Мнение: Дело Кейт Кокс показывает жестокость техасского закона об абортах
Мнение: Дело Кейт Кокс показывает жестокость техасского закона об абортах
Примечание редактора: Джослин Витерне – профессор социологии и заведующая кафедрой исследований женщин, гендера и сексуальности в Гарвардском университете. Мнения, высказанные здесь, принадлежат автору. Смотрите другие статьи о мнениях на CNN.
Кокс подала иск о прерывании беременности на сроке 20 недель, который был обжалован в высшем суде штата. Суд отказал ей в удовлетворении просьбы о снятии запрета на аборты, и она покинула Техас, чтобы сделать аборт в другом месте.
Джослин Витерн
Генеральный прокурор Техаса Кен Пакстон после решения суда заявил, что беременность Кокс не соответствует стандарту «угрозы жизни», необходимому для законного аборта, и сказал, что если она прервет беременность в Техасе, то ее врачу грозит обвинение в преступлении первой степени и гражданские штрафы.
Действия Пэкстон были отмечены группами, выступающими против абортов, которые считают, что заставлять женщин вынашивать нежизнеспособную беременность – это сострадание. Все плоды, утверждают они, заслуживают «естественной смерти» – даже нежизнеспособные.
Но мое исследование в Сальвадоре показывает, что опасения Кокс по поводу осложнений со здоровьем и потери фертильности вполне обоснованны, а за вздорным языком «естественной смерти» скрывается более зловещая реальность: в Техасе узаконили пытки беременных женщин.
В Сальвадоре женщины обязаны вынашивать нежизнеспособные плоды до срока (то есть примерно до 40 недель беременности) с тех пор, как закон 1998 года отменил все юридические разрешения на аборты. Таким образом, Сальвадор предоставляет таким исследователям, как я, прекрасную возможность предсказать, как новое законодательство Техаса повлияет на здоровье женщин в ближайшие годы.
Чтобы понять последствия сальвадорского законодательства, мы с коллегами проанализировали медицинские карты 239 женщин, которым в Сальвадоре в период с 2013 по 2018 год был поставлен диагноз «фатальные пороки развития плода». Мы обнаружили, что более половины (54,9 %) беременных женщин в нашем исследовании перенесли как минимум одно серьезное медицинское осложнение после постановки диагноза о нежизнеспособности и до того, как им по закону разрешили прервать беременность. И 47,9 % этих женщин пришлось пройти физически инвазивные медицинские процедуры для ведения осложненной беременности – медицинские процедуры, которых можно было бы избежать, если бы беременность была прервана в момент диагностирования порока развития.
Например, случай 40-летней женщины, у нежизнеспособного плода которой была диагностирована алобарная голопрозэнцефалия – смертельный врожденный порок развития, при котором мозг плода не разделяется на полушария и доли. Из-за порока развития плод не мог глотать амниотическую жидкость, что является необходимой частью типичного развития плода. Отсутствие глотания привело к аномально высокому уровню амниотической жидкости, из-за чего матка женщины раздулась намного больше ожидаемого размера.
Чтобы предотвратить разрыв матки, врачам пришлось дважды вводить длинную иглу в брюшную полость женщины, чтобы откачать лишнюю жидкость, пока она ждала, когда срок достигнет 39 недель. Именно на этой неделе в больнице решили, что прерывать сложную беременность женщины наконец-то разрешено, хотя в 39 недель плод был не более жизнеспособен, чем в тот момент, когда аномалию впервые диагностировали.
Когда врачи получили разрешение на роды, они поняли, что аномально развивающийся череп плода не позволит провести вагинальные роды, и были вынуждены сделать кесарево сечение (КС). У женщины началось сильное кровотечение; недели сильного растяжения повредили ее матку до неузнаваемости. У врачей не было другого выбора, кроме как удалить матку, чтобы спасти ей жизнь.
Всех этих осложнений можно было бы избежать, если бы беременной женщине позволили прервать нежизнеспособную беременность раньше. И все же, несмотря на физическое насилие, которому подверглась женщина, вынашивая беременность до срока, и удаление главного органа, она, как и обещала, увидела, как умирает ее ребенок.
Чем больше мы с коллегами изучали медицинские дела сальвадорских женщин, тем более абсурдным – и мучительным – нам казался этот закон. Начнем с того, что само понятие вынашивания нежизнеспособного плода до срока является бессмыслицей. Такие плоды никогда не выживут вне утробы матери, независимо от того, сколько недель им положено по закону находиться в состоянии беременности.
Понятие «естественной смерти» еще более причудливо. Поскольку нежизнеспособные плоды поддерживаются только телом матери, они умрут «естественной смертью» вскоре после родов. Это происходит независимо от того, прерывается ли беременность в 20 недель, как просила Кокс, или в 40 недель.
До 1998 года сальвадорские женщины имели законное право прерывать нежизнеспособную беременность после получения диагноза о фатальной аномалии плода. Врачи, с которыми я работаю, сообщают, что обычным методом прерывания нежизнеспособной беременности в то время было введение лекарств, таких как Питоцин, чтобы вызвать схватки и роды. Однако с принятием закона 1998 года этот процесс ранней индукции родов стал в значительной степени криминализированным. Теперь сальвадорские женщины, как и техасские, обязаны донашивать нежизнеспособную беременность до срока, чтобы дать плоду желанную «естественную смерть».
Но что делает смерть нежизнеспособного плода после 40-недельных родов «естественной», в то время как смерть нежизнеспособного плода после 20-недельных искусственных родов является уголовным преступлением? Неужели сальвадорские законодатели считают, что для «естественной смерти» необходимы «естественные роды»? Если это так, то они упускают из виду тот факт, что индукция родов – одна из наиболее часто выполняемых акушерских процедур в мире, и что частота индукции при нежизнеспособной беременности гораздо выше, чем при типично развивающейся беременности.
Почти в 41 % случаев нежизнеспособной беременности в нашем исследовании роды не начались естественным путем и потребовалась медикаментозная индукция – та же самая процедура, которую врачи использовали до 1998 года для прерывания беременности на гораздо более ранних сроках. И, как это ни трагично, в 27,7 % случаев врачи были вынуждены рожать нежизнеспособных детей с помощью операции кесарева сечения. Эта статистика ясно показывает, что не наличие или отсутствие медицинского вмешательства определяет, является ли смерть нежизнеспособного плода «естественной» в глазах сальвадорских законодателей.
И хотя в США для прерывания беременности часто используются иные процедуры, чем для индукции, наше сальвадорское исследование показывает, что любое прерывание беременности на ранних сроках кажется сострадательным как для нежизнеспособных плодов, так и для их беременных матерей, по сравнению со сложными процедурами, необходимыми для родов сильно деформированных 40-недельных плодов.
Получите наш бесплатный еженедельный бюллетень
- Подпишитесь на рассылку CNN Opinion
- Присоединяйтесь к нам в Twitter и Facebook
Показательно, что ни Пакстон, ни суд не пытаются дать определение «естественной смерти», которую они так страстно – и безжалостно – отстаивают. Они никогда не объясняют, почему наличие естественной и смертельно опасной аномалии плода недостаточно для достижения «естественной смерти» или почему принуждение женщин к дополнительным пяти месяцам болезненной беременности и процедур каким-то образом является актом «сострадания».
Международное право определяет пытку как «отягченную и преднамеренную форму жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания», применяемую государственным служащим, как правило, для получения информации или для применения наказания. Техасские законы, интерпретированные Верховным судом Техаса, легко поднимаются до уровня применения жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения к женщинам, вынашивающим нежизнеспособную беременность. Однако цель этих пыток – не получение информации и даже не обеспечение рождения здорового ребенка. Цель – абсурдная – состоит в том, чтобы беременные женщины вынашивали нежизнеспособный плод столько же времени, сколько они вынашивали бы жизнеспособный плод.
Случай Кокс экстремальный, но не редкий. Беременность остается самым опасным и сложным биологическим процессом, на который идут люди. Это особенно актуально для США, где уровень материнской смертности растет вопреки общемировым тенденциям к улучшению.
Однако вместо того, чтобы работать над тем, чтобы сделать беременность более безопасной, Техас передал принятие важнейших медицинских решений тем самым фанатикам, чей талант заключается в изобретении бессмысленных определений «естественной смерти».
Читайте также:
- Что ждет немецкий рынок труда в 2024 году
- Фермеры протестуют в Берлине на сотнях тракторов
- Реформа гражданства в Германии сталкивается с задержками
Источник: edition.cnn.com
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
