Убегай, чтобы выжить: как украинцы живут в России и что думают о войне? Часть вторая
Мы продолжаем рассказывать об украинцах в России: тех, кто не мог иначе выбраться в безопасное место в Европе, тех, кто живет в России давно, и по тем или иным причинам не может уехать, и тех, кто надеется на победу российской армии.
Андрей С., 19 лет: «И что, вас бомбили нацисты?»
Из Мариуполя — через Крым, Петербург и Эстонию — в Швейцарию
Однажды я проснулся от выстрела. Я осмотрелся, вижу — в стенке дырка, в окне — дырка. Отошел от окон, предупредил родственников. Многих людей находили убитыми снайперским выстрелом.
Мы были с отцом на улице, когда с самолета сбросили бомбу в наш двор. Нас отбросило взрывной волной. Оглушило. Мы заползли в дом, спустились в подвал. Начался массированный обстрел.
Мне исполнилось 18 лет в марте. Мне подарили полшоколадки — я отдал ее детям. Соседка подарила мне пару носков. Сигареты меняли на масло и мясо, с ними была большая проблема. Продавали их в 5–6 раз дороже.
Сосед ездил в городок неподалеку от Мариуполя навестить жену. Встретил российских военных, они сказали: собирайте вещи и уезжайте, будет зачистка. Мы сразу уехали в ДНР. Там встали в очередь на фильтрацию. Ждали ее две недели.
Во время фильтрации нас оскорбляли, говорили, что будут бить. Мужчина, проводивший допрос, щелкал пистолетом. На самой границе было проще. Спросили, что вы будете делать в России. Я сказал пограничникам, что ничего, это страна-агрессор, я здесь проездом. Пограничники сказали: это дело ваше.
Сначала мы поехали в Крым. Хотели снять квартиру. Связались с человеком, обо всем договорились. Он попросил паспорт, я сказал, что из Украины, и он отказал нам.
Когда в России я говорил, что я из Мариуполя, мне отвечали: о, боже, кошмар. Держитесь там.
Еще интересовались: и что, вас бомбили нацисты? Я отвечал, нет, нас бомбили российские военные.
Родственники остались в Крыму, а я поехал в Европу. Мне помогли волонтеры, купили билеты в Петербург, рассказали, как действовать. Сначала я попал в Эстонию, а затем — в Швейцарию. Здесь мне выдали квартиру, дали льготы, кормят, одевают. А родственники в Крыму один раз получили 10 тысяч рублей — и всё.
Двое знакомых пытались выехать через российский блокпост. Российские военные просят две тысячи долларов за проезд. Но по пути штук 12 блокпостов, и нет никаких гарантий, что тебя пропустят везде. Приятели поехали в сторону России. Одного парня побили во время фильтрации, забрали деньги, зарядку от ноутбука и солнцезащитные очки. Все из-за того, что когда-то этот парень служил срочником в украинской армии, но участие в боевых действиях не принимал. Проводившие допрос спросили, куда он поедет. Он ответил, что в России у него папа. Перед ним извинились: «Мы не знали. Только не говори отцу».
Иногда я просыпаюсь посреди ночи и не могу спать. Я понимаю, что мне неоднократно очень повезло. Мне снится Мариуполь: что в ситуациях, когда мне повезло, всё пошло иначе — и всё, смерть.
Александра Аверьянова, координатор коммуникации и внешних связей эстонской НКО «Друзья Мариуполя», которая помогает беженцам из Украины добраться в Европу:
«Мы контактируем с местными властями в Эстонии. Если человеку нужна срочная медицинская или психологическая помощь, он может получить ее здесь. Если люди планируют ехать на лечение в Германию, мы связываемся с немецкими волонтерами, организовываем специальный транспорт, например, когда человеку нужно ехать лежа или вместе с медицинским работником.
Беженцы из Украины в шоковом состоянии от войны, от того, что пришлось сидеть в подвалах, проходить фильтрацию. Когда они попадают в Европу — новый шок, ведь у них ни денег, ни сотовой связи. Многие из украинских беженцев никогда не ездили за границу, поэтому сориентироваться в новой стране без иностранного языка — непросто. Многие на границе с Евросоюзом боятся, что их не пустят, потому что у них нет денег, боятся сказать, что им нужна помощь, и говорят, что у них все хорошо. Не надо бояться признаться эстонским пограничникам, что вы нуждаетесь в помощи».
Екатерина К., 39: «Они пришли устраивать мне какой-то террор»
Из небольшой деревни под Мариуполем — через Россию — в Финляндию
Еще 20 февраля я не думала про войну. У меня заканчивался декрет, и я радовалась, что скоро выйду на работу. Я никогда не вникала в политику, оно мне не надо. 22 февраля моя подруга спросила: «как думаешь, что-то будет?». Я сказала, что это какой-то шум, непонятно зачем, не надо заморачиваться. 23 февраля… Не могу это объяснить. Весь день было ощущение, что что-то должно случиться. Женщины на работе поздравляли мужчин с 23 февраля (День защитника Отечества — государственный праздник в Белоруссии, Киргизии, России и Таджикистане, — прим.ред.), я стою, а у меня по спине мороз бегает. Я сказала: «это не к добру, девочки». Пришла домой, легла спать. 24 февраля в 4:50 нам сделали «доброе утро».
Мы проснулись от взрывов. Первая мысль была: взрывают петарды.
Мы уехали в соседнее село к родителям — чтобы быть всем вместе. В первый же день у нас пропала мобильная связь. Российские военные заняли наше село с утра, и поставили «купол», чтобы не было связи. Жили то в подвале, то в доме в течение трех недель.
По домам ходили российские военные, проверяли, нет ли у нас здесь украинских военных. Осматривали хозяйственные постройки, подвалы. Я ходила впереди, за мной — военный с автоматом. Муж с ребенком стояли под прицелом автомата. Благо, родители поехали в этот день за гуманитарной помощью, и всего этого не видели.
В середине марта люди из села начали уезжать в Россию. Мы пока не уезжали. Но последней каплей было… даже мурашки бегают… Последней каплей было, когда в дом соседей прилетела ракета. Убило маму, беременную дочку, внука.
Мужчины вернулись утром, а ни дома, ни жены, ни бабушки, ни ребенка.
С мужем мы разминулись.
Фильтрация прошла ужасно.
Мы сели на автобус, который отвез нас на Урал к родственникам. Прожили у них около трех недель. Затем родственник выгнал меня и ребенка — просто на улицу. Мы ему мешали, мы другого мнения, мы — нацисты, нас надо поставить к стенке и расстрелять — вот что он говорил. До этого мы общались с этим родственником, никаких проблем не было. Я не знаю, чем это объяснить.
Мы поехали в пункт временного размещения (ПВР) в Орловской области — больше было некуда. Нас там встретили замечательно. Мы бы провели там больше времени, если бы в ПВР не приезжали ФСБ-шники. Первый раз был ознакомительный. Стандартные вопросы: как зовут, откуда приехали. В последний раз… они пришли устраивать мне какой-то террор. Много спрашивали о моем муже. Я отказывалась отвечать — и в один момент им это надоело. ФСБ-шник начал кидать в меня шариковые ручки и орать. Сразу перешел на «ты». Сказал: либо ты сейчас все говоришь как есть, либо мы поедем в другое место и будем по-другому разговаривать.
Второй ФСБ-шник, помоложе, более адекватный. У меня поднялось давление, я попросила стакан воды. Он принес мне его, а тот, кто проводил допрос, остановил парня, сказал: «Сядь».
На следующий день я встретилась с волонтерами. Они помогли нам абсолютно всем. Купили билеты до Петербурга, одежду ребенку. Прислали деньги на еду. Нас встретила волонтер на машине, и довезла прямо до Финляндии. Убедилась, что нам дали комнату, мы обнялись и попрощались. [имя координатора волонтеров] — наверное, наш лучший друг теперь.
В Финляндии мы полтора месяца. Психологически легче не стало. Прямо сейчас я с трудом сдерживаю слезы. Стараюсь держаться. Маленький ребенок, пожилые родители. Ночами снятся взрывы. Все, что мы пережили — все это снится. Просыпаюсь с дикой аритмией. Родня привыкла, что я — стальная женщина. Но нервы на пределе.
***
Александра Аверьянова, координатор коммуникации и внешних связей эстонской НКО «Друзья Мариуполя»:
«Муж и беременная жена с полуторогодовалым ребенком приехали на эстонско-российскую границу. Российские пограничники задержали мужа на 5 дней. Жена прошла границу, ждала мужа, не знала, что с ним, отпустят ли его. На границе процедура похожа на ту, что приходится пройти в фильтрационных лагерях. Допрос может длиться несколько часов, но почему этого мужчину задержали на 5 дней — неизвестно. Есть случаи, когда мужчин не пропустили, и их жены уже несколько месяцев не знают, где они и что с ними.
При пересечении границы с Евросоюзом нужно поставить штамп, но во внутренний паспорт Украины пограничники его не ставят. Что делать, если загранпаспорта нет? Чуть меньше половины беженцев — без загранпаспорта. В некоторых странах без этого штампа у людей случаются проблемы с получением временного убежища. Хотелось бы, чтобы этот момент был пересмотрен, и штампы ставили хотя бы во внутренний паспорт.
Часто все дело упирается в деньги — нам их не хватает. Мы существуем только на частные пожертвования. На одни только билеты у нас уходит до 20 тысяч евро в месяц. И это не все траты: мы оплачиваем жилье, особый транспорт, покупаем еду, необходимые вещи вроде памперсов. Ведь люди, которые приезжают к нам — у них ничего нет».
Помочь некоммерческой организации «Друзья Мариуполя».
Евгения К., 55 лет: «Мы хотели, чтобы Зеленский прикрыл рот ради своих граждан»
Евгения родилась на Донбассе и прожила там всю жизнь. После начала войны, Евгения с мужем переехали в Центральный округ России.
Сейчас я в России. Я выглядываю из окна: на скамейке сидят два алкоголика. Чем они занимаются? Пьют и хают российскую власть вместо того, чтобы пойти работать. В Украине люди работящие, но возможности хорошо зарабатывать нет. Поэтому моя дочь и ее муж переехали в Россию — здесь есть перспективы.
Моя мама — украинка, папа — из России. Я родилась на Донбассе, я украинка. Даже если я останусь в России навсегда, я все равно буду украинкой.
В России люди сравнивают происходящее с гражданской войной. У нас на Донбассе есть семьи, где у мужа и жены разная идеология — как сосуществовать? Мы с некоторыми близкими остались по разные стороны баррикад, но договорились, что не обсуждаем новости.
В 2014 году, когда у нас в городе проходил референдум, больше 80 процентов проголосовали за то, чтобы… победила дружба. Но наш город не стал частью ДНР, потому что ополчению пришлось покинуть его. Крым ушел в Россию спокойно, без единого выстрела: мы надеялись, что так пройдет и на Донбассе. Большинство поддерживали нормальную политику. Почему не получилось? Украинскому президенту не разрешили этого сделать его «хозяева».
Песни у нас всегда звучали на обоих языках: веселые застольные — на украинском, классические страдальческие — на русском. Запад и восток Украины никогда не ладили, их насильно соединили. Донбасс — многонациональный регион, но почему-то проблема именно в русском языке. Подружку, работавшую в детском саду, заставили работать на украинском языке. Представьте: она готовит выступление малышей. Как она трехлетнего малыша, у которого дома все говорят на русском, и который сам толком разговаривать не умеет, заставит выступать на украинском? А вот Львовская область — точно европейская, скорее всего она Польше и отойдет.
Меняли названия улиц на героев, которых мы не знаем. То запретили Гоголя, будто он — российский писатель, то разрешили, решив, что он украинский, потом вновь запретили. А Шевченко? Его выкупали русские из крепостничества, и первые стихи он писал на русском. Все это искусственно насаждалось. Теперь пишут что Великой отечественной войны не было, и чуть ли не Советский Союз напал на Украину. Какая-то чушь.
Если человеку 45 раз сказать, что он свинья — на 46‑й он хрюкнет.
Папа учил меня играть в шахматы: жертвуют одной пешкой, чтобы другая прошла в ферзи. Мы — пешки, которыми жертвуют. В Краматорске девочка погибла от осколочного ранения, собрались ее хоронить, а тела нет. Где оно? А оно в Днепре. Готовили провокацию. Собирали деньги, чтобы вернуть ее в Краматорск. Она не могла туда поехать, у нее в Краматорске мама, бабушка. Это тоже информация очень правдивая. В Лимане хотели делать, как в Буче: привозили трупы, раскладывали, но зашла Россия, предотвратила. В торговый центр в Кременчуге прилетело. А трупы только мужчин. И как это? Неужели в торговый центр не пойдет мать с ребенком?
Мы все хотели, чтобы это все закончилось, чтобы Зеленский прикрыл рот ради своих граждан. Кто-то может думать сам, кто-то нет. Людям вкладывают в ротики — и вот. Проблема России не в том, что она проигрывает в информационной войне, а в том, что она ее долгое время не вела. Тишина — ничего. Хотя бы освещайте, что происходит.
Моя знакомая — она занимается астрологией — говорит, что мы попали на излом, когда планета очищается от лишних людей. Это утрировано, но суть такова. Я не знаю всей информации, поэтому не знаю окончательные цели, которые поставили те, кто начал спецоперацию. Я не политик и не аналитик. Я бы хотела вернуться в Украину, в которой я родилась, где я жила, где родила детей. Молюсь и жду окончания всего этого.
***
Одна из крупнейших организаций, помогающих беженцам в России — Комитет «Гражданское содействие». Появилась в 1990 году в Москве, с 1998 года является аккредитованным партнером Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев. В 2015 году российское правительство включило организацию в список «иностранных агентов». В пресс-службе организации ответили на вопрос о том, почему украинцы могут оправдывать российскую агрессию.
Комитет «Гражданское содействие»: «Мы с беженцами на политические темы не разговариваем. Их собственные суждения до определенной степени определяются тем, что они находятся в России. Мы всех спрашиваем, хотят ли они уехать из России. В 9 из 10 случаев они отвечают, что в ближайшее время свою жизнь видят в России.
Эти люди — оружие в руках пропагандистов. Некоторые были подвержены российской пропаганде даже больше, чем жители России. Многие россияне не воспринимают телевизор как источник информации, но даже если и воспринимают, все равно видят реальную жизнь вокруг. А многие из тех, кто жил в Донбассе, смотрели российское телевидение, но не знали реальной жизни. Они видели жизнь в Украине, ее недостатки, ошибки правительства, но не знали, как плохо у нас. Видимо, они соскучились по порядку и думали, что он есть в России».
Узнайте больше о деятельности Комитета «Гражданское содействие» и том, как беженцы из Украины живут в России.
Светлана Д., 25 лет: «Мне кажется Путин сошел с ума»
Светлана, достигнув совершеннолетия, уехала из Киевской области в южную часть России на учебу. Получив образование, переехала в Москву.
Все 9 лет с тех пор, как я уехала из Украины в Россию, мы общались с друзьями и сохраняли теплые отношения. Они приезжали в Москву, куда я переехала после учебы, я к ним — в Киев. Сейчас все изменилось. 80 процентов друзей просто перестали со мной общаться. Меня обвиняли в негласной поддержке войны, ведь я плачу здесь налоги; обвиняли, что я остаюсь в России и не лезу на стены Кремля.
Мой друг — дизайнер-фрилансер. Я отправила ему заказ на фриланс, он резко ответил, что никогда в жизни больше не будет получать грязные российские деньги. Но он сейчас в Грузии и работает как фрилансер на российскую компанию.
Все друзья резко перешли на украинский и стали презирать русский. Моя подруга демонстративно собрала книги на русском и сожгла их. Зачем? Многие жители Украины считают, что, если избавиться от русского языка — всё изменится. Но это ничего не решит.
Я переживаю, чтобы мои друзья в Украине не попали под ракету. Я переживаю, чтобы друзей в России не отправили воевать.
Россия — страна обратной фильтрации. Свободные и умные люди, которые создают что-то — уезжают. Как будто России выгодно, когда люди закрывают глаза на происходящее и ничем не интересуются. Украинцы же — очень гордые. Их культура, их наследие — это то, что они берегут. Они стали единой нацией. Как бы странно это ни было, этому поспособствовал Путин.
Мне кажется, Путин сошел с ума, и хочет восстановить СССР. Он пытается отовсюду отодрать по куску. Идти в соседнюю страну чтобы спасти русскоязычных — это бред. Можно было просто дать всем гражданство и работу в России. Это имперские амбиции и просто вопрос территории.
Я не патриот ни России, ни Украины. У меня одна жизнь, и я не хочу платить ей за чью-то агрессию. Но пока что у меня нет возможности уехать.
Александр Г., 49 лет: «Всемирный заговор? Думаю, это возможно»
В 1984 году переехал из России с родителями в восточную Украину. Получил паспорт СССР, а затем и Украины. В 2009 году уехал в Россию, в 2014‑м получил гражданство РФ.
Незадолго до референдума о независимости Украины от СССР мой хороший товарищ приехал из западной Украины и рассказал про людей, которые выступают за независимость. Я тогда впервые услышал об этом. «Слава Украине! Героям слава!» — в то время это была как шутка, мы так шутили, не зная, что это значит.
Во время одних из президентских выборов мы поехали во Львовскую область наблюдателями избирательной комиссии. Перед этим нас предупредили, что там бандеровцы, что нас будут убивать. Мы обратились к главе комиссии: что нам делать? Он сказал: вот вы будете сейчас ездить по деревням и селам, и если вы увидите бандеровца, то сразу звоните мне, я приеду и тоже на него посмотрю; сколько здесь живу, а ни одного не видел.
Фальсификации были с обеих сторон. Во Львове — за Ющенко, в Донецке — за Януковича. В общем, кто кого перефальсифицирует. Не было лидера, который мог бы объединить всех. Страна разделена на русскоговорящую восточную и южную части, и украиноговорящую западную, которая была присоединена впоследствии Второй мировой войны. Важная деталь: на восстановление Донбасса и строительства Днепровской ГЭС съехались люди со всего СССР, в регионе все перемешалось, а западная Украина жил своим анклавом, не пересекаясь с кем-либо.
Я жил в Украине, все было хорошо, занимался строительным бизнесом. В 2008 году случился экономический кризис, стройка в стране просто остановилась. Было несколько вариантов, и во всех надо было начинать всё с нуля. Я решил ехать в Москву, где было больше всего возможностей. Приехал и увидел, что в мире кризис — а в Москве праздник.
Когда началась спецоперация, киевские друзья писали мне: выходите на улицу против войны, это надо остановить. Я отвечал, что Россия — это не Украина, где майдан за майданом, когда ты выходишь и можешь чего-то добиться этим. В России ты вышел с протестом — и в лучшем случае получил 15 суток ареста. Это ни на что не повлияет, кроме моей жизни и жизни моей семьи. Как бы я ни хотел остановить эту ужасную войну, это не эффективный метод.
Крым присоединили технично. В 2014 году, когда я звонил киевским и днепропетровским друзьям, которые были на первом и втором майдане, они говорили: мы не пойдем воевать. За эти 8 лет все они записались в тероборону (территориальная оборона: гражданские могут получить оружие, чтобы помогать основному составу вооруженных сил — прим. ред.)
Идеологическая война полностью проиграна Россией.
Незадолго до 24 февраля я разговаривал со знакомым, он спросил: веришь, что будет война? Я сказал: как может быть война между Россией и Украиной? это нереально. 24 февраля я ехал в маршрутке и услышал, что началось. Это был шок. Весь день я обзванивал друзей: тех обстреляли, рядом с этими разбомбили аэропорт… Когда-то война закончится, мы встретимся, обнимемся. Мы больше, чем эта война.
Миллион версий, почему это происходит. Я придерживаюсь той, что мы не знаем 5% того, что происходит. То, что объявил Путин — это неправда. Они там все договорились, а вышел народ и стал защищать свою землю. Народ — неожиданный фактор. Есть люди, которые стоят выше всего этого, и двигают шахматные фигуры. Всемирный заговор? Думаю, это возможно. Большие дяди договорились: мы вам отдаем Ливию, а вы нам Сирию и Украину. А турки говорят: нет, Сирия наша. На этом уровне идут торги.
24 февраля я позвонил другу в США, он сказал: это же ядерная война. Я считаю, что до Третьей мировой не дойдет, но я и в российско-украинскую не верил. Как это может произойти? За всем стоят деньги. Газ из России в Европу через Украину как шел, так и идет. В газопровод не попала ни одна пуля, его охраняют и те, и эти. Идет перераспределение границ и влияния. В прошлые разы это закончилось мировыми войнами. Люди просто не умеют по-другому. Но меня это коробит: нам надо на Марс лететь, колонизировать другие планеты, у нас всё для этого есть. Вместо этого мы друг друга убиваем.
Это второй текст о гражданах Украины в России. Первый материал.
[Материал предоставлен изданием NЕTSchrift.]
Читайте также:
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
У меня тоже оборвались многие контакты с родственниками из Украины. И это несмотря, на то что я им говорил что против этой войны и мне стыдно что Я РУССКИЙ. Но что я сделаю с бандой убийц засевших в Кремле?