Кирилл Сиэтлов: “Ты всегда ощущаешь у себя на горле руку майора”
КИРИЛЛ СИЭТЛОВ: “Ты всегда ощущаешь у себя на горле руку майора”
Стендап-комик, актер и телеведущий.
Родился в 1983 году в Москве. В юношеские годы играл в КВН. После школы серьезно занялся наукой, был аспирантом в МФТИ на факультете нано‑, био‑, информационных и когнитивных технологий, работал в Курчатовском институте. Но предпочел профессионально развиваться как комедийный сценарист и стендапер. Выступал в первом сезоне Comedy Баттл. Снимался в сериале «Реальные пацаны» и фильме «Стартап».
В 2016 году запустил собственное «Вечернее шоу» на YouTube, в котором разыгрывал комедийные сценки, приглашал гостей, комментировал актуальные и необычные новости без цензуры и тематических ограничений. В 2018 году начал вести пранк-шоу «Шутники» на российском ТВ.
Принимал участие в протестных митингах. После начала войны переехал в Германию. Живет и работает в Берлине, воспитывает двоих детей.
Читайте также:Николай Александров: “Эмиграция – это катастрофа, не только социальная, но и личная”
Маша Майерс Здравствуйте, меня зовут Маша Майерс. Я рада вас приветствовать в студии Reforum Space Берлин. Это проект Дойче VITA – час из жизни людей, выбравших Германию. Сегодня наш герой – комик Кирилл Сиэтлов.
Кирилл Сиэтлов Привет! Мне очень понравилась формулировка «выбравших Германию». Не могу сказать, что я сидел и выбирал из каталога.
Маша Майерс А что случилось?
Кирилл Сиэтлов Так получилось…
Маша Майерс Плохой ответ. Извини (смеется).
Кирилл Сиэтлов Да нет, все в порядке. Так вышло (смеется). Просто началась активная фаза российско-украинской войны. Случилось 24 февраля 2022-го года, и в течение нескольких дней стало понятно, что быстро это не кончится. К нам стала приходить полиция: меня до этого арестовывали “за антигосударственную деятельность”, так это называли сотрудники Центра «Э». Государство стало интересоваться моими коллегами-комиками, мной, и мы приняли решение выехать из России.
Маша Майерс Мы – это твоя семья?
Кирилл Сиэтлов Мы – семья. Это я, моя жена и двое детей. Поскольку нас много, мы понимали, что у нас нет возможности ехать в одно место, потом в другое… В тот момент очень многие ехали в Тбилиси, например, или в Турцию. Было понятно, что это временная локация: что ни Грузия, ни Турция не предлагают юридической базы, чтобы остаться. Для нас очень важный вопрос в том, чтобы дети пошли в школу и могли спокойно выпуститься из этой школы. Мы что-то читали про грузинскую систему образования, про турецкую. Было понятно, что все это временный вариант, и нужно будет ехать куда-то еще, а денег у нас не то чтобы много. Купить билеты – хватит, но жить на накопления год – уже смешно. Поэтому мы просто отчаянно искали, куда можно поехать.
Наши друзья, которые какое-то время назад переехали в Германию как ученые, предложили у них остановиться на первое время. Сейчас мне кажется, они имели в виду буквально дни, а мы имели в виду: «О, можно жить!».
Маша Майерс Вчетвером?
Кирилл Сиэтлов Вчетвером, да. Их четверо и нас четверо. Мы подумали, если в Германии что-то сложится, можно будет просить убежище. Не было ощущения, что можно где-то профессионально состояться, продолжить работать. Дело в том, что у меня в жизни была развилка, когда я выбирал между академической карьерой с абсолютной мобильностью и историей с комедией, контентом, телевидением, намертво привязанной к русскому языку. Я решил, что душа лежит к комедии, я хочу этим заниматься. В тот момент я отрезал себя от мобильности, а она как раз была нужна.
Маша Майерс А мог бы стать серьезным ученым… Жалеешь?
Кирилл Сиэтлов Жалею? Не знаю, получилось бы… Но да, ты в этот момент понимаешь, что у тебя нет вариантов, и ты будешь работать на кассе.
Маша Майерс Ты к этому готов?
Кирилл Сиэтлов Я не знаю. Мы уезжали не К, мы уезжали ОТ. Моя жена – врач, что невозможно нигде применить. Просто не существует такой практики, чтобы российский врач куда-то приехал и ему сразу сказали: «Ура! Вы можете начать работать завтра».
Маша Майерс Ну кроме бывших советских республик, наверное.
Кирилл Сиэтлов Это миграция в другую сторону, она была направлена как раз туда, откуда мы уезжали. Поэтому мы двигались в никуда и надеялись, что получится получить хоть какую-то государственную помощь. И так мы оказались в конце мая 2022-го года в Геттингене. Это старый университетский город под Ганновером. Мы там жили несколько месяцев. Периодически я наведывался в Берлин, и вот с августа 22-го года мы уже поселились в Берлине.
Маша Майерс Это был твой первый приезд в Германию?
Кирилл Сиэтлов Нет, за 10 лет до этого я был на стажировке в Гамбургском университете.
Маша Майерс По академической карьере?
Кирилл Сиэтлов Да, я тогда занимался смежной областью между физикой, органической химией и биологией.
Я в город вышел только через месяц после того, как приехал в Германию
Маша Майерс А мог бы сейчас приличные деньги зарабатывать…
Кирилл Сиэтлов Да не в деньгах же дело! Дело в том, что это была действительно очень интересная работа. Я, правда, пытался продолжить. Я пытался и в Гамбургском университете остаться, и куда-то еще попасть, но эта история не сложилась. Зато сложилась комедийная карьера.
Маша Майерс При этом ты человек, не говорящий на немецком языке?
Кирилл Сиэтлов Нет, я несколько раз учил его.
Маша Майерс Начинал учить?
Кирилл Сиэтлов Нет, прямо учил. Я по несколько лет учил на разных стадиях своей жизни. Но это все откатывается, и ты опять ничего помнишь. А потом тебе просто скучно учить заново.
Маша Майерс Потому что тебе кажется, что ты это все уже знаешь, а по факту ничем из этого не можешь пользоваться. Скажи, пожалуйста, а ты помнишь впечатления от первого приезда в Германию? Из тех гамбургских лет, в сравнении с другими эмоциями и впечатлениями, которые ты привозил из разных стран мира?
Кирилл Сиэтлов Я никогда много не путешествовал и толком за границей не был. Я уже во взрослом возрасте оказался в Турции впервые. Мы ездили с моей будущей женой, будучи студентами, по Work & Travel: провели лето в Штатах. Я ездил на стажировку в Гамбург и еще на пару выездов в Европу. Было здорово.
Маша Майерс Не так здорово, как жить постоянно?
Кирилл Сиэтлов Да нет, мне в целом так же. Дело в том, что сложно сравнивать: это была студенческая жизнь. Чистый – самое дурацкое слово, которое ты можешь сказать про город, когда тебя просят описать его. Минск описывают как «чистый», Гамбург тоже оказался «чистый», еще можно сказать: какие классные поезда, какие классные парки! А на самом деле я два месяца безвылазно сидел в кампусе и работал… Я в город вышел через месяц после того, как приехал. И когда я оказался в городе, мы по каким-то барам ходили, гуляли по вечерам. Было очень мило. Было ощущение, что Гамбург, Германия – классно, прикольно. И я не могу сказать, что это изменилось. Так же прикольно.
Маша Майерс Ты не планировал уезжать? Я имею в виду, что события 22-го года застали тебя врасплох?
Кирилл Сиэтлов Ну да, вообще этого не было в планах.
Было тотальное ощущение, что оставаться в России дольше нельзя
Маша Майерс Насколько трудно было примириться с мыслью, что надо уехать и что ты здесь остаешься жить? Эмиграция – сложная штука, поэтому я спрашиваю.
Кирилл Сиэтлов Сложно было на это решиться. Собственно, поэтому люди не уезжают каждый день в какую-то другую страну – это безумно дорого. Ты вдруг думаешь: «А подожди… Я тут потратил, тут потратил. Тут я потерял, тут я потерял». Настолько это дорогое мероприятие. В бытовом плане ты на такое не рассчитываешь.
Однако было ощущение тотальное, что оставаться в России дольше нельзя. Раньше я не очень понимал смысл этой фразы. Мне казалось, что это какая-то дурацкая поза: «У меня нет такой роскоши – уехать раньше времени. Я уеду, когда уже вариантов не будет. Наверное, все поедут, и я поеду». Так вот, у меня было ощущение, что мы уехали именно в этот последний момент. Там не было выбора – было ощущение тотальности, что сейчас ты можешь только уехать или все, конец. У так себе представляю пожар: ты выбегаешь из дома, убегаешь от угрозы, это может быть сложно, но ты пытаешься спастись.
Преследование комика – это вообще самая бессовестная вещь
Маша Майерс За что тебя преследовали в России? Одно дело – ты уезжаешь, потому что тебе кажется, что война – это путь в никуда; а другое дело – если у тебя есть реальная статья и реальная опасность.
Кирилл Сиэтлов Пару лет назад, в феврале 2021-го года, был митинг за освобождение Алексея Навального. После его прилета, после задержания в “Шереметьево”, после этого странного суда в УВД был назначен первый митинг, на который нужно было всем-всем выйти. Утром в день этого митинга мне позвонили родители, сказали, что к ним пришел какой-то участковый, и с ним странный чувак в кожаной куртке. Потом пришла наша замечательная консьержка с первого этажа, сказала: «Там пришла полиция, они сказали, что ищут человека, которого отследили по камерам до подъезда». И показывает фотографию: «Он чем-то похож на вас. Ну просто имейте в виду. Они там сидят, ждут на входе».
Я, честно, очень испугался, потому что я не был в таких ситуациях. Да, ты живешь в этом информационном контексте, что у кого-то обыски, кого-то арестовывают и так далее. Но не ждешь этого по отношению к себе. Я вообще комик. Я повсюду повторяю, что преследование комика – это вообще самая бессовестная вещь. Намного более бессовестная, чем преследовать журналистов.
Меня хотели арестовать за то, что я организатор митинга в поддержку Навального
Маша Майерс Об этом мы можем поспорить.
Кирилл Сиэтлов Хотя и это чудовищно. Но моя мысль заключается в том, что когда ты идешь заниматься журналистикой, у тебя есть кейсы невероятных и чудовищных историй, например, убийство Анны Политковской. То есть если ты идешь в журналистику, ты понимаешь, что это контекст работы. Когда же люди идут заниматься комедией, то в целом потому, что им нравится расслаблять людей и создавать ненапряжную обстановку. Изначально комики по психотипу склонны к низкой стрессовой истории.
Я не ожидал ареста, я позвонил Тане Фельгенгауэр, она связала меня с адвокатами из «Открытой России». Я к ним приехал, они сказали: «Ха-ха, это, наверное, все ерунда, но давай все зафиксируем, оформим и с тобой съездим». Они приехали вместе со мной, и оказалось, что, действительно, у моего дома дежурили эшник с участковым. Они искали меня по нескольким адресам в Москве. Потом, когда мы стали разбираться, оказалось, что их интересовал мой YouTube канал с 50 000 подписчиков.
Это был комедийный канал, но я никогда не стеснялся ни там, ни где угодно говорить на политические и социально значимые темы. Когда был захват власти Лукашенко на последних выборах в Беларуси, я рассказывал про это у себя. Когда Навального задержали в аэропорту, я сообщал про это. Адвокаты сказали, что, по их опыту, из-за этого я попал в шорт-лист отслеживания. К тому же я сделал репост видео ВКонтакте, где, кажется, Шаведдинов и Волков призывали приходить на митинг. Это стало формальной причиной, чтобы назвать меня организатором этого митинга. Меня хотели арестовать за то, что я организатор митинга в поддержку Навального.
Маша Майерс У тебя был штраф?
Кирилл Сиэтлов Да.
Маша Майерс То есть тебя не закрывали в СИЗО?
Кирилл Сиэтлов Да, меня спасли штрафом из-за моих медицинских ограничений, связанных с глазами.
Все камеры были пустые, я единственный сидел в своей и ждал суда
Маша Майерс У кого ограничений по здоровью нет, спрашивается? И не всех это спасало.
Кирилл Сиэтлов Я провел сутки в камере, то есть утром меня отвезли, оформили, сказали: «Ну подождите до суда в камере, до следующего дня». Эти сутки я провел взаперти. Было непонятно, сколько будет задержаний, но тот митинг был рекордно мягким, потому что тогда не задержали почти никого, и все камеры были пустые. Я единственный сидел в своей камере и ждал суда.
Маша Майерс Но, напомни мне, ведь преследования комиков начались раньше? Была же эта абсолютно абсурдная и нелепая история с Идраком Мирзализаде. Она была раньше?
Кирилл Сиэтлов Она была позже. Раньше было какое-то количество историй. Какие-то сюжеты про преследование комиков стали происходить в 2019‑м, 2020‑м году. Но там было две-три истории в год.
Маша Майерс Назови какие-нибудь фамилии, потому что мне никто, кроме Руслана Белого, честно говоря, в голову не приходит.
Кирилл Сиэтлов Саша Кападя, которого тогда знали как Сашу Долгополова. Его начали проверять за шутку про Богдана.
Маша Майерс Не помню. Я чувствую себя вне контекста.
Кирилл Сиэтлов Ну у него была шутка: «Почему есть имя Богдан? Единственно настоящий Богдан – это Иисус, потому что Богом дан». В двух словах. Это ужасный жанр – пересказывать чужие шутки.
Маша Майерс Оскорбление чувств верующих?
Кирилл Сиэтлов Да, это кого-то задело, и в связи с обращением началась проверка. На площадку, где Саша выступал, стала приходить то ли прокуратура, то ли следствие. Саша тогда покинул Россию.
Маша Майерс Руслан Белый уехал?
Кирилл Сиэтлов Руслан сейчас не в России.
Я завел в Телеграме канал, куда стал собирать кейсы преследования комиков
Маша Майерс А потом было много разговоров еще вокруг Данилы Поперечного, насколько я помню, когда политика стала тесно переплетаться со стендапом.
Кирилл Сиэтлов Про это я могу долго рассказывать, потому что после моего ареста в 2021‑м году произошла история с Идраком. По-моему, было какое-то еще преследование, с Сашей связанное. Дальше эти кейсы стали появляться, появляться, появляться, и я завел в Телеграме канал, куда стал собирать кейсы преследований комиков, связанных с исходящими либо от государства, либо с попустительства государства угрозами. В том же 21‑м году произошел какой-то качественный скачок! Например, осенью 21-го года была история, когда выступали комики Саша Ни и Ариана Лолаева. Это был Roast Battle – такой формат, когда комики шутят друг про друга. У Саши прозвучала шутка про осетинский пирог, и это побудило немыслимую волну ненависти со стороны якобы чтущих традиции осетин.
Маша Майерс Напомнишь шутку? Она пошлая, по-моему, да?
Кирилл Сиэтлов Да, это Roast Battle (смеется). Я не произнесу шутку, но скажу, что там сравнивали женское влагалище с осетинским пирогом с мясом.
Маша Майерс Это стендап, в конце концов. Жанр обязывает.
Кирилл Сиэтлов Это стендап, это Roast Battle, это отдельный жесткий поджанр. Но это возбудило огромную волну ненависти к Саше, который озвучивал шутку. Но что особенно странно было в той истории, что пришли с претензиями и к Ариане, которая просто присутствовала на сцене. К ней была претензия уровня: «А почему ты стояла там и … ?» Я не знаю, что она должна была сделать. Отсечь ему голову, наверное, на втором слоге.
Маша Майерс А ты помнишь, когда ты начал шутить про политику? Когда она начала проникать в твои тексты?
Кирилл Сиэтлов С самого начала.
Одна из моих первых записей стендапа – монолог про Путина и Медведева
Маша Майерс Про остальное не смешно что ли?
Кирилл Сиэтлов Одна из моих первых записей стендапа – монолог про Путина и Медведева.
Маша Майерс Ты помнишь историю создания? Это какой год?
Кирилл Сиэтлов Это было до… В каком году были фальсификации на выборах в Госдуму?
Маша Майерс Болотная. 2011–2012‑й год.
Кирилл Сиэтлов До этого. Перед Болотной первый митинг был на Чистых прудах. Навальный на него звал еще у себя в ЖЖ. За несколько месяцев до этого был мой монолог. Это было еще президентство Медведева, а Путин – премьер-министр, соответственно. Но было ощущение, что вообще шутить над ними нельзя.
Маша Майерс Правда? Уже тогда?
Кирилл Сиэтлов Да, абсолютно, на тот момент было ощущение, что нельзя. Я это очень хорошо помню: я готовлю монолог про Путина и Медведева, я боюсь, что его можно найти. Я боюсь не потому, что он плохой, боюсь, а потому что у меня есть родственники в России. Это был хороший монолог. Но когда я его готовил, мне говорили: «Ты понимаешь, что есть статья про призывы к насильственной смене власти? За это такое наказание, за это сякое…» И я вот с этим в голове выходил на сцену.
Через несколько месяцев состоялись первые большие митинги. Они ознаменовали конец президентства Медведева – конец того аполитичного времени, когда про власть говорить было неуместно. На площадях наконец появилось ощущение, будто глотнул свежего воздуха. И, конечно, стало свободнее именно после митингов. При Медведеве казалось, что нельзя.
До этого ты спросила, не смешно ли про все остальное. Понимаешь, это часть жизни – про это хочется говорить, про это хочется шутить. Очень странно себя в этом ограничивать. Тогда стендап активно приходил в Россию, переходил на русский язык. Я начинал этим заниматься одним из первых, потому что не хватало свободы выражения. Я играл в КВН, но в КВН есть очень четкие ограничения: ты мог так пошутить даже с организаторами, но все понимали, что на сцене это повторить нельзя. А стендап как максимально простой жанр будто бы взамен обещал, что можно вcё.
Маша Майерс О, да. Давай к Германии уже перейдем. Ты говоришь, что сначала были несколько месяцев, проведенные в небольшом университетском городе, потом переезд в Берлин. Собственно, с чем было связано это решение и с чего началась твоя карьера здесь ?
Кирилл Сиэтлов Я начал искать работу абсолютно без веры, что это может закончиться чем-то хорошим.
Маша Майерс По профессии?
Кирилл Сиэтлов Да. Я, кроме того, что выступаю на сцене, – медиа-продюсер: я делаю телевизионный формат, форматы для YouTube, организую съемки, пишу сценарии. У меня разговорный английский: я могу работать на английском. Я стал искать какие-то точки приложения без какой-либо веры в успех. Вдруг оказалось, что, во-первых, в Берлине есть зрители, которые готовы смотреть выступления и концерты на русском. Во-вторых, есть какое-то количество медиа, с которыми можно продолжать работать на русском языке. Я начал общаться с разными организаторами концертов, телеканалами и выступать. Для этого я часто ездил в Берлин.
Просто на поезде въезжаешь в Берлин, город начинает шуметь, и я такой: «О, я дома!»
Маша Майерс Ну и оказалось, что есть смысл сюда перемещаться, чтобы быть в гуще событий.
Кирилл Сиэтлов Да, и постепенно мы стали перемещаться. Но если честно, есть и про предпочтения история, потому что я родился в Москве, я практически всю свою жизнь прожил в Москве за редкими исключениями. Прожив несколько месяцев в Геттингене… Это потрясающий древний университетский город. Там много людей на самом деле, где-то 100 000 жителей. Он чистый. Там очень красивые дома, какие-то крепостные стены и все такое. И мне все вроде нравилось, но когда я впервые въезжал в Берлин по каким-то делам… Просто на поезде въезжаешь, город начинает шуметь, и я такой: «О, я дома!»
Маша Майерс Сердечко-то забилось в унисон ритму большого города.
Кирилл Сиэтлов Да-да! Это, наверное, нездоровая деформация, но она есть: мне комфортно в огромном городе.
Маша Майерс Опиши свой Берлин. Какой он?
Кирилл Сиэтлов Ох, он суперразнообразный! Про что же говорили… Про Вильнюс? Нет, про Таллин! Кто-то мне говорил, кажется, про Таллин, что это небесный Саратов, что он по масштабам такой же.
Маша Майерс Для кого обиднее это сейчас прозвучало?
Кирилл Сиэтлов Я не знаю, это не я придумал!
Для меня Берлин – это небесная Москва
Маша Майерс Это остроумно, я не слышала никогда это выражение. Так, а Берлин?
Кирилл Сиэтлов Для меня Берлин – это небесная Москва.
Маша Майерс Правда, что ли?
Кирилл Сиэтлов Да, потому что он сопоставим по размерам. Тут дели, конечно, на то, что, наверное, у меня еще медовый месяц… Медовые годы еще продолжаются! Меня еще не прижало. Но, знаешь, я люблю Москву. Не то что любишь, ты просто не представляешь себе другого места, чтобы жить. Для меня это такой город. И в Берлине я увидел много того же, но с решенными проблемами.
Маша Майерс Приведи пример.
Кирилл Сиэтлов Я из того поколения, которое в конце двухтысячных открыло для себя урбанистику. У меня на полочке стоит книжка «100 советов мэру» (привет Варламову и Кацу!). Как мне стало 20 лет, как я стал это все читать – про то, что в городе машин не должно быть так много, а должно быть больше зелени и общественного транспорта, что высотная застройка – это плохо и так далее. Я ходил по Москве, любил Москву, но каждый день сжимал зубы: «О, зачем вы здесь сделали парковку? О, зачем здесь это?»…
А в Берлине непривычность была в том, что он вроде похож на Москву: «О, зачем вы здесь? А, нет, все нормально. О, зачем здесь большая трасса? А, тут нет большой трассы, здесь маленькие дорожки. О, а зачем высотные здания? А, нет высотных застроек». И прочее.
Это ведет к проблемам, которые в других местах вылезают. Допустим, здесь нет этого страшного пояса высотных домов, который есть в Москве. Поэтому невероятно сложно найти квартиру. Но в обмен ты получаешь очень-очень много общественного транспорта.
Еще мне очень нравится, насколько Берлин терпимый ко всему. Мы, наверное, за этим переезжали в Германию.
Маша Майерс А разве к тебе кто-то относился нетерпимо? То есть ты от этого страдал?
Кирилл Сиэтлов Я не страдал, но я понимал, что ко мне как к гражданину России могут возникать вопросы, предвзятость.
Маша Майерс Здесь?
Кирилл Сиэтлов Вообще в мире.
Я понимаю, насколько чудовищна эта война. Я не поддерживаю ее. Путин ест детей
Маша Майерс После войны или раньше?
Кирилл Сиэтлов Да, после начала войны. Идёт война, я представитель воюющей страны, которая ведет агрессивные действия. Кто меня знает? Конечно, такой страх был, и была такая подспудная внутренняя полушутка, что немцы не осудят, они знают, каково это. Оказалось, это действительно так! Немцы действительно несут память о тех ужасах, которые причинила фашистская Германия миру. Они помнят об этом, и они вырастили сверх этого невероятную эмпатию. Однажды мы были в гостях у немецкой семьи, начали что-то объяснять, потому что ты всегда сначала объясняешь свою позицию: «Я понимаю, насколько чудовищна эта война. Я не поддерживаю ее. Путин ест детей». Базовые вещи говоришь, как будто вместо «Здравствуйте». А они берут тебя за руку и говорят: «Действия вашего правительства – это не ваши действия».
Маша Майерс Действительно, это такая мантра здешняя.
Кирилл Сиэтлов Ты понимаешь, откуда это выросло, и думаешь: «Господи, вот на что я не рассчитывал, так это на эмпатию». Конечно, это невероятно и ресурсно. Это есть во всей Германии, но в Берлине умножено на 100. И он настолько принимающий, настолько терпящий вообще всех, любые проявления человеческого, что нет предела удивлению. На нашей станции U‑Bahn каждый день сидит какой-то дед, играет на трубе, от него иногда пахнет, но это его место. Есть в этом что-то прекрасное: это его место и точка.
Это может местами странно выглядеть, но то, как сочетаются разные части города, не только разные эпохи, не перестает удивлять. Линия, где была Берлинская стена, будто бы зарубцевалась, но осталась навсегда местом, где было страшное насилие. Ты просто видишь, как город был разрезан на части в этих местах. Не отпускают эти мысли…
Вот такой для меня Берлин. Я полюбил восточную часть центра. В Берлине же нет центра? Да, в Берлине несколько центров. Мы живем немножко севернее, чем Александерплац, и я радуюсь, когда вижу какие-то совдеповские здания, где осталась плитка или еще что-то. Я просто знаю, что кого-то это раздражает.
Нужно пострадать, нужно поплакать кровавыми слезами, и тогда появится надежда
Маша Майерс Тебе хорошо там? То есть у тебя мотивы СССР вызывают позитивные ассоциации?
Кирилл Сиэтлов Мне кажется, это то, чему тебя учит Германия, в особенности Берлин. Здесь есть, например, Темпельхоф с нацистскими орлами – чтобы все знали, что они там были, и никто это не отрицал. И Германия, и Берлин как будто учат тому, что никто сейчас не посмотрит на эти советские здания и не скажет: «Это круто! Нужно еще такого!». Наоборот: это чудовищно и страшно, но это было. Это про опыт принятия и примирения, потому что, если ты будешь все время бежать от этого или отрицать это, или говорить: «Этого не было. Закроем на это глаза, сделаем вид, что все уехали в отпуск, никто ничего не запомнил», то это ничем хорошим не кончится. Это надо пережить. Нужно пострадать, нужно поплакать кровавыми слезами, и тогда появится надежда.
Маша Майерс Интересно… Москва же этого не умеет, да?
Кирилл Сиэтлов Есть ощущение, что не умеет. Москва, конечно, совсем нетерпимый город.
Маша Майерс Мягко говоря. У тебя уже были концерты в Германии?
Кирилл Сиэтлов Да.
Маша Майерс Каким был первый?
Кирилл Сиэтлов О, первое ощущение было удивительным, потому что я выезжал из России, повторюсь, с чувством, как будто я пробка, вылетающая из бутылки под огромным давлением.
Началась война, а я комик… Это профессиональный навык – все перерабатывать в комедию. И я, и многие коллеги начали сразу писать шутки про войну. Но их негде рассказывать. Точнее, ты можешь их рассказывать, но ты можешь, во-первых, наткнуться на людей, которым это не понравится. Во-вторых, ты можешь столкнуться с преследованием. Это было и в конце 2021-го года, но в 2022‑м году тотально.
Знаешь, все российские комики живут с ощущением того, что в любой день на концерте за столиком могут собраться люди, которые не смеются, но все снимают. И это часть контекста: ты всегда ощущаешь у себя на горле руку майора. Это ужасно, но это до смешного доходит. Мне однажды рассказали, что на Кузнецком мосту, это уже 22‑й год, проходил открытый микрофон. Это мероприятие, куда может кто угодно прийти и выступить с шутками, и никто из организаторов за них, естественно, не отвечает. Там должно было выступить 16 человек. На десятом или на девятом комике мероприятие прервали, потому что к хозяевам заведения подошел один из зрителей, показал удостоверение судьи и сказал: «Я судья. Мне не нравится, что происходит. Мне кажется, это оскорбительно. Заканчивайте мероприятие». И они закончили, потому что им не хотелось связываться с государством.
Маша Майерс Давай предположим, что это было китайское предупреждение. То есть он говорит: «Ребят, я государственный чиновник, я вам больше не советую… Расходитесь».
Кирилл Сиэтлов Это буквально из научной фантастики. Это «Судья Дредд» – фильм, где фишка в том, что я обвинитель, я судья и я же присяжный. Только это уже происходит в 2022‑м году на Кузнецком мосту. И в этой атмосфере ты все равно пишешь шутки, но их нельзя рассказывать. Я был убежден, что окажусь где-то в мире без этой цензуры. Там, наверное, все только и рассказывают про войну. Просто можно, наконец, выговориться: и зрителям это надо, и артистам хочется! Я даже записал одно выступление про войну. Я записал его на квартирнике, где присутствовало зрителей человек 12, и выложил его в паблик только когда уже находился за границами России.
И вот наконец я оказываюсь в Берлине на комедийном шоу, жду, когда буду выходить. Передо мной кто-то выступает, и я слушаю, там человек рассказывает что-то очень бытовое. Я думаю: «Почему? Идет же война? Как можно, чтобы он рассказывал что-то про метро и про котов?» Публика спокойна, кто-то смеется, кто-то не смеется. Я думаю: «Ну потому что ты рассказываешь не то! Вот сейчас выйду и расскажу про войну, как пропесочу Путина, и вообще будет полное взаимопонимание!». Выхожу, рассказываю это все, и люди так же: кто-то смеется, кто-то не смеется. И в целом такое же отношение. Я просто в шоке: «Подождите, подождите! Но это же вот, это же вот оно!». И дальше я смотрю вечер, и в целом тоже кто-то про войну, кто-то не про войну говорят…
Маша Майерс Но все русскоязычные артисты?
Кирилл Сиэтлов Это русскоязычное мероприятие, да. Кто-то про войну, кто-то не про войну. Это было шоком, потому что ты выезжаешь из контекста тотальности войны. То есть ты можешь ее принимать, она может тебе не нравиться или нравиться, но она занимает абсолютно все пространство. И тут ты оказываешься в ситуации, когда у людей есть что-то еще, у них еще какая-то жизнь идет. Для них война происходит в другой стране. И это было шоком, и я на это очень злился и обижался.
Я перестал злиться и обижаться, я понял, что это тотальность нормальности
Маша Майерс А на кого обижался? На публику?
Кирилл Сиэтлов На зрителей. Что вы так себя плохо ведете?! Я же выступаю на английском, и я подумал: «Ну, может, это русскоязычные… Что-то с ними не так». Я пошел туда, думал: «Сейчас я там расскажу!» И там я рассказываю шутки про войну, и люди вообще не понимают, о чем речь. Эти шутки работают, только если им сказать: «Ребята, сейчас идет война. Помните, да? Вот она с Россией, с Украиной. Я из России, да? Так вот, мне это не нравится». Если все объясняешь, они, может, чуть-чуть в конце посмеются. Но в целом им вообще все равно. Это шокировало.
Со временем я перестал злиться и обижаться. Я понял, что на самом деле у них просто (это нам мало знакомо) такая тотальность нормальности. Как река, огромная широченная река с нормальностью, которая течет несколько десятилетий. Ты хочешь или не хочешь, ты почувствуешь эту нормальность. Поэтому, да, они с уважением и сочувствием относятся к происходящему, они хотят помогать Украине. Все эти зрители – классные люди: они поддерживают россиян, кто против войны, они адекватны. Но это не занимает весь их мир, и это тоже нормально.
Маша Майерс Твое творчество тоже сместилось в сторону нормальности?
Кирилл Сиэтлов Ты можешь сама оценить. У меня есть концерт на YouTube, который я готовил в течение прошлого года, и там прямо можно посмотреть, где мое сердце и где моя голова. Я слышал, большая часть довольна. Мне говорят: «Очень хороший концерт. Все здорово». Я слышал два крайних отзыва. Один: «Почему в первой половине нет ничего сразу про войну?» И другой отзыв: «А зачем во второй половине ты начинаешь про политику?»
Наверное, исходя из них, можно как-то условно поделить концерт. Но я в этом плане счастливый человек, потому что у меня, помимо войны, есть двое детей, и дети довольно круто борются за то, чтобы занять весь мой мир и всю мою жизнь. Они, конечно, похожи на якорьки.
Люди в наиболее классной профессиональной форме оказываются в самой черной депрессии
Маша Майерс Почувствовала как-то сразу родственную душу: я все время говорю про своего сына, что он меня якорит. То есть я еще рыпаюсь, мечусь в разные стороны. А тут – школа, расписание, тренировки, немецкий язык. И ты погружаешься в эту жизнь, но не через себя, а через ребенка.
Кирилл Сиэтлов Мне недавно мой друг-коллега рассказывал о своем наблюдении, что среди коллег, которые занимаются медиаконтентом, все, кто оказался в похожих условиях, как будто бы лучше себя морально чувствуют те, кому сложнее. В смысле сложнее по семейным обстоятельствам: у кого есть семья, дети, большие собаки. Когда тебя эти вещи занимают, когда ты вынужден думать о них, ты не настолько погружаешься в черную пучину бессмысленности. А люди, кто, наоборот, казалось бы, в наиболее классной профессиональной форме (тебе 25 лет, ты свободен), удивительным образом оказываются в самой черной депрессии. Они просто не могут делать ничего. Поэтому, может быть, это нас и спасает.
Маша Майерс Удивительно. Скажи, пожалуйста, а вообще контекст «успешная и долгая профессиональная жизнь русскоязычного комика в Германии» получится? Или останется на уровне хобби?
Кирилл Сиэтлов Увидим.
Мы жили в иллюзии, что впереди вечность; сейчас вечности нет
Маша Майерс Увидим, да. Но выстраивается ли линия?
Кирилл Сиэтлов Оказалось, что надежд больше, чем я ожидал. Когда я выезжал, у меня было ощущение, что, отказавшись в прошлом от академической карьеры, я не нужен вообще нигде никому. Меня как-то раз позвали на мельбурнский фестиваль выступать и на английском, и на русском. В Австралию. Я думал, это пик востребованности в мире, предел твоей востребованности с комедией на русском языке, кроме стран СНГ, – сильнее ты нигде не будешь нужен.
Но оказывается, что надежд в этом плане больше, потому что на русском языке много кто говорит. Видимо, на меня подействовала путинская пропаганда: они так долго меня убеждали, что русский нигде, русский зажат, надо за русский бороться. Вот зачем? На русском языке говорит очень много людей в мире: спокойно можно с концертами ездить.
Один европейский комик мне рассказывал, что он едет с туром – в день по два города. Один концерт в каждом. Он не сильно известен, но люди приходят, потому что у них есть привычка так проводить время. С того и живет. Так вот, он мне говорит: «Эх, я бы хотел выучить русский. Я завидую, что ты можешь приехать и сделать два концерта – на английском и на русском, и соберешь людей и на то, и на это».
Вообще мне бы не пришло в голову, что это может быть конкурентным преимуществом. Но есть русскоязычные люди, есть аудитория – что-то можно делать. У меня такое чувство, будто раньше мы жили в иллюзии, что впереди вечность. Сейчас вечности нет. На несколько лет сил хватит, чтобы сделать что-то конструктивное и классное, и то хорошо.
Маша Майерс А ты не боишься замкнуться на эмигрантской тусовке русскоязычных?
Кирилл Сиэтлов Я сейчас больше боюсь остаться без денег. Честно. Но чтобы не замкнуться, я стараюсь делать какие-то шаги в сторону англоязычной карьеры. Берлин, кстати, намного более англоязычный город, чем Москва. Может быть, для кого-то это очевидно. Но Москва – один из самых больших городов в мире. Там много экспатов. Но уровень английского языка разговорного и уровень английского языка на каких-то англоязычных комедийных мероприятиях в Москве просто смешной по сравнению с англоязычными странами.
Я это увидел, когда я съездил в Австралию. Я после этого перестал в Москве выступать на английском, потому что я понял, что в этом нет никакого смысла. Ты борешься за то, чтобы люди знали слова, которые знаешь ты, а не за то, чтобы они тебя поняли и посмеялись. По сравнению с Москвой Берлин – это абсолютно англоязычный город. Выходишь, и здесь на любом концерте хуже всего по-английски говорят немцы, а все остальные – зал, выступающие – говорят на прекрасном английском. Если искать какой-то плацдарм, чтобы чем-то заниматься на английском языке, то Берлин – классное место.
Маша Майерс Давай несколько коротких вопросов. Не то чтобы блиц, но тем не менее прошу ответить коротко. Самое любимое место в Берлине?
Кирилл Сиэтлов Это смешно, потому что мы недавно разговаривали с Максимом Курникововым, и я хотел сказать Розенталер Плац, потому что это район, где мы живем. Я его очень люблю. Это начало Пренцлауэр-Берга, где очень красивая старая застройка. Но я побоялся, что люди меньше знают этот район, и сказал Александерплац. Максим надо мной до сих пор посмеивается: «Ха-ха, Александерплац!»
Маша Майерс Представь себе, я бы тебя спросила о Москве, ты бы сказал: «Красная площадь».
Кирилл Сиэтлов Я, кстати, любил Красную площадь.
Мне нравятся кремлёвские башни, кроме шуток
Маша Майерс Любил, но ты же не скажешь, что это твое любимое место в Москве. Ты будешь выглядеть минимум странно, особенно как человек, который занимался и увлекался урбанистикой московской. «Какое твое любимое место?» – «Красная площадь». – «Серьезно?!»
Кирилл Сиэтлов Мне нравятся башни. Кроме шуток.
Маша Майерс Дело в том, что Пренцлауэр-Берг – это один из самых модных берлинских районов.
Кирилл Сиэтлов Это проблема. Хотелось бы, чтобы он был чуть менее модный.
Маша Майерс Подешевле было бы, наверное?
Кирилл Сиэтлов Конечно!
Маша Майерс Понимаю. А любимая немецкая еда?
Кирилл Сиэтлов Какой ужас. Ох, это беда, потому что я как будто толком не попробовал немецкой еды. Кстати, когда был здесь 10 лет назад, самое немецкое, что мы ели, это, собственно, сосиски и квашеная капуста.
Маша Майерс Я думаю, что это так и осталось самым немецким до сих пор.
Кирилл Сиэтлов Сейчас самое немецкое, что я ел, это картошка с сосисками. Это единственное, что я могу назвать «немецкая еда».
Маша Майерс Ладно, какая-нибудь любимая забегаловка?
Кирилл Сиэтлов Stadtsalat на Ораниенбургер.
Маша Майерс А что там внутри?
Кирилл Сиэтлов Они делают боулы с салатами. Просто боулы.
Маша Майерс Но это уже вопрос, что ты туда намешаешь на самом деле. Это уже не немецкая еда. Это уже Сиэтловская еда.
Кирилл Сиэтлов Конечно. Но ты сама сказала «твое заведение».
Маша Майерс Понимаю, согласилась. Скажи, пожалуйста, женщины красивые в Берлине?
Кирилл Сиэтлов Ну здрасте…
Маша Майерс Абсолютно целомудренный вопрос же.
Кирилл Сиэтлов Ну он такой… Он как бы лишает женщину субъектности.
Я очень признателен Берлину за то, что не менял свою одежду при переезде
Маша Майерс Извини, я об этом не подумала.
Кирилл Сиэтлов Люди очень красивые в Берлине. Очень красивые, потому что они вообще мало чего стесняются. То есть местами из-за этого ты нюхаешь пот, ты смотришь, насколько по-разному ухоженными могут быть люди. Но я поклонник разнообразия. Я не могу представить сейчас, что я где-то в другом месте еду в метро и не могу увидеть человека в латексе и в сетке на голое тело. Как теперь без этого жить?!
Я очень признателен Берлину за то, что не менял свою одежду при переезде. Но в Москве мне все время говорили: «Почему у тебя кроссовки без задника? Это ты сам так вырезал? А почему они желтые?» А в Берлине просто: «Классно выглядишь. Отличный берлинский лук». Я такой: «Меня ждали тут, получается?!»
Маша Майерс На этой радостной ноте мы заканчиваем. Маша Майерс, проект Дойче VITA – о русскоязычных людях, которые живут в Германии. Наш гость – комик Кирилл Сиэтлов. Вот так классно мы провели этот час.
Кирилл Сиэтлов Смотрите мой концерт, называется «Без штанов».
Маша Майерс Это Дойче VITA. Спасибо.
Текст: Маша Майерс
Читайте также:
- Ольга Романова: “Чёрт, мне очень трудно это говорить, но немцы устали от украинцев”
- Андрей Архангельский: “Идеология путинского режима – это коллективное влечение к смерти”
- Маша Кричевская: “Они приехали в Германию и привезли совок с собой”
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
