Горячие южные мужчины
Часть 1
Знакомый пенсионер-джазист из Симферополя Аркадий рассказывает:
«Былa у нас в Крыму база женской сборной СССР по баскетболу. Перед чемпионатом мира они тренировались по 10 часов, 6 дней в неделю. Все молодые, здоровые, за два метра ростом. Кровь с молоком!
Тренер никаких свиданий с мужчинами им не разрешал. Чтобы, значит, все силы на спорт. Девушки с ума сходили. Перед отъездом на чемпионат мира они уговорили руководство, чтобы им позволили пригласить наш скромный джазовый оркестр.
Читайте также: Юбилей
Для поднятия спортивного духа, так сказать. Ну приехали мы туда. Пять низеньких, лысеющих евреев с животами. Всем за 50. Семейные и с детьми. Если бы ты знал, что эти голодные красавицы с нами сделали после концерта! Набросились как тигрицы! Разорвали на части! С нас только перья летели!»
Часть 2
Много лет назад Леонид был известным одесским литератором. Но даже больше, чем стихами, он был известен своими любовными похождениями. С фигурой, как у Аполлона, и подвешенным языком без костей. Когда он говорил, у него во рту расцветали розы. Помимо жены он постоянно имел любовниц. Как-то в жаркий летний день литератор с женой и детьми отправились на пляж в Аркадию.
Расположились на подстилке, перекусили курочкой, Леня сказал жене, что пойдет попить холодного пивка, и пошел по пляжу искать приключений на свою задницу.
Через метров двести загорала на покрывале передовая ткачиха из Иваново — Таня. Дали ей путевку за ударную работу в санаторий на Черное море.
Таня была очень романтической девушкой, и, хотя ей сегодня исполнилось тридцать, у нее еще никогда не было мужчин. Ну, конечно, она была очень строгих правил, плюс в Иваново было женщин в три раза больше, чем мужчин. Так что быть очень строгих правил и не подпускать к себе мужчин было совсем не тяжело.
Еще Таня писала стихи, как она перевыполняла план на фабрике, и этим помогала Родине. Стихи регулярно публиковала фабричная малотиражка. Таня хотела большего и посылала эти стихи пачками в Москву в редакции столичных журналов, но оттуда не приходили ответы или приходили просьбы больше не присылать.
Так вот, сегодня, в день своего тридцатилетия, Таня верила, что встретит своего будущего мужа и дальше все будет как в сказке. И тут подошел профессиональный плейбой Леня и прочел наизусть басню Жана де Лафонтена «Лисица и виноград» на чистом французском – и потом в переводе Крылова.
Через полчаса ткачиха и ударница была уже безумно влюблена и с ней можно было делать что угодно. Леонид затянул ее в ближайшие кусты и стал ее первым мужчиной. Потом они сели уставшие на одеяла и Леню опять заставили есть ненавистную курицу. Он молча жевал и думал, что наделал. Влип! Как теперь от нее избавиться?
Таня положила ему голову на плечо. Сейчас они должны были идти подавать заявление в загс. Одессит сказал девушке, что должен перед таким ответственным делом, как бракосочетание, окунуться.
Она проводила его до того места, где воды было по пояс, он поцеловал ее в губы и поплыл. А надо сказать, что, как настоящий одессит, Леонид плавал как рыба.
Скоро он исчез за горизонтом, сделал большой крюк и вышел на берег за километр, вернулся к жене и детям и сказал на радость детворе, что они могут сделать глубокую яму и закапывать папу в песке.
Тем временем Таня подняла большой шум. Приехали скорая и милиция. Спасатели искали утонувшего, но никого не могли найти.
А Таня даже не могла сказать, кем ей этот парень приходится. Если, как она утверждала, жених, то как его фамилия и какой адрес? Она бегала по всему берегу, даже мимо закопанного по шею и в большой широкополой шляпе Лени, и билась в истерике. Ее забрали в психушку.
Таня вернулась в Иваново и стала писать совсем другие стихи. О любимом, который тонет в море и не возвращается или становится морским богом Нептуном и изменяет ей теперь с русалками.
Эти стихи уже в Москве опубликовали. Они принесли Тане какую-то известность, но девушку уволили с фабрики. Передовым советским ткачихам женихи не изменяли с русалками.
Им вообще не изменяли. Их только верно любили за то, что они перевыполняли планы по производству кружевных и семейных трусов. В конце концов Таня спилась.
А в Леню скоро влюбилась американская туристка и стала приезжать к нему в Одессу и привозить любимому по его просьбе сотни джинсов на продажу. Через два года после того, как любитель Жана де Лафонтена уплыл от Тани, его посадили за спекуляцию на семь лет.
Часть 3
Когда я только приехал в Америку и пошел на курсы английского, то за соседней партой сидел грузин Автандил лет 60 из Батуми. Он говорил только по-грузински и немного по-русски. Способностей к языкам у него явно не было. Всю свою жизнь он был тренером по настольному теннису.
Все студенты и преподаватели на курсах жалели его, понимая, что в Америке его перспективы далеко не радужные. Ну какое его могло ожидать будущее?
Получит через пару лет пенсию и будет дома один сидеть и спиваться или с другими русскими пенсионерами в домино играть у парадного. Какой у него мог быть социальный статус без языка, денег и в таком возрасте?
Автандил пошел в выходные в центральный нью-йоркский клуб настольного тенниса, захватив пару бутылок грузинского вина, обыграл там всех китайцев и вьетнамцев, напоил всех американцев.
Скоро он в клубе стал самым популярным. Как он мог подойти поправить локоть или пальцы – и как мгновенно менялся удар и улучшалась игра! Записывались в очередь на месяц, чтобы с ним поиграть.
Учили грузинский, чтобы лучше понять его советы. А потом туда зашел ассистент Сильвестра Сталлоне, которого босс послал найти себе частного тренера.
И ассистенту порекомендовали Автандила. С тех пор за грузином в конце уроков английского заезжал лимузин. Ассистенту пришлось тоже чуть подучить грузинский.
Сталлоне Автандил понравился, и он его друзьям рекомендовал. На тусы стали с собой брать с моделями, где расставляли теннисные столы. А потом грузин стал таким популярным тренером без всякого языка, что сказал, что у него нет времени заниматься всякой ерундой типа английского, что ему надо деньги делать и посылать в Грузию, а не дурака валять, и вообще перестал приходить на уроки.
Часть 4
Лет пять назад сидел я в Тбилиси в ресторане с грузинским поэтом по имени Гоги. Он мне говорит:
– Посмотри, какая девушка сидит. Хочу ее как женщину!
Я удивился:
– У тебя же такая замечательная семья. Ты меня уже утром познакомил с женой и детьми, а днем с любовницей. Ты им всем сказал, что идешь мне город показывать. Зачем тебе еще девушки? Еще болезнь какую подхватишь!
– Дорогой! Какая болезнь? У меня такой доктор-венеролог ближайший друг есть. Любую болезнь вылечивает и денег с меня не берет. Даже СПИД! Правда, он к вам в Америку собирается. Говорит, лучше там такси водить – хоть семью кормить буду!
И Гоги направился за другой столик.
Беру сегодня такси в Нью-Йорке. Выясняется, что водитель и есть тот венеролог. Бывший тбилисский доктор обрадовался и закричал:
– Ты знаешь великий грузинский поэт Гоги? Бедный Гоги! Кто его теперь лечит? Ему же как поэту надо влюбляться, новые впечатления, а он теперь будет бояться! Бедный, бедный Гоги!!!
Часть 5
Встретил знакомого грузина в метро, женатого на поэтессе из Питера. Говорит мне:
«Как я люблю жену мою!!!! Все ей прощаю! Недавно она поставила электрочайник пластмассовый на газовую плиту. Включила газ и огонь, но тут ее посетила муза и она убежала писать стих, какой Питер красивый. Чувствую запах дыма. Захожу на кухню, а там электрочайник горит и пластмасса вниз капает. Но я ей ни слова упрека не сказал. Мы, грузины, считаем поэтов святыми. У нас каждый хороший тамада – поэт. А если он не поэт – то он не тамада!”
Часть 6
Мой друг из Еревана по имени Самсон был в Америке с 16 лет. То есть почти американец. И он бы мог преспокойно ассимилироваться, если бы не его любовь к алкоголю. Это его спасало.
Еще он страстно любил мои стихи и переводил их на английский. Потом он познакомился с суперполиткорректной американской адвокатшей Стеллой и влюбился в нее без памяти. Как будто его изменили.
Из алкаша, которого кроме водки и виски ничего не волновало, он забеспокоился о правах секс-меньшинств, эскимосов, животных, нес пламенный плакат на демонстрации против Трампа и боролся за туалеты для трансгендеров и против агрессивного Израиля естественно.
Гордый ереванец даже перестал меня переводить. Ну это все, конечно, было пустяки. Чего не сделает армянин ради любимой женщины? Но Стелла промыла ему мозги полностью и он стал вегетарианцем.
Вот это уже было серьезно. Мы все забеспокоились. Для человека, который с роддома ел свиные шашлыки и плов из баранины, это уже было экстримом. Это ничем хорошим кончиться не могло. Это попахивало женитьбой.
На моем Дне рождения в ресторане «Дядя Ваня» Самсон дико напился, сказал тост, что я «русская антиполиткорректная свинья», разрыдался, полез извиняться и целовать мне руки.
Потом выбежал из ресторана, захватив полную бутылку водки, и рванул в Центральный Парк. Надо сказать, что в “Ване” он к мясу не прикасался, но закусывать водку капустой и салатом из помидоров и огурцов не очень хорошая идея.
Самсон полез в зимний пруд ловить лебедей. Хотел свернуть птичке шею и съесть сырой. Наконец-то он мог добраться до мяса, пока Стелла не видит.
К счастью для лебедей, полиция вытащила пьяного из камышей, где он с палкой ждал в засаде зазевавшуюся птичку и имитировал их брачные звуки, как он видел по телевизору.
Самсона положили в машину скорой помощи почти в бессознательном состоянии. Он пришел в себя, когда ему сделали укол в задницу.
Ереванец понял, что скорая и транспортировка в больницу обойдутся ему в пару тысяч долларов, плюс Стелла, имеющая по работе доступ к базе данных, могла с ним порвать. Он обматерил врачей, выполз из скорой и пополз на карачках по Бродвею домой.
Часть 7
Я пил с друзьями-армянами – миллионером Арамом и профессором древнегреческого и латыни Ваграмом. Арам заказывал нам самый дорогой виски в баре. Ваграм прочел нам только что свой перевод Гомера “Илиады” на армянский. Я ничего не понял, но расплакался.
Арам заказал опять всем виски и тяжело вздохнул:
“Пока ты читал, я не выдержал и послал нашим солдатам еще тысячу долларов. Они сражаются в Нагорном Карабахе, чтобы наш армянский язык не стал таким же мертвым, как древнегреческий и латынь”.
Ваграм прочел нам свой перевод Катулла “К Лесбии” на армянском. Судя по звукам армянского перевода, Катулла Лесбию действительно очень сильно любил.
А подлая Лесбия его предала и уехала на остров Лесбос к другим женщинам. Я разрыдался. Даже Арам прослезился:
“Я только что послал еще две штуки нашим солдатам, пока ты читал. Когда я приезжаю в Ереван, я только через неделю звоню родственникам – я в Армении.
Пока в другие самые лучшие стриптиз-клубы не обойду, не звоню. У моего брата там самый лучший стриптиз-клуб. Но я же не могу там как следует напиться и расслабиться. Побить мебель, бегать голым. Скажут, что не уважаю родственников”.
Ваграм прочел заплетающимся языком перевод Бродского. Для меня специально первое четверостишие на русском:
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую воронью
ночь склоняла чело.
Дальше на армянском. Я не мог это слушать и опрокидывал одну рюмку за другой. Это было гениально. Когда он окончил, Арам смахнул слезу, достал на телефоне фотку себя в лифчике и юбке:
“Вот как я развлекаюсь, когда приезжаю в Ереван. Разве я могу так к брату в клуб?” Я допил последнюю рюмку и упал под стол.
Часть 8
Одна богатая иммигрантка-москвичка мне рассказывала:
«Я в прошлом году решила посвятить отпуск Армении. Мне сказали, что желательно нанять местного гида, который знает армянский и все покажет и расскажет. Порекомендовали самого лучшего.
Договорилась с ним на сто долларов в день плюс в конце чаевые. Огромные деньги для Армении. Неделю он меня возил на машине. Изъездили вдоль и поперек всю страну.
Сколько он мне показал! Я бы сама никогда это не увидела. И вижу, я ему нравлюсь. Начал этот армянин меня соблазнять.
Я ему говорю – я как бы не против и ты мне не противен и секс полезен для здоровья, но тогда не смогу дать тебе чаевые за отличную экскурсионную работу. Нельзя же и спать с мужчиной, и чаевые ему ещё давать. И мы спали в гостинице на соседних кроватях и он охал и ахал, но так ко мне и не полез. Видно, деньги были очень нужны».
Читайте также:
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
Хуцпа.