«Идеального мусульманского мира никогда не было и не будет». История бывшего сторонника «Талибана»
Foto: NEstudio / shutterstock
«Когда мне было 19 лет, я думал, что можно изменить мир за одну ночь, причем – с помощью насилия». Автору этих слов, Мубину Шаикху, сейчас уже далеко за 30, и он больше не верит в то, что, взяв в руки оружие, можно в считаные дни превратить окружающую реальность в утопически-прекрасный халифат. Бывший убежденный джихадист, привлекший на сторону теророристов немало наивных молодых людей, побывал в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Он принял участие в тематических дебатах высокого уровня о детях и подростках, попадающих под влияние экстермизма. В интервью нашему Радио Мубин Шаикх рассказал о своем длинном и непростом пути из обычной канадской школы – сначала в лоно «Талибана» и затем – к свету суфийского учения.
Его родители – из Индии, сам он родился в Торонто и рос на стыке двух культур. Казалось бы, типичная исторяи иммигранта во втором поколении.
«Я рос в атмосфере двух соревнующихся между собой культур. Днем я ходил в обычную школу, где девочки и мальчики занимались вместе, все ученики были разного происхождения. Нас окружали заботой и любовью. А по вечерам я ходил в школу по изучению Корана. Там не было никакого разнообразия. Девочки и мальчики не учились вместе. И там не было такой же атмосферы любви и заботы».
Уже в детстве у Мубина возник кризис самоидентификации. Он не понимал, к какой из двух культур он все-таки принадлежит. И это не могло не отразиться на его дальнейшей жизни.
В старших классах Мубин был обычным канадским подростком, который ничем не отличался от своих сверстников. Он даже вступил в ряды канадских кадетов. Но родители Мубина были недовольны тем, что их сын ассимилировался с чуждой культурой.
«К тому моменту, когда мне исполнилось 18 лет, меня просто вынудили сделать выбор, хотя на самом деле это совсем не обязательно. Ты можешь принадлежать и к той, и к другой культуре. Но строгой и закрытой общине, в которой я вырос, не нравилась идея того, что мусульманский подросток общается с немусульманскими».
Мубин не винит ни родителей, ни общину в своей радикализации. Но вести двойную жизнь становилось все тяжелее. Семья требовала от него строгого соблюдения норм ислама, Мубин, испытывая стыд и чувство вины перед родными, все больше углублялся в религию. в 1995 году в составе религиозной группы он отправился в Индию, а затем в Пакинстан – молиться и изучать Коран. Там он совершенно случайно познакомился с бойцами «Талибана».
«Я просто гулял по улицам и увидел людей, у которых были тюрбаны на голове и длинные бороды. Я подумал, что это, наверное, ученые-богословы, и решил с ними поговорить. Но когда я к ним подошел, я понял, что они вооружены, у них были гранотометы и автоматы. И я подумал: о, как круто! Поймите, мне было всего 18 лет. То есть, с одной стороны, я уже был знаком с идеологией этих людей, а с другой, когда я был кадетом в Канаде, я уже познакомился с милитаристкой атрибутикой».
Бойцы «Талибана» выглядели для Мубина настоящими героями, сражающимися за потерянные золотые века ислама. Уже с первой встречи молодой человек испытал к ним симпатию. Потом они не раз приходили в мечеть, в которой он остановился, и вели пространные беседы о джихаде. И хотя Мубин формально не присоединился к движению, он вернулся в Канаду убежденным джихадистом. А последующее восхождение «Аль-Каиды» и Осамы Бин-Ладена и стремительно растущее влияние «Талибана» в Афганистане служили для него доказательством силы экстремистской идеологии.
«Все это начало набирать обороты еще в 80‑е годы, я бы даже сказал – в 70‑е. В 1979 в Иране произошла Исламская революция. Была попытка захвата главной святыни ислама – Священной Каабы – экстремистами в Саудовской Аравии. В 80‑е было очень много военных конфликтов, война между Израилем и Ливаном в 1982‑м, затем война между Ираном и Ираком, в 90‑е годы – война в Чечне, и затем начало второй «интифады». В то время я был связан с террористическим сетями, привлекал в их ряды новых членов».
Поворотной точкой для Мубина стали теракты 11-го сентября 2001 года в Нью-Йорке, в результате которых погибли тысячи ни в чем не повинных людей. Мубин понял, что экстремизм не может быть единственным проявлением ислама и решил заново взяться за изучение Корана.
«В 2002 году я отправился в Сирию. Я провел там два года с учителями суфизма, которые развенчали мою интерпретацию Корана. Они доказали мне, что нельзя просто обратиться к одному из стихов или к отдельному хадису или группе хадисов и на их основе создать свои собственные законы. На самом деле ислам этого не разрешает».
Для Мубина Сирия – тогда еще благополучная и процветающая – стала местом духовного просветления, но в наши дни эта охваченная конфликтом страна является главным рассадником терроризма и лакомым куском для боевиков «Исламского государства».
«Сирия играет огромную роль в апокалиптической литературе, особенно в исламских источниках, описывающих конец света и битвы, которые будут происходит в этом время. Сирия занимает в этих произведениях самое важное место. Именно поэтому сейчас экстремисты выбирают Сирию в качестве главной арены борьбы».
Борьбы за возрождение идеального мусульманского мира, которого никогда не существовало:
«В 1920‑е годы в Турции был упразднен халифат. И сразу же после этого появились движения, которые хотели его восстановить. ДАИШ хочет возродить халифат. Исламисты распространяют утопическое представление об исламе. И они пытаются внушить мусульманам, что эта утопия и есть решение всех проблем. Но на самом деле они просто не знают историю. Согласно их ложной версии истории, мусульмане жили долго и счастливо, когда подчинялись законам шариата. Но это неправда! Идея того, что мусульмане жили хорошо при халифате, абсолютно лжива. И молодые люди, недовольные своей жизнью, покупаются на эту ложь, на эту утопию. Но рано или поздно они разочаруются в ней и поймут, что эта идея недостижима. Никакого идеального мусульманского мира никогда не было и не будет. И все, что им предлагают на самом деле – это замкнутый круг насилия и смерти».
Читайте также:
Самые последние новости
