мобилизации в России
- «Навальный – не оппозиция»: лидер АдГ оправдал репрессии против политиков и активистов в России
- Можно ли уехать из страны во время мобилизации?
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
