Вырубка деревьев для сохранения лесов ... и чистого отопления?
Деревья часто продают как решение всех проблем, потому что они превращают углекислый газ в кислород и сами заботятся о защите климата. Но только если они здоровы и растут. Однако многие леса страдают и гибнут - в Германии особенно хвойные леса, которые когда-то были высажены для строительства. Поэтому Хуберт Рёдер хотел бы активно реструктурировать эти леса: "Мы должны вырубать насаждения с высоким риском и засаживать их деревьями, которые лучше справляются со стрессом", - говорит эксперт по лесному хозяйству из Университета прикладных наук Вайенштефана-Трисдорфа в программе "Климатическая лаборатория" на канале ntv.
Если верить Рёдеру, мы убиваем трех зайцев одним выстрелом: подходящий лес растет и связывает дальнейшие CO₂. Кроме того, срубленные деревья остаются надежным хранилищем углерода, если их использовать в строительстве. А древесные отходы пригодны для использования в качестве "зеленого" источника тепла в системах отопления на пеллетах - к большому удовольствию Немецкой ассоциации производителей энергетической древесины и пеллет (DEPV), которая поддержала исследование : "Я рад принять участие в этом диалоге", - говорит Рёдер. "Это не заказное исследование".
ntv.de: Если мы правильно поняли ваш план, вы хотите вырубать леса, потому что это полезно для климата. Это верно?
Хуберт Рёдер: Абсолютно нет, я слишком люблю леса для этого. Но мы должны заботиться о лесах. Они страдают от изменения климата и срочно нуждаются в поддержке. Лес - это живой и динамичный объект. Если мы будем просто наблюдать за изменением климата, ему будет нанесен ущерб. Мы уже видим это в Германии и других странах с большими запасами древесины. Именно поэтому мы должны вырубать древостои с высоким риском и заново засаживать их различными деревьями, более устойчивыми к изменению климата.
Где расположены эти рискованные насаждения?
К сожалению, у нас большая доля хвойных лесов, состоящих из одной породы деревьев: ель или сосна. Это объясняется историческими причинами. Ель и сосна - типичные породы деревьев бореальных хвойных лесов, которые изначально были родом из высокогорных районов. Но несколько веков назад их начали выращивать на более низких высотах, потому что они были полезны для многих целей - например, в качестве строительной древесины. Ель растет быстро и прямо, как штамб. Лиственные деревья, напротив, рано ветвятся и имеют лишь небольшое количество стволовой древесины, которую можно использовать в качестве пиломатериалов.
Мы засадили большие площади хвойными лесами, потому что они так хороши для строительства?
Верно. В Германии больше нет первичных лесов и девственных лесов, есть только коммерческие леса. Наши предки начали приспосабливать лиственные леса для своих нужд. Они хотели иметь крышу над головой и возможность отапливаться. Так появились хвойные леса. Но теперь мы имеем беспорядок: хвойные леса особенно страдают от изменения климата. Мы должны помочь этим лесам, засадить их и омолодить.
Но теперь у нас появились новые потребности, потому что деревья и леса хорошо регулируют наш климат. На местном уровне это всегда заметно в жаркие дни, когда в лесу заметно прохладнее. В глобальном масштабе ценится главным образом способность накапливать CO₂. И есть много исследователей, которые в этом убеждены: Эти леса следует оставить в покое. Природа лучше знает, что делает, и сможет справиться с изменением климата.
Я не испытываю симпатии к коллегам, которые хотят наблюдать за тем, как леса уничтожаются. Это неправильно. В настоящее время основное внимание уделяется функции хранения: леса связывают CO₂ из атмосферы. Но как насчет ежегодного прироста? Что лес связывает каждый год в дополнение к тому, что он уже накопил?
В дополнение?
Именно так. Каждый лес хранит углерод. Но что происходит в дополнение к этому? Чем старше становятся наши леса, тем меньше они активно накапливают углерода. Функция хранения постепенно снижается. Это происходит потому, что деревья со временем естественным образом теснят друг друга, и освещенность уменьшается. Некоторые деревья не выдерживают такой конкуренции и погибают. Это естественная смертность. С помощью прореживания мы предотвращаем это: используем деревья, у которых в любом случае было бы мало шансов выжить, строим из них дома, стимулируем дополнительный рост оставшихся в лесу деревьев и помогаем им связывать еще больше CO₂.
Самое замечательное в этом типе управления то, что по пути к бревну, обрабатываемому на лесопилке, остается немного мелкой древесины, которую я могу легко использовать для получения энергии, то есть для отопления. Это побочный продукт, который идет рука об руку. От такого лесопользования выигрывают и строительство, и энергоснабжение.
Но как только я сжигаю древесину, накопленный CO₂ снова улетучивается. Значит, вы ничего не выиграли.
Правильно. Лучшее хранилище CO₂, которое мы имеем в лесном хозяйстве, - это деревянные здания. Мы должны гораздо чаще использовать дерево в качестве строительного материала, чтобы хранить углерод в течение десятилетий или даже столетий. Но только половина ствола дерева, поступающего на лесопилку, становится продуктом. Другая половина превращается в щепу и опилки, то есть в отходы деревообработки. Я могу использовать эти отходы в качестве строительного материала лишь в ограниченной степени, но они отлично подходят для получения энергии. В этом и заключается синергия: значительная часть отработанной древесины в долгосрочной перспективе идет в строительный сектор и сохраняет CO₂. Кроме того, древесные отходы могут заменить ископаемое топливо. Альтернативой было бы оставить древесину в лесу, где она превращается в мертвую древесину из-за естественной смертности, разлагается, гниет и также выбрасывается в атмосферу. Баланс будет одинаковым независимо от того, сжигаю я древесину или нет - но когда я ее сжигаю, я также заменяю ископаемое топливо!
Но временной аспект имеет решающее значение: когда мы сжигаем древесину, в атмосферу сразу же выбрасывается большое количество CO₂.
Это так называемый углеродный долг: временной лаг между выбросом и тем моментом, когда новые деревья снова накапливают CO₂ в лесу. Этот вопрос является предметом интересных дебатов в научных кругах. Широко распространено мнение, что нужно дождаться появления нового дерева, прежде чем сжигать старое, чтобы CO₂, выделяющийся при сжигании, был немедленно поглощен снова. Но это относится только к одному дереву. Если вы посмотрите на весь лес, то этот углеродный долг будет равен нулю, потому что к моменту выброса новая биомасса уже выросла.
Потому что деревья растут постоянно?
Да, деревья постоянно растут. Углеродный долг остается нулевым до тех пор, пока в лесу растет больше биомассы, чем мы выбрасываем. Именно так обстоит дело в Германии. У нас нет углеродного долга. Мы рассчитали это в нашем исследовании: Что произойдет, если мы оставим остатки древесины гнить? Что будет, если мы построим из нее деревянные дома? Что будет, если мы используем остатки древесины для получения энергии взамен ископаемого топлива? Общий баланс будет оптимальным, если мы будем рационально использовать лес и не будем его забрасывать.
Потому что необходимо учитывать две составляющие: мы накапливаем дополнительное количество CO₂, если увеличиваем рост леса. В то же время мы можем заменить так много ископаемых видов топлива, что использование древесины для получения энергии также положительно сказывается на климате в целом.
Но этот расчет работает только до тех пор, пока мы продолжаем использовать ископаемое топливо? Если мы будем использовать только возобновляемые источники энергии, должны ли мы также использовать возобновляемые источники энергии для отопления?
В ближайшие несколько десятилетий мы будем оказывать положительное влияние на климат, если будем использовать древесину для получения энергии. Со временем этот эффект будет уменьшаться. Когда ископаемое топливо больше не будет присутствовать в энергетическом балансе, использование биомассы снова станет климатически нейтральным.
Это возвращает нас к началу аргументации: если мы будем активно использовать больше древесины, мы сможем продвинуть строительный сектор вперед. В настоящее время доля древесины в строительстве составляет около 20 процентов. В таких странах, как Швеция, этот показатель составляет 55 процентов. Я могу себе представить, что и в Германии будет так же, потому что древесина в наших лесах используется неистощимо. И когда бы я ни обрабатывал дерево, всегда остаются остатки, которые можно использовать для производства изоляционных материалов, древесных материалов или пеллет. В настоящее время в Германии производится около 3,6 миллиона тонн пеллет в год. В перспективе это может быть 5-6 миллионов тонн.
Ваше исследование было поддержано Немецкой ассоциацией энергетической древесины и пеллет (DEPV). Они должны быть в восторге от результатов.
Они этого не скрывают, и я это подтверждаю. Исследование было проведено в соответствии с надежными научными стандартами. Это не заказное исследование, в котором результаты были предопределены, а скорее пробел в научной обработке: сектор древесины, строительный сектор и энергетический сектор слишком часто рассматриваются отдельно. Конечно, люди, любящие лес, будут пытаться предотвратить использование биомассы в энергетике. Но для того, чтобы подвести итоги, необходимо рассматривать все отрасли в целом. Я с удовольствием участвую в этом научном дискурсе, у меня нет с этим проблем".
Предположительно, производство пеллет также выиграет от активной реорганизации лесов?
Больные насаждения не обречены на немедленную гибель, это длительный процесс. Но мы должны активно заниматься этими лесами, ухаживать за ними и своевременно, аккуратно и естественно заготавливать деревья повышенного риска, такие как старые ели, которые буквально горят. Тогда мы сможем омолодить лес с помощью безвредных для климата пород деревьев, которые гораздо лучше справятся с изменением климата. В настоящее время мы отстаем от изменения климата, оно обгоняет нас направо и налево. На земле происходит массовое повреждение лесов и вырубка, которые мы не в состоянии контролировать. Мы должны воспользоваться этой возможностью, чтобы использовать большое количество древесины в существующих зданиях.
В среднесрочной перспективе в Германии снова появятся смешанные леса?
Да, с научной точки зрения на этот счет есть четкие заявления. Нам нужен портфель из множества различных пород деревьев на одной территории. В настоящее время, как правило, мы имеем отдельные хвойные и лиственные насаждения, потому что ими легче управлять по отдельности. Но нам нужны леса, близкие к естественным, с тремя-пятью видами деревьев. Это обеспечит больше света, больше биоразнообразия, а также более эффективные леса, дающие больше прироста.
Сколько времени займет активная реорганизация?
Трудно сказать. Возраст наших нынешних лесов составляет 100 лет и более. У нас нет столько времени. Нам нужно действовать быстрее. Обычный срок реорганизации регулируемых лесов составляет от 30 до 50 лет. В нашей модели мы придерживаемся оптимистичного подхода и считаем, что в ближайшие 20-30 лет мы сможем хотя бы преобразовать старые древостои. Тогда к 2050 году, когда ЕС хочет достичь климатической нейтральности, у нас уже будет гораздо более приспособленная лесная структура и деревянное строительство, которое послужит вторым хранилищем углерода. Я вижу в этом беспроигрышную ситуацию".
С Хубертом Рёдером беседовали Клара Пфеффер и Кристиан Херрманн. Интервью было сокращено и отредактировано для ясности.
Источник: www.ntv.de
