Необъявленная война: дети войны
Необъявленная война: дети войны
Я уже писал в предыдущих главах о своем предчувствии войны. Трудно объяснить, что это такое. За неимением научного описания ограничусь такой формулировкой — мысли и образы, соприкасающиеся с мистикой. Или ближайшим будущим. Многие не согласятся с ней, но это сейчас и не важно. Я человек верующий. Для меня речь идет о настоящей реальности, хотя и немного странной.
Еще за несколько лет до событий на Майдане и первого бандитского похода Гиркина на Донбасс я написал несколько текстов, в которых по мере своих способностей описал видение надвигающейся беды.
Моя чувственность усилилась до крайней степени зимой 14 года. В ночь на 13 февраля мне приснился вещий сон, который я затем перевел в осмысленный текст на украинском языке. Здешнему читателю представлен текст в виде литературной зарисовки на русском языке. Обратите внимание, что до расстрела «Небесной сотни» и захвата Крыма оставалась еще целая неделя, а процесс образования ОРДЛО не сформировался даже в недрах российских спецслужб. Убедитесь сами.
Читайте также: Ночь, когда я перестала быть пацифистом.
Девочка
Девочку я увидел возле разбитого киоска. В небольшом помещении была выломана дверь, обгорелая крыша и огромная дыра вместо окна. Девочка играла с каким-то хламом, который ветер гонял по тротуару у руин. Увидев меня, она усмехнулась. Немного ломая слова, сказала:
— Хочешь сладкой воды или печенья? Там еще есть.
Она протянула мне в маленькой грязной руке открытую пачку галет. Я взял их и спросил:
— В городе спокойно?
— Да, — сразу ответила малышка, — бегают одни собаки. Они пока ленивы. В магазинах находят еду. Но ночью лучше спрятаться где-нибудь в квартире.
— А где люди?
— Люди пошли туда! — девочка показала рукой на восток. — За каким-то дядей. У него было оружие. Он сказал, что там порядок. Люди поверили ему и ушли.
— А ты почему не ушла?
— Я не верю людям в зеленой форме. Моя собака раньше, когда видела форму, просто бесилась. А вот и она.
На меня бежало какое-то чудовище, мохнатое и страшное. Рыча, остановилось возле девочки.
— Глупышка, — мягко произнесла она, засунув свои пальцы в шерсть собаки. — Не злись. Это просто человек.
— Может, ее погладите? Она вас обнюхает и все.
Собака подошла. Я протянул ей галету. Она деликатно взяла ее с ладони, одним махом проглотила. Тогда я отдал собаке всю пачку.
— Ну что же, — грустно протянул я. — Хочешь пойти со мной?
— Куда? — удивилась девочка.
— Я не знаю. Знаю только, что нужно что-то делать.
— Да нет. Я, наверное, буду ждать отца. Он обещал возвратиться.
Я посмотрел на нее. Она ничего не понимала. Она наивно защищала себя от давно покинувшего ее мира.
— Отец не вернется, — сухо произнес я. — Здесь больше никого нет. Только ты и я. А еще… твоя собака…
— А где же люди? — удивленно спросила девочка.
— Наверное, на небе. Где же еще, если его не видно уже много месяцев…
Мы шли под причудливыми облаками, давящими на плечи, все дальше и дальше. В пути нам нужно было узнать, в какой стороне мира находится смысл, который оправдывает наш путь, а также почему этот смысл не был найден людьми до нас.
Дети войны
Дети на войне — самый явный и раздражительный источник настоящих и будущих неразрешимых проблем между нашими странами. Мы наблюдаем пик трагедии украинского народа, выраженной в истреблении всего, что связано с семьей и генетической памятью. Дети — важнейшее звено, через которое дух этноса переходит, как эстафета, из поколения в поколение. Именно по нему агрессор бьет безжалостно и наотмашь.
Девочка в моем сне до начала войны — это гипотетическая девочка Алиса из Мариуполя, приехавшая в Запорожье без родной матери. Бедная женщина стала пленницей, отправленной рашистами в рамках проведения бесчеловечной политики денацификации в фильтрационный лагерь.
Только вдумайтесь: обычная украинская мать становится заключенной российского концлагеря 21 века, а ее ребенок выезжает сам из-под тотального уничтожения «Азовстали». Этот факт, тем не менее, следует считать благом, так как оккупанты, по заявлениям киевских властей, вывезли на территорию России уже не менее 100 тысяч детей. Цифра шокирующая. Что это, если не киднеппинг, одобренный на самом высшем государственном уровне?
Девочка спаслась, но ее мать до сих пор находится в плену у фашистов современного типа, перекочевавших из «кино и немцев» в наши города и села для истребления альтернативной модели жизнедеятельности. Алиса попала в сюжет уже второй раз. О ней уже и раньше рассказывало телевидение, а изображение четырехлетней девочки даже стало символическим логотипом на майках футболистов команды «Шахтар».
Преступления, подобные этому, российская армия совершает каждый день. А счет убитых детей давно превышает сотни и сотни жертв. А сколько малышей потеряли родителей? После войны мир ужаснется страшным цифрам. Ему придется самым серьезным образом оградить себя от новоявленного сатанизма, обернутого в «антинацистские» лозунги.
Те, кто еще не до конца убедился в этом, послушайте неторопливый рассказ мальчика Вячеслава. Его история мало чем выделяется из тысяч других. Смерть близких людей в Украине стала восприниматься как банальное явление. Это еще одно страшное следствие геноцида в отношении местного населения.
А еще одно следствие — массовый героизм украинских детей. Например, история девочки-сироты Лизы Чернышенко 15 лет, которая вывезла под российским обстрелом раненых людей из Попасной, вызывает удивление. Но не более того. Сама девочка не считает себя героем, хотя за ее жизнь врачи боролись несколько дней. Лиза вела машину с простреленными ногами по дороге, заминированной в шахматном порядке. Чем не подвиг? Лиза — юный очаровательный символ нашей будущей победы. А еще говорят, что у войны недетское лицо.
Ракетный террор
Я уже писал ранее, что россияне тратят колоссальные ресурсы на полное разрушение городских жилых кварталов. Последние обстрелы Одессы — яркий пример такого расточительства. Семь ракет по городу-герою в день, когда Путин с трибуны клялся в особо циничном миролюбии, свидетельствуют о многом?
В ход идут как устаревшие Х‑22, так и гиперзвуковые «Кинжалы». Учитывая дороговизну оружия на фоне малой точности попадания большинства ракет, приходится говорить о чисто психологическом давлении на мирных жителей украинских городов и руководство нашей страны.
Задача ракетного террора по своей сути очень простая — заставить президента Зеленского пойти на выгодные Кремлю переговоры. Вы же видите, что ЗСУ не может обеспечить полноценную защиту населения? Ракеты в данном случае — инструмент абсолютно беспринципной информационной войны. Чем больше жертв и разрушений, тем больше крепчает «дружба народов». Негативный фон бомбежек, по мнению руководства РФ, должен окончательно сломить дух сопротивления украинцев.
Верен ли расчет Кремля?
Ответ отрицательный. Дело в том, что украинцы давно поняли очень важную истину — война идет за выживание вообще, а не просто за территории или определенное видение будущего. Если мы проиграем, само понятие «Украина» будет стерто с лица земли. Речь идет о геноциде со всеми вытекающими следствиями. При таких раскладах разрушенные кварталы в Одессе или Львове — лишь малая часть общей цены за свободу и право на жизнь.
Что касается стратегических последствий от варварских бомбардировок — они будут крайне болезненными и катастрофическими, но не для нас, а российской стороны. Украинец — очень хороший друг, сосед, брат, но весьма неудобный и мстительный враг. Не стоило будить дух запорожских козаков. Карма не знает, что такое амнезия.
Вот-вот начнется время для болезненного собирания камней…
Продолжение следует.
Читайте также:
- Необъявленная война: поезд на запад страны
- Необъявленная война: вокзал для двоих. Часть третья
- Необъявленная война: взгляд изнутри. Часть вторая
- Необъявленная война: взгляд изнутри. Часть первая
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
