Российский вектор внешней политики Германии
Политический класс ФРГ неизменно демонстрирует ясное понимание того, что «без кооперации с Россией невозможно обеспечить безопасность Европы и соответственно Германии. Поэтому все правительства в истории ФРГ стремились сохранять и поддерживать хорошие отношения с Москвой… В официальных заявлениях правящей политической элиты постоянно подчеркивается, что «без России невозможно обеспечить на длительную перспективу безопасность и внешнеполитическую стабильность в Европе. Поэтому германская политика в отношении России понимается как европейская стабилизационная политика». В этом плане нынешний канцлер Германии Ангела Меркель, которая правит страной уже третий срок, не отличается от всех своих предшественников.
Вместе с тем каждый из этих сроков имеет специфику в части, относящейся к российскому вектору внешней политики. Цель настоящей статьи – выявить преемственность и обновление в политике Берлина на российском направлении в период правления второго кабинета А. Меркель. Поскольку данный аспект германо-российских отношений исследован явно недостаточно, то сложно разобраться в нынешнем состоянии германо-российских отношений.
Впервые сформировав 22 ноября 2005 года федеральное правительство, Ангела Меркель понимала, что касательно данных отношений существуют как минимум три варианта преемственности. Первый вариант уходит своими корнями в 1949 год, второй – в 1990 год, третий – в 1998 год. Первый вариант связан с именем первого федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. Его политическая правнучка, председатель Христианско-демократического союза (ХДС) Ангела Меркель включила в свой мировоззренческий арсенал вышеупомянутое стабилизационное понимание российского вектора внешней политики ФРГ.
С 1990 года федеральное правительство, возглавляемое Гельмутом Колем, придало отношениям с Москвой характер стратегического партнерства. Этот прорыв в двусторонних отношениях органически вписывался в становление нового миропорядка. Начиная с эры Г. Коля Российская Федерация вошла в число стран, с которыми ФРГ ежегодно проводит межгосударственные консультации на высшем уровне. Впервые германо-российские консультации на таком уровне состоялись в Бонне 8–9 июня 1998 года. При активнейшем участии Г. Коля был подписан «Основополагающий акт НАТО – Россия» и возникли предпосылки для появления в дипломатической истории Старого Света саммитов Евросоюз – Россия.
Третий вариант был связан с именем седьмого федерального канцлера Германии Герхарда Шрёдера, с которым главе Российского государства В.В. Путину удалось установить личные дружеские отношения. Сокращение дистанции между Берлином и Москвой происходило в условиях, когда в отличие от старого миропорядка стала прослеживаться «суверенная расстановка акцентов в германской внешней политике. Канцлер Шрёдер в своем выступлении в 2002 году в германском бундестаге, адресуя его и США, указал, что «жизненно важные для германской нации вопросы будут решаться в Берлине». Типичным примером такого подхода явилось удовлетворившее Москву некоторое охлаждение в германо-американских отношениях, выразившееся в особой позиции кабинета Шредера по иракскому кризису, по новой стратегической концепции НАТО и т. д. Можно однозначно утверждать, что в эру Шрёдера реально продвинулось германо-российское стратегическое партнерство. К числу рубежных вех вполне можно отнести подписание совместного заявления на высшем уровне 11 апреля 2005 года о стратегическом партнерстве в области образования, научных исследований и инноваций. Расширилась институциональная база стратегического партнерства. Начали отсчет своей истории рабочая группа высокого уровня по вопросам политики безопасности (РГВУ), рабочая группа высокого уровня по стратегическим вопросам экономического и финансового сотрудничества (СРГ). Заметим также, что с новым миропорядком связана и общность политики безопасности и внешней политики Европейского союза, которая стала обретать реальные очертания по ряду направлений, включая российское.
Предшественники восьмого канцлера ФРГ А. Меркель базировали свой курс в отношениях с Россией «на принципах равноправия и взаимного уважения, прагматичном учете взаимных интересов, настрое на поиск коллективных ответов на вызовы общеевропейского и мирового развития». Они считали «важным стимулом для сближения двух стран… такие факторы, как переплетение и дополняемость экономических потенциалов, общность истории и культурно-психологическая совместимость россиян и немцев в интегрирующейся Европе».
Положив начало современному этапу германо-российских отношений, первый кабинет Ангелы Меркель, с одной стороны, учитывал перечисленные выше моменты, а с другой стороны, обозначил специфическое видение данных отношений. Представляется резонной постановка вопроса о наличии преемственности и обновления в текстах коалиционных договоров, подписание которых предшествовало образованию первого и второго кабинетов бундесканцлерин.
Отсутствие во втором коалиционном договоре упоминания о стратегическом партнерстве следует оценивать как свидетельство снижения общего уровня двустороннего сотрудничества. Обращают на себя внимание и различия в формулировании линии в отношении российской модернизации. Касательно первого и второго коалиционных договоров существо формулировок не совпадает. В первом договоре четко прослеживается причастность федерального министра иностранных дел Германии в первом и третьем кабинетах А. Меркель, одного из ключевых деятелей Социально-демократической партии Германии (СДПГ) Франка-Вальтера Штайнмайера. Именно ему принадлежит авторство идеи партнерства ради модернизации, взятой на вооружение второй большой коалицией. Во втором коалиционном договоре эта идея сформулирована менее четко, менее ясно, с менее удобных для российской стороны позиций. Под ним подписывались не социал-демократы, ставшие оппозиционной партией, а свободные демократы в лице Г. Вестервелле, занявшего во втором кабинете А. Меркель пост федерального министра иностранных дел. Идея партнерства ради модернизации касательно германо-российских отношений более или менее работала только во время правления второй большой коалиции (2005– 2009 гг.). В те годы «предпринимались попытки активизировать связи, запустить (как при Герхарде Шрёдере) ряд крупных совместных проектов, но после ухода СДПГ из правительства в 2009 г. амплитуда этих усилий стала потихоньку угасать».
Рассматривая отношение политического класса ФРГ к российской модернизации, следует обязательно подчеркнуть, что «российско-германские отношения вступили в 2012 г. на волне критического восприятия немецким политическим истэблишментом декабрьских выборов в Государственную думу. Тон был задан во время актуального парламентского часа 15 декабря, на котором с основным докладом выступил координатор по российско-германскому межобщественному сотрудничеству при правительстве Андреас Шоккенхоф (занимал эту должность с марта 2006 г. по январь 2014 г.). По итогам обсуждения бундестаг принял резолюцию «Протесты в России – обнадеживающий знак». Основной смысл критических высказываний А. Шоккенхофа сводился… к следующему: отсутствие прогресса в модернизации российского общества, рост отчуждения между ним и властью, в том числе вследствие известной рокировки, фальсификация итогов парламентских выборов, сохранение вертикали власти и централизации и, как следствие, бюрократии и коррупции. Критический настрой в Германии по отношению к России усилился после президентских выборов в марте и существенно вырос к концу лета 2012 г., что было связано с принятием известных поправок к за-конам об НКО, демонстрациях и процессу над участницами скандально известной панк-группы. В августе вышла статья сотрудницы SWP (института, официально работающего на правительство) Сьюзан Стюарт, в которой она призывала к пересмотру официальной политики в отношении (России. – М.С.), включая прекращение проектов, которые не вписываются в предлагаемый ею новый формат отношений…»
Вышеизложенные заявления вызвали неприятие со стороны представителей российской власти и дали повод для парламентского обсуждения критических запросов немецких правительственных партий и оппозиции, которая в лице фракции Зеленых проявила соответствующую инициативу. «Фракционные запросы были опубликованы в октябре. Текст фракций ХДС/ХСС и СвДП получил название «Укреплять гражданское общество и правовые основы государственности в России путем сотрудничества»; СДПГ – «Вместе добиваться продвижения по пути модернизации, преодолевать барьеры, придавать новые импульсы партнерству»; «Союз 90/Зеленые» – «Без правовой основы модернизация в России невозможна». Примечательно, что к окончательному тексту резолюции приложили руки дипломаты из Ауссенамта – они постарались сгладить наиболее резкие пас-сажи, но депутаты приняли не всю предложенную ими правку. В итоге на две трети окончательный вариант одобренного фракциями партий правящей коалиции проекта резолюции (оппозиция голосовала против) оказался посвященным нарушениям прав человека в России, дефицитам правовой государственности и демократии, гонениям, которым подвергаются представители оппозиции со стороны российских властей. Она также содержит спи-сок требований к правительству, состоящий из 17 пунктов».
Правящая политическая элита ФРГ продолжает мыслить в духе принятой бундестагом резолюции и поныне. В марте 2013 года неожиданно разразился скандал, связанный с жесткими проверками российских некомерческих организаций. В ходе проверок были проведены обыски в Бюро Представительства Московского филиала Фонда имени Конрада Аденауэра в Санкт-Петербурге. В немецких масс-медиа резко осудили противозаконные действия российских властей как в отношении немецких партийно-политических фондов, так и отечественных некоммерческих организаций в целом.
На протяжении года представители различных немецких сообществ продолжали активно формировать негативное общественное мнение и о российских властях, и об ухудшении двусторонних отношений. В анализируемый период «немецкие политики… стремились налаживать более тесные кон-такты с представителями среднего класса и гражданского общества в РФ – на достижение именно этой цели были направлены усилия по облегчению процедуры предоставления виз».
Прорывным в этом плане стал последний год в истории второго кабинета А. Меркель. Обращаясь к 2013 году, нынешний глава дипломатического представительства ФРГ в Москве заявляет: «С начала 2013 года в ряде российских городов действуют сервисно-визовые центры посольства ФРГ, принимающие документы на визу… Итог за прошедший год впечатляет: теперь почти не надо ждать, не требуется обращаться лично. Доля отказов мала – их не наберется и 3 %. И это на фоне более 300 000 шенгенских виз, которые одно только посольство выдало за прошлый год… С недавнего времени сервисно-визовые центры действуют также в Перми, Иркутске, Уфе и Владивостоке. Но (по мнению германской стороны. – М.С.) и этого недостаточно: планируется открыть и другие сервисно-визовые центры в Российской Феде-рации, отчасти – вместе с партнерами ФРГ по ЕС».
В обоих коалиционных договорах одинаково по существу и близко по форме прописана позиция «учет интересов соседей». При рассмотрении настоящей позиции особый интерес вызывает «восточная политика» ФРГ. Применяя принцип историзма, ее вполне можно оценивать исходя из наличия главных и неглавных объектов. С самого начала постсоветской эпохи Россия была для германской стороны на данном направлении главным объектом, превосходящим все остальные, вместе взятые. Федеративная Республика Германия определяла «свои отношения со странами «новой Восточной Европы» (Украиной, Молдовой, Беларусью и странами Южного Кавказа) в контексте двусторонних немецко-российских отношений… Берлин отдавал абсолютный приоритет партнерству с Москвой, в связи с чем такие страны, как Украина и Молдова, рассматривались во многом как пространство российского доминирования, где Германия осторожно пытается содействовать процессу внутренних реформ, но не более этого. Не случайным был факт, что программа Европейского Союза «Восточное партнерство» была инициирована в мае 2008 г. Польшей и Швецией, в то время как Германия предпочла продолжить логику односторонних действий. Одним из главных примеров такой логики было подписание в июне 2010 г. А. Меркель и Д. Медведевым Мезебергского меморандума, который от имени ЕС предлагал Москве более тесное сотрудничество в сфере безопасности (с возможным последующим созданием общеевропейского комитета по безопасности) при условии ее позитивного вклада в разрешение приднестровского конфликта. Данное предложение не было предварительно согласовано с другими странами-членами, что вызвало с их стороны серьезную озабоченность».
По прошествии двух с небольшим лет, с момента образования второго кабинета А. Меркель, имелись все основания констатировать серьезные изменения на указанном направлении внешней политики ФРГ. «Начиная с 2012 года в немецкой восточной политике произошли значительные изменения. Страны Восточного партнерства превращаются для Германии в отдельный приоритет ее внешней политики, не менее значимый, чем «стратегическое партнерство» с Россией. «Германия все в большей степени начинает практически поддерживать саму программу «Восточное партнерство» и активно координирует свою деятельность с другими государствами ЕС. В особенности по Украине и Молдове Берлин активно взаимодействует с Польшей, сов-местные визиты в эти страны на уровне высокопоставленных сотрудников МИД осуществляются также с Великобританией и Францией… Германия… пытается активно содействовать заключению договора об ассоциации между ЕС и восточными соседями… Примечательным событием в этой связи был визит канцлера А. Меркель в Кишинев в августе 2012 г., которая выразила однозначную поддержку европейским устремлениям Молдовы.
При этом Германия… все решительнее заявляет о своем несогласии с политикой Москвы в регионе «общего соседства». Так, А. Меркель в своем выступлении в бундестаге в преддверии Вильнюсского саммита «Восточное партнерство» в ноябре 2013 г. заявила, что никакая третья сторона (имелась в виду прежде всего российская) не может иметь право вето в решении судьбы своих соседей».
В указанных договорах нет кардинальных расхождений по позиции «Глобальные и региональные вызовы». Встречи на высшем и высоком уровнях показали, что подходы сторон по спорным вопросам, выделенным во втором договоре, в основном совпадают. Полное совпадение прослеживалось в отношении борьбы с международным терроризмом, поддержания глобального биологического равновесия, поиска действенных средств в противостоянии эпидемиям планетарного масштаба. В ноябре 2013 года «шестерка», в которую в числе прочих входят РФ и ФРГ, подписала соглашение с Ираном по его ядерной программе. Стороны были во многом едины и относительно разрешения афганской проблемы. Особо следует сказать о подходах к ближневосточному мирному урегулированию, где, хотя и превалировало согласие, все же имели место существенные расхождения.
И в первом, и во втором договорах в едином по смыслу ключе изложена позиция по «экономическим связям и энергетическому партнерству». «Немецкие предприниматели демонстрировали заинтересованность в со-здании с Россией «единого экономического пространства» в Европе, в рамках которого они хотели получить доступ к энергетическим ресурсам и рыночному потенциалу нашей страны, что предполагает снижение торговых и инвестиционных препятствий…
Одновременно немецкая сторона жестко критиковала российское законодательство, предусматривавшее ограничения по доступу иностранцев в стратегически важные отрасли народного хозяйства, а также усиление роли государства в этих отраслях, в том числе наличие государственных корпораций. Она ожидала от Российского государства дальнейших реформ, в том числе в сфере либерализации рынка газа, коммунальных услуг и железных дорог, дальнейшего улучшения условий хозяйствования экономических субъектов… уменьшения ввозных пошлин на сельскохозяйственную уборочную технику и запчасти, в которой нуждаются российские фермеры, более эффективной защиты иностранных инвесторов и обеспечение их равноправия с отечественными предпринимателями».
По анализируемой позиции первым по значимости направлением по-прежнему являлась торговля. Для выяснения наличия динамики по части торгового оборота обратимся к таблице 2.
При анализе таблицы 2 есть смысл обратиться к сослагательному наклонению, попытавшись представить себе, каким был бы двусторонний торговый оборот, если бы не было мирового финансового и экономического кризиса, разразившегося осенью 2008 года. В таком случае не было бы существенного сбоя в 2009 году, после которого понадобилось два года для того, чтобы превзойти рубеж, на который стороны вышли до кризиса. Именно в предкризисном 2008 году была достигнута рекордная по сравнению со всеми предшествующими годами величина товарооборота между ФРГ и РФ. Первый ощутимый шаг для воз-вращения к этому рубежу был сделан в 2010 году. Судя по таблице, за второй срок А. Меркель торговый оборот между ФРГ и РФ возрос в 1,87 раза. Вместе с тем в данный отрезок времени неизменно прослеживается отрицательное для российской стороны сальдо, что, естественно, противоречит ее национальным интересам.
Конечно, у каждой из сторон насчитывается без малого двести торговых партнеров. Каково же было состояние германо-российских торговых отношений на фоне других партнеров?
По состоянию на 2013 год «доля России во внешнеторговом товарообороте Германии составляет 3,8 %… По объему товарооборота Россия занимает 11‑е место среди ведущих торговых партнеров Германии – после Франции, Нидерландов, Китая, США, Великобритании, Италии, Австрии, Швейцарии, Бельгии, Польши. По импорту в ФРГ Россия находится на 7‑м месте – после Нидерландов, Китая, Франции, США, Италии, Великобритании…
По экспорту из ФРГ Россия занимает 11‑е место – после Франции, США, Великобритании, Нидерландов, Китая, Австрии, Италии, Швейцарии, Польши, Бельгии…
Статистика Федеральной таможенной службы России приводит следующие данные о роли Германии во внешней торговле России в 2013 году: доля в товарообороте – 8,9 % (в 2009 г. 8,5 %. – М.С.), в т. ч. в экспорте России – 7,0 %, в импорте России – 11,9 % (в 2012 году – 8,7 % товарооборота, в т. ч. 6,7 % экспорта и 12,1 % импорта). По итогам 2013 года Германия заняла 3‑е место по товарообороту России с зарубежными странами (после Китая и Нидерландов), 3‑е место по экспорту России (после Нидерландов и Италии), 2‑е место по импорту России (после Китая)». Известно, что «с 1997 г. ФРГ стабильно занимала первое место по величине торгового оборота с Россией». Заметим, что именно в годы правления А. Меркель это место было утрачено.
Касательно товарных поставок в двусторонних отношениях прослеживается преемственность в следующем. «Среди главных товаров германского экспорта Россия играла заметную роль в… машинах без отраслевой специализации… Среди главных товаров германского импорта Россия играла (ту же. – М.С.) роль в четырех товарных позициях… : нефть, природный газ, нефтепродукты, алюминий/алюминиевые полуфабрикаты». Когда стартовала правительственная ответственность второго кабинета А. Меркель, объем накопленных инвестиций субъектов хозяйствования «Берлинской республики» в народнохозяйственный комплекс Российской Федерации составлял 19, 226 миллиардов долларов, истечение его полномочий было отмечено следующим показателем: 28,7 миллиардов долларов. Это означает, что за истекшие четыре года по анализируемому показателю наблюдался рост в 49,3 процента.
На момент завершения истории первого кабинета Меркель на российском направлении было задействовано как минимум 4600 германских субъектов хозяйствования. В течение второго срока «фрау канцлерин» к этим субьектам добавилось не менее полутора тысяч компаний. Когда стартовал третий срок Ангелы Меркель, невозможно было назвать тот сектор народнохозяйственного комплекса Российской Федерации, в который не были бы вовлечены соотечественники нынешнего главы высшего органа исполнительной власти ФРГ. Конечно, абсолютное большинство подобных секторов никак не назовешь стратегическими. Вместе с тем отнюдь не мизерное число стратегических секторов народного хозяйства самого большого по территории государства органически вписалось в график перманентной деловой активности германских субъектов хозяйствования.
Конечно, не может не возникать вопрос о реальном весе субъектов хозяйствования, вовлеченных в двусторонние торгово-экономические отношения, в отечественном народнохозяйственном комплексе. Здесь прослеживается явная асимметрия с тех времен, когда «фрау канцлерин» еще не была главой высшего органа исполнительной власти ФРГ. Ядро германских участников образует активно лоббируемый А. Меркель средний слой. Возглавляемые ею кабинеты перманентно удовлетворены тем, что на российском направлении прежде всего представлен германский мелкий и средний бизнес. С российской стороны соответствующая функциональная нагрузка традиционно ложится на крупный бизнес.
В области энергетического партнерства в анализируемый период главным проектом явился «Северный поток». Принципиальное решение о строительстве газопровода, проходящего по дну Балтийского моря и связывающего российских поставщиков и германских потребителей, было принято еще при канцлере Шрёдере.
Важно иметь в виду, что выход проекта «Северный поток» на финишную прямую совпал с принятием окончательного решения об энергетической реформе в ФРГ. Предполагается, что после успешного завершения реформы отпадет вопрос о зависимости ФРГ от российского природного газа.
При анализе позиций принципиально важно понимание того, что бундесканцлерин берет в расчет прежде всего многостороннюю дипломатию, принадлежность официального Берлина к международным организациям. Унилатерализм, на котором базировался Г. Коль в отношениях с Б. Ельциным, воспринимается ею как реальность прошлого века, не подлежащая реанимации.
Позиция «германо-российских отношений в контексте «Европа – политики ФРГ» с ясным указанием роли России изложена в первом договоре. Следует специально отметить, что, хотя в тексте второго договора Россия при формулировании данной позиции прямо не называется, она подразумевается в числе стран, относительно которых проводится изложенная здесь политика добрососедства ЕС. Такой вывод убедительно вытекает из всей совокупности содержащихся в договоре между ХДС, ХСС и СвДП формулировок на предмет российского вектора внешней политики ФРГ.
Берлин во второй срок А. Меркель по-прежнему играл важную роль в под-готовке и проведении саммитов ЕС – Россия (в Ростове-на-Дону, 31 мая – 1 июня 2010 года; в Брюсселе, 7 декабря 2010 года; в Нижнем Новгороде, 9–10 июня 2011 года; в Брюсселе, 14–15 декабря 2011 года; в Санкт-Петербурге, 3–4 июня 2012 года; в Брюсселе, 20–21 декабря 2012 года; в Екатеринбурге, 3–4 июня 2013 года).
Федеративная Республика Германия весьма позитивно оценила подписание меморандума взаимопонимания между РФ и ЕС по условиям присоединения России к Всемирной торговой организации. Берлин сыграл ключевую роль в разработке касавшейся исключительно России стратегии ЕС «Партнерство для модернизации». Второй кабинет А. Меркель постоянно демонстрировал свою заинтересованность в скорейшем подписании соглашения между РФ и ЕС об отмене визовых требований для граждан России и Евросоюза. Прослеживалось деятельное участие федерального правительства в поиске энергетического сотрудничества между Россией и ЕС. Кабинет Меркель считал, что на указанных саммитах нужно постоянно обсуждать тему взаимовыгодной имплементации «третьего энергетического пакета». Христианско-либеральная коалиция выражала удовлетворение общностью позиций Европейского союза и Москвы на предмет наполнения реальным содержанием решений саммита «Группы двадцати» относительно кардинальной перестройки современных международных финансовых отношений. Германский политический класс возлагал немалые надежды на проходивший в первом квартале независимый форум по гражданскому обществу между Россией и Европейским союзом. Кабинет Меркель придавал важное значение работе над базовым соглашением между Россией и ЕС.
Содержащееся в первом коалиционном договоре и особенно усиленное во втором декларировало максимально более полное использование потенциала Совета Россия – НАТО для достойного противостояния терроризму, чрезвычайным ситуациям, достижения прогресса в области разоружения и контроля над вооружениями.
Таким образом, второй канцлерский срок председателя ХДС Ангелы Меркель отмечен как преемственностью, так и обновлением в политике Берлина на российском направлении. Для восьмого германского канцлера «германо-российское партнерство по-прежнему представляло собой самостоятельную величину в регионе Евро-Атлантики как фактор его стабилизации. Поле совпадающих интересов двух стран в формирующейся полицентричной модели мироустройства было значительно шире, чем расхождения в отдельных вопросах». Вместе с тем анализируемое направление германской внешней политики оказалось менее продуктивным по сравнению с предыдущим периодом.
Foto: kremlin.ru
Читайте также:
Самые последние новости
