Внутри эксклюзивного мира клерков Верховного суда, ведущих юридические споры в Америке
Внутри эксклюзивного мира клерков Верховного суда, ведущих юридические споры в Америке
Некоторые консервативные клерки перестали обедать со своими либеральными коллегами и отказались от еженедельных «счастливых часов». Даже благотворительный конкурс по поеданию желе (без рук) вызвал идеологические разногласия по поводу благотворительных организаций, выбранных для сбора денег.
Сегодня многие из 35 клерков с того спорного заседания, спустя два десятилетия своей карьеры, находятся в центре самых зажигательных юридических баталий Америки. Идеологические линии разлома, возникшие во время их работы в суде, сегодня определяют конституционное право и политику США.
Годовая должность клерка Верховного суда давно стала билетом к власти, влиянию и богатству. Юридические фирмы предлагают бывшим клеркам, большинство из которых окончили Лигу плюща и другие ведущие юридические школы, бонусы при подписании контракта в размере 450 000 долларов.
Возможно, это хорошо потраченные деньги. Бывшие клерки Верховного суда занимают высшие эшелоны судебной власти. Исследования показали, что судьи с большей вероятностью примут апелляцию, поданную бывшим клерком, чем тем, кто никогда не работал на судью.
Бывший президент Дональд Трамп выбрал бывших клерков Верховного суда для всех трех своих назначений в высший суд. Из 54 назначений в апелляционную инстанцию США 21 кандидат был клерком Верховного суда, что является современным рекордом – почти 40 %.
Среди множества игроков, населяющих экосистему суда, – ведущих юристов, уважаемых профессоров и известных комментаторов – бывшие клерки играют огромную роль. Время, проведенное ими в суде, было формирующим не только благодаря связям, которые они завели, но и потому, что оно определило их будущие дела и роли в культурных столкновениях Америки.
Многие из тех, кто учился в 2002–2003 годах, ведут те же самые сражения, только теперь на более высоком профессиональном уровне.
«В них было глубокое и очевидное презрение к прогрессивным левым», – вспоминает либерал Гил Сайнфелд, ныне профессор права Мичиганского университета, о клерках правого крыла. «Насколько я могу судить, это было презрение не к людям слева, а к их подходу к осмыслению права. Они считали этот подход совершенно безудержным и рассчитанным на то, чтобы позволить левым судьям делать более или менее то, что они хотят, в делах, которые имеют наибольшее значение».
Сейнфелд добавил: «В то же время либеральные клерки не испытывали энтузиазма по поводу консервативных методов толкования, и многие из нас рассматривали эти методы как тонко завуалированные приемы продвижения консервативной политической повестки дня».
Адам Мортара, который 20 лет назад служил судье Кларенсу Томасу, а сейчас является одним из ведущих юристов правого толка, подтверждает эту очевидную дихотомию.
«Победа в спорах в ту эпоху суда была гораздо более похожа на «Расскажите мне о вибрациях. Как вы к этому отнесетесь? Каковы политические последствия?»» сказал Мортара в интервью CNN.
«Я нашел этот опыт удручающим, не похожим на то, что я ожидал и хотел получить от юриспруденции. В итоге я возненавидел очень небольшую группу клерков, и общение с ними стало для меня невозможным», – добавил он.
Сегодняшний более укоренившийся путь от клерка к судье закрепляет влияние определенных судей на право через их аколитов.
«Вероятно, важнее, чем их влияние в течение года работы в суде, – говорит профессор права Гарвардского университета и бывший декан Марта Миноу, – бывший клерк имеет доступ к знаниям, нравам, стратегиям и амбициям, которые могут привести к огромному влиянию по мере развития их карьеры».
В этом году Мортара, по сути, повторил опыт 20-летней давности. Он был судебным адвокатом в процессе оспаривания практики позитивных действий Гарварда, возбужденного организацией «Студенты за справедливый прием», – деле, которое привело к принятию Верховным судом эпохального решения, запрещающего политику приема по расовому признаку в масштабах всей страны и отменившего решение, вынесенное в 2003 году, когда Мортара был клерком Томаса, находившегося тогда в меньшинстве.
В настоящее время Мортара работает по контракту со штатом Теннесси, защищая его запрет на использование гендерно-утверждающих препаратов и хирургических операций для несовершеннолетних трансгендеров, а также привлекается республиканцами Висконсина для участия в судебной тяжбе с демократами по вопросам перекройки границ.
Джонатан Митчелл, коллега-консерватор 2002–2003 годов, еще более заметен по самым спорным вопросам социальной политики Америки. Бывший клерк судьи Антонина Скалии разработал запрет на аборты в Техасе, известный как SB 8, который запрещал эту процедуру примерно на шести неделях беременности за редким исключением. Рассмотрение этого закона в Верховном суде заложило основу для окончательного решения судей, отменившего в прошлом году дело Роу против Уэйда.
Среди текущих судебных процессов Митчелла в судах низшей инстанции – два основанных на религии иска по поводу охвата ЛГБТК в мандате на профилактические услуги, предусмотренном Законом о доступном медицинском обслуживании, и в разделе VII Закона о гражданских правах, который применяется к практике на рабочем месте. В Верховном суде Митчелл является ведущим юристом по иску, который будет рассматриваться весной, по поводу запрета федерального правительства на скорострельное огнестрельное оружие с «бамп-шоком».
Другой консервативный клерк из нашей группы 20 лет назад, Дэвид Страс, стал одним из первых назначенцев Трампа в апелляционный суд 8‑го округа США в Сент-Луисе.
В ноябре Страс стал автором новаторского заключения, отменяющего средства защиты от дискриминации в соответствии с Законом об избирательных правах 1965 года. Его позиция, согласно которой только Министерство юстиции США, а не частные лица, могут подавать иски о дискриминации избирателей, пошла дальше всех решений Верховного суда по этому вопросу. Его позиция, если она будет подтверждена Верховным судом, может резко сократить возможности чернокожих и испаноязычных избирателей отстаивать свои права.
Эмин Торо, работавший со Страсом в кабинете Томаса, стал еще одним назначенцем Трампа, но на менее идеологизированную и менее продолжительную должность – в Налоговый суд США в 2019 году. Судьи Налогового суда служат 15 лет, а не пожизненно.
Другой бывший клерк с того заседания, Роберт Хур, работавший тогда на главного судью Уильяма Ренквиста, сейчас работает в весьма заметной политической сфере в качестве специального адвоката, расследующего возможное небрежное обращение Джо Байдена с секретными документами. Расследование может иметь последствия для переизбрания президента и отдельно отразиться на деле о секретных документах во Флориде, в котором замешан Трамп, главный оппонент Байдена среди гоп-компаний.
Среди левых клерков в 2002–2003 годах был Эрик Олсон, бывший генеральный прокурор штата Колорадо, который работал на судью Джона Пола Стивенса и сейчас ведет судебный процесс в Колорадо , чтобы не допустить Трампа к президентским выборам 2024 года из-за его роли в восстании 6 января 2021 года.
Избиратели, оспаривающие кандидатуру Трампа, утверждают, что положение Четырнадцатой поправки, запрещающее некоторым должностным лицам, «участвовавшим в мятеже», занимать должность, должно блокировать бывшего президента. Два партнера Олсона по этому делу, Шон Гримсли и Джейсон Мюррей, были клерками после Олсона.
Двое других либералов, работавших в 2002–2003 годах, сейчас являются федеральными судьями: Тоби Хейтенс, один из первых назначенцев Байдена в апелляционный суд США, был в большинстве при вынесении важного решения 4‑го окружного апелляционного суда США по спору о приеме в среднюю школу, рассматриваемому в высшем суде, и Джесси Фурман, назначенец окружного суда администрации Обамы , чье решение привело к противостоянию в Верховном суде по поводу плана Трампа добавить вопрос о гражданстве в перепись населения США.
Кристина Родригес, также занимавшая в тот срок левую позицию, а ныне профессор права Йельского университета, была назначена Байденом сопредседателем его президентской комиссии по делам Верховного суда.
В отличие от Трампа при выборе судей, Байден уделяет первостепенное внимание разнообразию биографий и юридического опыта. Однако его единственный выбор на вакантную должность в Верховном суде – Кетанджи Браун Джексон, первая чернокожая женщина-судья, – также был клерком Верховного суда у судьи Стивена Брейера (который сам был клерком судьи Артура Голдберга в середине 1960‑х годов).
Сегодня рекордные шесть из девяти судей когда-то были клерками Верховного суда: Председатель Верховного суда Джон Робертс (1980−81 гг.) и младшие судьи Елена Каган (1988−89 гг.); Нил Горсуч и Бретт Кавано (оба в 1993–94 гг.); Эми Кони Барретт (1998−99 гг.) и Джексон (1999−2000 гг.).
Как попасть на быстрый путь
Крупные юридические фирмы борются за перспективы работы внутри компании и сегодня готовы предоставить подписные бонусы в размере 450 000 долларов, которые, для сравнения, легко превышают годовую зарплату судей. (Восемь младших судей получают 285 400 долларов в год, главный судья – 298 500 долларов).
Каждый из девяти судей обычно нанимает четырех клерков-юристов, которые помогают рассматривать петиции людей, проигравших дела в судах низшей инстанции. Клерки помогают в проведении исследований и написании заключений.
Клерки отбираются в основном из Лиги плюща и лучших учебных заведений, таких как Чикагский и Стэнфордский университеты, и обычно сначала они проходят годичную стажировку у судьи апелляционной инстанции США.
Двадцать лет назад Ренквист и Стивенс, оба жившие на Среднем Западе, с пониманием относились к кандидатам с университетским образованием. В 2002–2003 годах каждый из них принял на работу выпускников юридического факультета Иллинойского университета.
Томас, единственный оставшийся судья 20-летней давности, также был открыт тогда (и сейчас) для лучших студентов из разных учебных заведений, хотя он строго отдавал предпочтение консерваторам. Страс окончил юридический факультет Канзасского университета, а Торо – юридический факультет Университета Северной Каролины.
С другой стороны, ушедшие на пенсию судьи Брейер и Дэвид Соутер наняли только выпускников Гарварда и Йельского университета для восьми своих клерков на срок 2002–2003 гг.
Как бы ни вознаграждали клерков за отличную учебу и будущий успех, многие юристы, считавшиеся блестящими, предпочли не подавать заявку или не прошли отбор. И наоборот, есть бывшие клерки, о которых коллеги отзываются как о середнячках. И независимо от таланта, никто из клерков не превосходит по значимости тех судей, которым они служат всю жизнь.
Для бывших клерков уже существовала избитая дорога в корпоративные юридические конторы, к университетским профессорам и на высшие государственные должности. Миноу из Гарварда, бывшая клерком судьи Тургуда Маршалла в 1980–1981 годах, говорит, что одним из самых значительных изменений в судьбе бывших клерков стало их присутствие на федеральной скамье подсудимых.
Она также указала на конвейер клерков, созданный Федералистским обществом – консервативной группой, которая с 1980‑х годов рекомендовала кандидатов в судьи президентам-республиканцам и стала особенно влиятельным партнером Белого дома Трампа.
«Точно так же, как лидеры Федералистского общества подготавливают короткий список для назначения на должность судьи, Федералистское общество все больше концентрируется на подборе клерков, которые будут поддерживать судей, которых Федералистское общество помогло поставить на скамью подсудимых», – сказала Миноу.
Леонард Лео, давний руководитель Федералистского общества, ответил по электронной почте: «Не слишком удивительно, что студенты-федералисты получают должности клерков в Высоком суде – они, как правило, интеллектуально активны и строги, что является ключевым фактором для судей, ищущих клерков».
Очаги напряженности 2003 года
CNN побеседовал с более чем дюжиной клерков, работавших в тот период, и изучил недавно появившиеся в Библиотеке Конгресса документы покойного судьи Стивенса, чтобы получить представление о ходе обсуждений и атмосфере того года.
Многие клерки вспоминают конструктивные беседы и говорят, что между ними завязалась прочная дружба. Среди легких моментов были выступления Митчелла на фортепиано и коллеги-клерка Эллисон Ньютон Хо на арфе.
Будучи клерком Сандры Дэй О’Коннор, Хо сейчас является ведущим апелляционным адвокатом в крупной фирме и в своей практике pro bono занимается консервативными вопросами религиозной свободы. Она замужем за другим бывшим клерком, Джеймсом Хо (Томас, 2005–2006 гг.), которого Трамп назначил в Апелляционный суд 5‑го округа США.
Наряду с теплыми воспоминаниями о новых отношениях, в памяти многих остается ряд громких дел.
Два из этих споров вызвали отчуждение и разочарование среди некоторых консерваторов.
Речь идет о конституционных спорах по поводу техасского запрета на интимные отношения между однополыми парами и позитивных действий в колледже при Мичиганском университете. О’Коннор и Кеннеди, консервативные судьи-центристы, контролировали исход этих дел.
За оба решения велась ожесточенная борьба, которая затянулась до последних дней сессии.
«К концу срока полномочий Верховного суда, – говорит бывший секретарь Стивенса Эми Уилдермут, – все работают круглосуточно, рассматривая дела с высокими ставками. И, честно говоря, мы все были так молоды. Оглядываясь назад, я вижу, как это было похоже на кипящий котел».
Уайлдермут, которая сейчас преподает право в Университете штата Огайо, подчеркивает положительные стороны своего опыта, хотя ей было известно, что в других палатах царит раздражение.
Вероятно, ожидания в начале срока повлияли на то, как некоторые клерки чувствовали себя в конце. Двумя годами ранее суд решил президентские выборы 2000 года в пользу республиканца Джорджа Буша-младшего и одержал ряд других консервативных побед. Хотя правое крыло, вероятно, ожидало большего, клерки, работавшие на либерала Стивенса, какими были Уилдермут и Олсон, или на судей Соутера и Рут Бейдер Гинзбург (какими были Фурман и Хайтенс соответственно), могли полагать, что им придется заниматься подготовкой особых мнений.
Но все произошло иначе, и еще больше вбило клин между лагерями клерков то, что консервативные судьи в центре суда отдали решающие голоса за либеральные решения. Кеннеди написал заключение в пользу прав геев в деле » Лоуренс против Техаса», а О’Коннор – решение в поддержку позитивных действий Мичиганского университета в деле «Груттер против Боллинджера».
«Я думаю, что отношения в здании становились все более напряженными по мере того, как длился срок полномочий», – сказал Сейнфелд, работавший на Скалиа, который часто нанимал одного «контрклерка» из четырех. «Как либеральный клерк в консервативной палате, это, безусловно, касалось и меня. По мере приближения мая и июня я все меньше времени проводил в собственном кабинете и все больше – с друзьями в палатах Соутера и Брейера».
Консерваторы, такие как Мортара и Митчелл, объединились в беде.
«Что удручало формалистов, таких как Джонатан и я, так это юриспруденциальный подход центра суда, – говорит Мортара.
Как развивались решения и как держался центр
В документах Стивенса рассказывается о том, как Кеннеди прошел через множество проектов, чтобы обосновать защиту сексуальных отношений геев гарантией свободы в статье Конституции о надлежащем процессе.
Уайлдермут, как следует из документов, помогал О’Коннор в написании совпадающего мнения, которое присоединилось к решению Кеннеди, отменяющему запреты на содомию. Около 17 лет назад О’Коннор проголосовала за поддержку таких запретов. Она была готова отказаться от этого прецедента в деле «Бауэрс против Хардвика», руководствуясь другими конституционными соображениями, нежели Кеннеди. Через своих клерков О’Коннор обратилась за советом по поводу некоторых формулировок к Уилдермуту, единственному открытому гею в то время.
Напряженность в связи с делом о правах геев была высока для двух клерков Скалии – по совершенно разным причинам. Скалиа был категорически не согласен с мнением большинства о частном праве на однополые отношения.
По словам Сайнфелда, еще до того, как он прочитал, что пишет Скалиа в своем несогласии, он понял, что не хочет в этом участвовать.
«Сегодняшнее мнение – это продукт суда, – сказал Скалия в своем несогласии, – который является продуктом культуры юридической профессии, которая в значительной степени подписалась под так называемой гомосексуальной программой, под которой я подразумеваю программу, продвигаемую некоторыми гомосексуальными активистами, направленную на устранение морального осуждения, традиционно связанного с гомосексуальным поведением».
По словам Сайнфелда, Скалиа разрешил ему не проводить никаких исследований или редактирования, связанных с этим особым мнением, и Сайнфелд сказал CNN, что Скалиа никогда не считал выбор Сайнфелда против него.
Сослуживец Митчелл, напротив, защищал особое мнение Скалиа. В своем эссе, написанном после смерти Скалии, Митчелл заявил, что, по его мнению, дело 1986 года «Бауэрс против Хардвика» «ясно и недвусмысленно» разрешило этот вопрос.
Недавно Митчелл участвовал в судебном процессе, чтобы добиться освобождения частных предприятий от религиозных обвинений в дискриминации ЛГБТК в соответствии с разделом VII. В отдельном деле против требования о предоставлении профилактических услуг в рамках Закона о доступном здравоохранении он доказывал, что требование принимать лекарства для защиты от ВИЧ нарушает федеральный закон о религиозной свободе. Он также представляет интересы мирового судьи в Техасе, который отказывается проводить церемонии однополых браков.
Митчелл поддержал Мортару, когда тот защищал запрет штата Теннесси на медицинскую помощь подросткам, страдающим гендерной дисфорией. Три подростка-трансгендера и их семьи подали иск против штата, пытаясь заблокировать этот закон; их апелляция находится на рассмотрении в Верховном суде.
Позитивные действия тогда и сейчас
Дело о позитивных действиях, возбужденное в 2003 году в Мичиганском университете, приобрело в этом году еще большую актуальность, поскольку Верховный суд пересмотрел решение и в итоге отменил его.
Двадцать лет назад суд одобрил практику приема по расовому признаку для обеспечения разнообразия студенческого контингента, подтвердив знаковое решение 1978 года по делу » Регенты Калифорнийского университета против Бакке» (Regents of the University of California v. Bakke). В своем решении, принятом большинством голосов, О’Коннор установила 25-летнюю точку отсчета.
Несколько бывших клерков того срока, беседовавших с CNN при условии, что их имена не будут использованы, рассказали о том, что 25-летняя ссылка О’Коннор вызвала раздражение. Судьи разошлись во мнениях относительно того, насколько строго следует воспринимать этот срок.
«Мы ожидаем, что через 25 лет использование расовых предпочтений больше не будет необходимо для продвижения интересов, одобренных сегодня», – написала она, и это заявление показалось ей скорее желательным, чем основополагающим.
По словам клерков, консерваторы прилагали все усилия, чтобы закрепить это в качестве формального принципа, или «решения» дела, а либералы, наоборот, хотели свести его к минимуму.
Томас, который выступал против решения, одобряющего позитивные действия, написал: «Я согласен с тем, что суд постановил, что расовая дискриминация при приеме в высшие учебные заведения будет незаконной через 25 лет».
Между тем Гинзбург, к которой присоединился Брейер, попыталась представить эти «25 лет» как цель, а не приказ. «С сегодняшней точки зрения можно надеяться, но не делать твердых прогнозов, что в течение жизни следующего поколения прогресс в области недискриминации и подлинно равных возможностей сделает безопасным отмену позитивных действий».
Мортара, секретарь Томаса, и другие юристы, представляющие организацию «Студенты за честный прием», вновь подтвердили мнение Томаса в своем деле против Гарварда. В своей записке они написали: «Груттер завершается предупреждением о том, что Суд ожидает, что «расовые предпочтения перестанут быть необходимыми» через «25 лет». Это заявление не было выдачей желаемого за действительное, а скорее вытекало из правового принципа».
Большинство суда, отменившее позитивные действия, согласилось с этой оценкой.
На вопрос CNN о том, думал ли он в 2003 году, что когда-нибудь сможет воспользоваться мнением Томаса о 25 годах, Мортара ответил: «Конечно, нет. Конечно, нет».
Эндрю ДеВухт, 20 лет назад работавший клерком у тогдашнего главного судьи Ренквиста, а сейчас работающий в крупной фирме в Чикаго, на собственном опыте убедился в разочаровании клерков, придерживающихся более правых взглядов, когда решения находились на финальной стадии.
«Была группа консерваторов, которые чувствовали, что в этом году их часы были выбиты, – говорит он.
Но сегодняшний суд с его консервативным большинством и отсутствием центристского преемника О’Коннор или Кеннеди заметно отличается. И клерки, которые 20 лет назад уходили расстроенными и разочарованными, теперь имеют идеологическое преимущество».
Читайте также:
- Как подорожает жизнь в Германии в 2024 году
- Как Германия планирует решить бюджетный кризис в 2024 году
- Первый немецкий город отказался от билета за €49
Источник: edition.cnn.com
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
