Поэт, который перевернул
Вернулся из России пару лет назад, влюбленный в прекрасную Соню. Но не было, конечно, времени хорошо узнать человека. Думаю, давай ещё с ней недельку проведу в Европе.
А тут ещё мой шведский издатель Крис говорит: приезжай на самую большую книжную ярмарку в Скандинавии. Организуем тебе тут хорошее выступление 13 сентября. Мое издательство маленькое.
Оплатить ничего не могу, но постараемся раскрутить тебя на всю Северную Европу. Ну я и решил совместить приятное с полезным.
Читайте также: Первая ночь
Взял себе самый дешевый билет Нью-Йорк — Стокгольм и Соне Москва — Стокгольм. Все на вечер 12 сентября.
Потом выяснилось, что прилетаем в разные аэропорты в разное время, и Соня захныкала, что не знает английского и никогда не летала на самолетах. Боится и так не полетит, если я ее у выхода не встречу. Ну что делать? Кредитка не резиновая. Поменять или сдать мой билет невозможно.
Но Соня, конечно, классная! Красивая и умная. Взял себе ещё один билет в тот же аэропорт, где Соня, с прилетом за час до неё. За две недели до поездки Соня говорит, что влюбилась в другого и не приедет вообще. Билеты сдать нельзя. Ни ее, ни мои.
Сколько денег потерял! Схватился за голову. Ну, думаю: не получилось в любви, зато вот бог хочет мне помочь в литературной раскрутке. Стану известным на всю Северную Европу, и это будет заслуга Сони.
За неделю до поездки приходит сообщение от авиакомпании: «Дорогая Соня! Вы вылетаете через неделю. Собрали ли вы все свои вещи? Ничего не забыли?»
Звонит Крис:
«Твой вечер перенесли с 13-го сентября вечера на 12‑е утром. Ничего нельзя поделать. Сам понимаешь — я там никто. Если хочешь это чтение на ярмарке, бери себе другой билет».
Часть 2
Первую ночь в Мальмо я провел в офисе у издателя Криса. Все гостиницы в это вечер были заняты приехавшим на конгресс «Геи и лесбиянки Швеции против преступлений израильской военщины». У издателя дома, к сожалению, были маленькие дети.
Я постелил себе матрас у горы своих книг на шведском и листал их до трёх утра, пытаясь понять, какие стихи отобрали для сборника. Когда я наконец уснул и ночью неловко шевельнулся, то вся гора этих книг обрушилась на меня. Хорошо, что это был неполный пробный тираж и они не очень тяжелые. Я выбрался из этой кучи и потёр ушибленную голову и плечо и представил заголовок мальмских газет:
«Нелепая смерть! Русско-американско-еврейско-украинский поэт погиб, заваленный своими книгами на шведском!»
Часть 3
Разговор с Крисом:
— Я первый раз в Мальмё, да и вообще в Северной Европе. Покажите мне, наследники гордых викингов, ваши главные достопримечательности.
— Я знаю, куда тебя повести! У нас недавно открылась потрясающая кебабная!
Часть 4
Местные газеты. По результатам совместного рейда полиции и шведских женских организаций по массажным салонам Мальмо можно с удовлетворением признать, что теперь мастурбирует клиентов только каждая четвертая массажистка. В прошлом году это была каждая третья. Это громадное достижение было получено в результате большой образовательной работы среди массажисток.
Часть 5
Чтение во дворике милого поэтического кафе начиналось в 6. Где вы, красавицы-шведки, длинноногие блондинки? Как я вас заждался! В указанное время, кроме переводчика, были только две еврейские старушки из Украины, которые в 1945 году, после освобождения из концлагеря, уехали в Мальмё.
Рассказали мне об ужасах Холокоста. Потом пришли ещё два североафриканских гея-беженца, держащиеся за ручки. Затеи еще прилетели три чайки и уставились на меня. Я тяжело вздохнул и задумался о бессмысленности своего существования.
Но зря расстроился. К семи подошло ещё четыре шведских пенсионера и прилетело ещё пять чаек и жизнь опять обрела смысл.
Часть 6
После выступления в Мальмо ко мне подошел англичанин. Показываю ему свои книжки на английском. Он отходит и у моего издателя покупает мою книгу на шведском, а передо мной извиняется: «Десять лет в Швеции живу, десять слов на шведском не знаю.
Со всеми говорю только на английском. А твои стихи мне так понравились, так понравились! Будет твоя книжка меня стимулировать сесть и заняться шведским. Если не обломаюсь конечно.
А то, боюсь, я так никогда не выучу!»
Часть 7
Вёз таксист-сириец. Жалуется:
«Мальмё — ужасный город! Зимой ветра ледяные. Все заметает. Холод собачий! Ни одного человека на улицах. А у меня 8 детей. Как кормить?
А в Сирии ещё хуже. То оппозиция обстреливает Асада, мы прячемся в подвале, молимся и дрожим, то Асад пускает химические газы против оппозиции. Эта ядовитая отрава достанет и в подвале. Что делать бедному сирийцу в этом мире? Где счастья искать?»
Часть 8
Вчера в последний вечер гулял по центру Мальмё со своим переводчиком и издателем Крисом. Проходим мимо поэтического клуба, а там лесбиянки читают.
Шведского я не знаю конечно, но вижу, у них там фуршет: шведская водка «Абсолют» в графине со льдом и всемирно известные шведские митболы.
И красивых шведок куча. Затянул Кристана внутрь. Налил себе рюмочку. Наколол на вилку митбол. Смотрю на напряженные лица поэтессы и слушателей. Один к одному американские лесбиянки.
Чокаюсь тихонько с Крисом и спрашиваю:
— О чем они читают?
— Об исчезающих северных оленях и преступлениях израильской военщины. Ещё хотят, чтобы все мужики писали сидя, и требуют Трампа посадить на скамью подсудимых в Гааге.
— Во дают! Какие радикальные!
Ледяная водка обожгла горло. Закусил горячим митбольчиком. Хорошо первая пошла! Сейчас еще одну выпью и пойду выяснять, чем их израильская военщина не устраивает и почему стоя нельзя.
Это у вас так принято?
Гетеборгская книжная ярмарка.
Шведские друзья познакомили
В баре
С толстой шведской поэтессой.
Она тащит к себе в номер,
Перед дверью останавливается
И уточняет:
«У меня уже один раз
Был русский поэт,
Расцеловал мне пятки,
Потом подрочил на них
И убежал,
Больше ко мне и не
Прикоснувшись.
Даже и не подумал
Меня удовлетворить!
Это у вас в России так принято?
Вы все русские такие?
Если и ты такой-же
Больной извращенец,
То лучше ко мне в номер
Не заходи!
Поклянись,
Что ты не такой!»
Крис на ярмарке в Геттисберге подвел меня к очень высокому и молодому шведу. Говорит, это звезда нашей поэзии, который перевернул само наше понятие о шведском постмодернизме. Имя и фамилию я, конечно, запомнить пьяный не смог.
Подхожу, представляюсь. Говорю: «Я тут слышал о вас столько хорошего. Хотелось бы почитать. Нет чего-то у вас переведенного на русский или английский?»
У поэта, который перевернул шведский постмодернизм, на глаза навернулись слезы. Он закричал: «Как вы мне все надоели! Какие еще переводы? Нет у меня ничего на других языках! Меня и на шведском все критики неправильно понимают. Идиоты!» И убежал, рыдая, в бар.
Часть 10
Подхожу к поэту, который перевернул, в баре. Купил ему виски. Он разоткровенничался:
– Во-первых, ты русский, а во-вторых, ты мне купил виски. Я с тобой поговорю. Вначале я понял, что ненавижу людей, и уехал из миллионного Стокгольма в полумиллионный Гетеборг.
Потом я понял, что даже это слишком много, и переехал в Мальмё, где всего двести тысяч. Потом я почувствовал, что и это многовато. Я не могу писать свои стихи и эссе на вокзале.
И я переехал в деревню, где всего сто человек. Но даже это слишком. Я ушел с этой деревни в домик на безлюдном острове. Теперь у меня только два друга.
Лосю я дал имя в честь моего любимого писателя — Достоевский, а медведю в честь моего любимого поэта — Маяковский. Приедешь ко мне на остров — я тебя с ними познакомлю. Еще повезло вам, русским. Такая большая страна! Есть куда литератору сбежать от людей или даже просто зэка сослать.
У меня есть жена в Мальмё. Мы познакомились, когда оба работали в одной школе преподавателями шведского языка и литературы.
У нас трое детей. Жена ко мне приезжает на остров раз в неделю и привозит продукты. Плачет и просит вернуться. Ну как я вернусь? Мне нужна полная тишина, чтобы писать. Я лучше там, на острове, с Достоевским и Маяковским.
Часть 11
Вернулся в Америку. Получаю емелю с фотографиями от читательницы, которая была на моем выступлении в Мальмо. Шведско-еврейская бабулька по имени Рая, которая родилась на Украине и после Второй мировой войны оказалась в Швеции. Божий одуванчик на моторизированной коляске.
Сейчас Рае было за 90. Зачем она сделала столько моих ужасных фотографий? Все примерно похожи. Ну понятно, что она не могла бегать и с разных мест под разными углами снимать. Откуда она выяснила мою емелю? О, боже! Читаю письмо:
«Спасибо вам за ваше выступление. Мне очень понравилось. Правда, я уже плохо слышу и ничего не поняла ни на русском, ни на шведском.
Вот фотографии с вашего чтения. Я не сомневаюсь, что вы с вашей неуемной энергией их хорошо продадите в престижные американские журналы.
Не забудьте упомянуть мое имя и фамилию и переслать мне половину гонорара».
Часть 12
Через месяц после возвращения в Нью-Йорк Крис мне написал, что поэт, который перевернул, застрелился на своем острове.
Гетеборг
Выйти из автобуса ночью
В центре незнакомого города.
Пройтись вверх к гостинице
Неторопливым шагом.
Зачем брать такси, если
На подходе Госпожа Осень?
Двое суток без сна
Совсем не чувствуется.
Холодный ветер дует в лицо.
Конец сентября швыряет
Желто-красные листья под ноги
Вечному страннику.
Рассматриваю сверкающие витрины,
Пытаясь понять надписи
На неведомом языке.
Перед тем как
Зайти в номер,
Попрощаюсь про себя
С ещё одним летом.
Читайте также:
Читайте также:
Обсуждение
Самые последние новости
